— С тобой не соскучишься, малышка. Если так и дальше пойдет, Джо ожидает веселенькая семейная жизнь в вашем гнездышке.

— В нашей халупе, ты хочешь сказать, — поправил ее Джо.

— Джо считает, что мы умрем в канаве.

— Зря считает, — возразила Билл. — В Голливуде канав нет. А, Фиппс! Прошу, присоединяйся!

Фиппс подошел к компании.

— Звали, мадам?

— Да. Доброе утро, Фиппс.

— Утро доброе, мадам.

— Бурная выдалась ночка.

— Да, мадам.

— Ноты в порядке, надеюсь?

— Если не считать легкой головной боли, мадам.

— Любишь кататься, люби и саночки возить. Соблюдай диету, Фиппс.

— Да, мадам.

— А как вообще дела?

— Что вас конкретно интересует, мадам?

Его поведение не сулило больших надежд. Фиппс отнюдь не напоминал человека, расположенного к серьезному разговору. Но Билл не собиралась сдаваться.

— Мадам интересует дневник. Не забыл, какой именно? С памятью нет проблем?

— Нет, мадам.

— В здравом уме и твердой памяти ты настаиваешь на том, чтобы оставить его у себя?

— Да, мадам.

— А потом продать и одному воспользоваться всей суммой?

— Да, мадам.

— Не хотелось бы оскорблять тебя в лучших чувствах, — сказала Билл, — но ты просто портовый жулик.

Эти слова ему скорее польстили, нежели обидели его. Легкое подергивание верхней губы указало на то, что не будь Фиппс английским дворецким, он не сдержал бы улыбки.

— Очень сильный образ, мадам.

— Тебе не приходило в голову, что в Судный день придется отвечать на очень неприятные вопросы?

— Это несомненно, мадам.

— Тебя это не пугает?

— Нет, мадам.

Билл капитулировала.

— Ладно, Фиппс. Можешь идти.

— Очень хорошо, мадам.

— Что у нас сегодня на скачках?

— Бетти Хаттон, мадам, в четвертом заезде.

— Спасибо, Фиппс.

— Вам спасибо, мадам.

ГЛАВА XVIII

Дверь за дворецким закрылась. Билл зажгла сигарету.

— Ну, — сказала она, — я сделала все, что могла. На моем месте никто не сделал бы больше. Я выстояла против него три раунда, это предел человеческих сил.

Дверь опять отворилась.

— Извините, мадам, — сказал Фиппс. — Я допустил непростительное упущение, забыв передать поручение, вверенное мне миссис Корк. Миссис Корк шлет вам наилучшие пожелания и просит мистера Смидли при первом удобном для него случае подняться к ней в просмотровую комнату.

Смидли нервно засучил ногами.

— А чего она хочет?

— Миссис Корк не оказала мне чести стать ее доверенным лицом, сэр. Но когда я покидал ее, она изучала сейф…

— Боже!

— … и дышала, мягко говоря, как загнанная лошадь, сэр. Дверь за ним снова закрылась.

— Фиппс замечательно красноречив, — сказала Билл. Смидли ослабил воротник.

— Билл, она обнаружила пропажу.

— Рано или поздно это должно было случиться.

— Она подозревает меня. Что мне делать?

— Играй в несознанку.

— В несознанку?

— В несознанку. Не признавайся ни в чем. Будь тверд. Говори: «Ну надо же!» и «Минуточку, минуточку», причем — сквозь зубы.

— Как Перелли, — подсказал Джо.

— Разве мистер Перелли говорит сквозь зубы?

— Всегда.

— Вот тебе образец, Смидли. Вообрази, что ты владелец роскошного казино, а моя сестра — огорченная клиентка, которая пытается убедить тебя, что на рулетке мошенничают.

Смидли, сглатывая подступивший к горлу ком, вышел из комнаты. Билл подошла к двери на террасу и стала смотреть на залитый солнцем сад. Кей подошла к Джо, который, сделав краткое замечание насчет мистера Перелли, снова впал в депрессию.

— Не печалься, дорогой, — сказала она. — Теперь у тебя есть я.

— И десять долларов в придачу.

— Не так уж мало, на мой взгляд.

— Да, но, покидая этот дом, я должен буду дать их на чай Фиппсу. Разве не горько это сознавать? Если нет, что тогда горечь? — Он посмотрел на Билл, которая дружески махала кому-то рукой. — Кому это ты машешь?

Билл обернулась.

— Поди-ка сюда, Джо. — Она указала жестом куда-то в сад. — Что ты видишь?

Джо посмотрел в указанном направлении.

— Облака, — сказал он. — Чернильно-черные тучи. И мрачные тени, предвещающие беду и отчаяние. А, ты имеешь в виду эту фигуру на заднем плане?

— Правильно. Это лорд Тофем. Вон он идет по дорожке. Ты как, успел поладить с лордом Тофемом?

— Да, мы с ним неплохо сошлись. Он рассказывал мне про свои проблемы с девушкой из Англии, которую называл Милашкой. Похоже, она дала ему отлуп, и он малость затосковал.

— Надеюсь, ты проявил сочувствие?

— Разумеется.

— Хорошо. Тогда он наверняка записал тебя в закадычные дружки. Лорд Тофем — очень состоятельный молодой человек, — раздумчиво протянула Билл. — Один из самых богатых людей в Англии, как сказала Адела. У него во владении цепь продовольственных магазинов или каких-то лавок. Неважно, откуда он получает денежки, главное, что они есть. Джо оживился. Вдали забрезжила надежда.

— Боже милостивый! Билл, ты хочешь сказать, что можно пощупать лорда Тофема?

— Первая заповедь делового человека: если тебе нужны двадцать тысяч долларов, иди к тому, у кого есть двадцать тысяч.

— Билл, ты гений.

— Это я всегда пыталась втолковать начальству, но они меня не слушали.

— Надо быть понапористей.

— Буду, Джо, буду.

Лорд Тофем, минуту спустя переступивший своими длинными ногами порог Садовой комнаты и присоединившийся к обосновавшейся там компании, совсем не походил на брызжущего энергией молодого спортсмена, который вот так же вошел сюда почти ровно сутки назад. Тогда он пел веселую песенку, а глаза светились радостным блеском победы. Даже страстный влюбленный, ожидающий ответа на тщательно сформулированное авиаписьмо, может на время забыть о проблемах пола, впервые в жизни одолев восемнадцать лунок за девяносто семь ударов. Лорд Тофем суточной давности, несмотря на затаенную печаль, точившую его сердце, предстал перед миром во всем блеске.

Как не похож был на того лорда Тофема этот пришелец, согнувшийся под ударом судьбы! Осунувшееся лицо, потухшие глаза, поникшая сигарета в мундштуке выдавали человека, готового хоть сейчас сунуть голову под газовый рожок и задуть пламя. Ослабевший, безвольный, потухший, растерянный, отчаявшийся, он являл собой вестника, пришедшего сообщить Приаму, что его родная Троя разрушена. Глядя на него, можно было предположить, что лорд Тофем опять был на поле для гольфа и взял четырнадцать лунок за сто пятьдесят семь ударов и шесть шаров утопил в озере.

На самом же деле столь жалкое его состояние объяснялось тем, что вскоре после завтрака он получил долгожданную телеграмму и содержание ее было убийственным. Мисс Глэдис (Милашка) Фаунтлерой была одной из тех юных особ, которые не стесняются в выражениях, и трудно даже представить, чтобы со времен покойного Флоренса Зигфилда[24] через океан было передано более ядовитое послание. Оно убило в душе лорда Тофема всякую надежду и поселило в ней мрачное отчаяние, породившее отвращение ко всему роду людскому. Словом, трудно было выбрать более неподходящий момент, чтобы одолжить у него двадцать тысяч долларов.

Однако печаль пришельца не произвела должного впечатления на компанию, настолько погруженную в собственные заботы, что внешний мир перестал для нее существовать. Одержимые одной пламенной страстью, эти люди видели перед собой баснословно богатого молодого человека, шедшего прямо им в руки. Они не спросили, а не разбито ли, часом, его сердце, но радостно засуетились вокруг него, оказывая шумные знаки внимания.

— Лорд Тофем! — вскричала Кей. — Входите, входите, лорд Тофем!

— Входите же! — вскричал Джо. — Вот уж кому мы рады так рады!

— Вот кого нам не хватало, — прибавила Билл. — Лорд Тофем, старый дружище, можно перемолвиться с вами словечком, а, лорд Тофем?

Она ласково погладила его по рукаву. Другой на его месте был бы доволен и тронут глубиной проявленной ею нежности. Он же брезгливо глянул на ее ладонь, словно по рукаву полз один из тех мерзких пауков, к которым питал такое отвращение Фиппс.