– Он должен учиться управлять государством, – сказал Георг.

– Как управляете вы? – воскликнула она. – Вы не управляете. Управляют ваши немецкие друзья… Берншторф, Ботмер и Робетон, а им помогают Тауншенд, Уолпол и Стенхоп. Эти люди правят Англией, и вы с удовольствием позволяете им это делать. И при этом Фрицхен, имея перед собой такой пример, должен оставаться в Ганновере, чтобы учиться управлять. Что он делает в Ганновере, неужели вы думаете… что он учится управлять, как его дед?

Король удивился. И Каролина тоже.

После минутного потрясения оба взяли себя в руки.

– Вы слишком взволнованы.

– Ваше Величество простит меня.

Король кивнул, и Каролина ушла.

Она медленно плелась в свои апартаменты и ругала себя:

«Какая глупость! Он будет ненавидеть меня. Я раскрыла спои истинные чувства».

Зато теперь не было смысла притворяться, будто она покорная жена и сноха, ведь она уже выдала себя. Теперь она могла действовать в открытую. И если ей нельзя иметь рядом сына, то она по крайней мере устроит себе отдельный двор. Она и Георг Август будут принимать собственных друзей, влиятельных людей. Помимо двора короля будет двор принца и принцессы Уэльских. И двор принца Уэльского будет таким, что все умные люди захотят принадлежать к нему.

Она пошлет за Лейбницем. Конечно, король не разрешит ему приехать. Но все равно она попытается привезти его в Лондон. Если король отказал ей с Фрицхеном, он должен в утешение позволить пригласить старого друга. Будто Георг способен думать о чьем-то утешении!

Так начались открытые военные действия.

Каролина очень бы удивилась, узнав, что Георг думает о ней:

«Чертовски прекрасная женщина. Как жаль, что она жена этого дурака, который не способен оценить ее! Если бы она не была… Черт возьми, все женщины в темноте одинаковые. Л она к тому же дьявол. Надо следить за ней. Георг Август просто дурак, но она…»

Весь двор с интересом наблюдал борьбу вокруг Аргилла.

– Ему надо дать отставку. Он не должен быть в свите принца, – заявил король.

– Я сам буду решать, кого мне держать в своей свите, – заявил принц.

Каролина в этом поддерживала мужа.

– Будем стоять твердо, – сказала она, – нам надо показать, что мы требуем к себе уважения.

Ее просьба разрешить Лейбницу приехать в Англию натолкнулась на ничем не обоснованный отказ короля.

– Нам не нужны здесь умники. Их в Англии и так достаточно. Кроме того, он выполняет в Ганновере мое задание.

Каролина твердо выступала против короля, и это сблизило ее с мужем. Ссора с отцом всегда была любимейшим развлечением принца, и в прошлом именно Каролина всегда сдерживала его. Сейчас расстановка сил изменилась. Во-первых, она не могла простить королю, что он отнял у нее Фрицхена, и, во-вторых, он не разрешил Лейбницу приехать в Англию.

– Он не может вынудить тебя дать отставку Аргиллу, – убеждала она мужа. – Все, что от тебя требуется, это стоять на своем. У тебя есть друзья.

– Думаешь, они будут с нами против короля? Каролина кивнула.

– Кто?

– Премьер-министр.

– Тауншенд!

– Он заботится о своем будущем. Думает о том времени, когда на троне будет Георг Второй.

Мысли о таком времени всегда доставляли Георгу Августу величайшее удовольствие.

– Ах, он умный человек, этот Тауншенд!

– И мы тоже будем умными.

– По-моему, моя дорогая, я уже умный.

Она улыбнулась ему. Так будет всегда. Ей надо научиться видеть реальность: она принимает решения, а он считает их своими.

– Да, конечно, ты очень умный, а король – дурак. Он не управляет государством. Он мечтает о Ганновере, когда у него есть эта великая страна. Он глупец.

– Пусть остается таким, Каролина, пусть остается. Чем больше в нем глупости, тем лучше для меня, разве не так?

– Да, – согласилась Каролина. – А мы должны отстоять Аргилла. Хотя бы для того, чтобы показать ему: если он разлучил нас с сыном, то, по крайней мере, мы можем сами выбирать себе придворных.

– Именно это я ему и покажу! – воскликнул принц.

С немецкими министрами Георгу было легче обсуждать семейные разногласия, чем с английскими. Англичанам он никогда полностью не доверял и заметил, что премьер-министр хоть явно и не поддерживает принца, но очень старается не обижать его. Король мог доверять только трем старым слугам: Берншторфу, Ботмеру и Робетону, своим соотечественникам, на которых он мог положиться.

Берншторф работал на его отца, будучи служащим герцога Целле, и во многом благодаря его усилиям состоялась свадьба Георга с Софией Доротеей. Правда этот брак кончился катастрофой, и Георг о нем сожалел. Но в то время брак сына был Нужен отцу Георга, и партия считалась очень выгодной… финансово. Не вина Берншторфа в том, что София Доротея ока-|илась шлюхой и ее пришлось посадить в замок. Когда герцог Целле умер, то Берншторф, который вел его дела в пользу Ганновера, естественно, уже открыто перешел на службу к Ганноверской династии, которая была его истинным хозяином уже долгие годы. Благополучие Берншторфа зависело от благополучия Георга I, поэтому король мог ему доверять.

Второй доверенный человек, граф Ганс Каспар фон Ботмер, был очень полезен в качестве посла Георга при Сент-Джеймсском дворе до его восшествия на престол Англии. Во многом благодаря его усилиям и дипломатии так мирно прошло прибытие Георга в Англию. Сейчас он мог давать своему хозяину советы в иностранных делах.

Жан де Робетон был человеком тихим и спокойным. Гугенот, он нашел пристанище при немецком дворе и готов был, оставаясь за сценой, с пользой служить своему хозяину. Он никогда не привлекал к себе внимания, но сознавал, какую важную роль играет в спектакле. Понимал его роль и Георг.

К этим трем людям король обратился за советом, поссорившись с сыном. Он откровенно признался, что не доверяет англичанам. Они чересчур корыстолюбивы.

«Бог мой! – часто думал король. – Никогда не встречал таких людей. Они день и ночь ищут, чем бы пополнить собственные карманы».

Он не доверял им. Они кланялись и клялись ему в преданности, а сами в это время взвешивали, долго ли он проживет и каким способом им заработать расположение человека, который будет Георгом II.

Итак, король собрал в личном кабинете трех немецких друзей и советников. Они заперлись и принялись обсуждать предстоящий отъезд в Ганновер и строптивость принца Уэльского.

– Если он надеется, когда я уеду, играть роль короля, то глубоко ошибается, – буркнул Георг.

– Но он постарается полностью использовать эту возможность, – возразил Берншторф.

– Он дурак, – сказал король.

– Но принцесса не дура, – добавил Робетон.

– Это правда. Но они не получат власти.

– Ему придется представлять короля перед парламентом, – заметил Ботмер.

– Ох, уж эти англичане и их парламент! – воскликнул король.

– Главой которого является Ваше Величество, – напомнил Берншторф.

– Нам надо действовать осторожно, – предупредил Робетон. – И один из нас должен остаться здесь, чтобы наблюдать за тем, что происходит в отсутствие Вашего Величества.

Король посмотрел на своих друзей и увидел в их глазах понимание: они тоже тосковали по дому, как и он, и тоже мечтали снова увидеть Ганновер.

– Правильно, – сказал он.

Берншторф должен поехать с ним. И Робетон – слишком полезный человек, чтобы оставить его в Лондоне. Что же касается Ботмера, то он был послом при Сент-Джеймсском дворе, он дипломат и понимает английские дела лучше, чем другие. Поэтому не может быть сомнений, кому придется остаться и не спускать глаз с принца Уэльского.

Это понимали все.

– Видимо, остаться придется мне, – выразил общее мнение Ботмер.

Георг кивнул. Молча. Но кивок означал одобрение. Георг не забывал ни друзей, ни врагов. Он помнил добро и мстил за зло.

Все согласились с тем, что в Лондоне останется Ботмер.

– Ваше Величество должны настоять на отставке Аргилла, – продолжал Берншторф. Министры Георга уважали его правило не тратить времени на вопросы, которые уже решены.