– Мне будет спокойнее, если вы все-таки посмотрите, – настаивала она. А вдруг все окажется в порядке? Тогда ей нет никакого резона считать его благодетелем. – Я должна сказать Долли, чтобы она исключила из вашего счета попорченный товар.

Джо пожал плечами и взялся за сумку.

– Если вы так настаиваете…

С первой коробкой все оказалось в порядке. Только несколько миндальных крошек осыпалось на дно. Но когда Джо открыл «Морской гребешок», Энни едва не вскрикнула. Все изящные, нежные раковинки превратились в бесформенную массу, а жемчужное ожерелье раскатилось по бусинкам.

Джо довольно долго разглядывал содержимое коробки. Затем пожал плечами:

– In arena aedificas. Что по-латыни означает: «Если строишь дом на песке, будь готов к тому, что он рухнет». Как бы там ни было, это не пропадет. Мои ребята едят все, что не ползает.

Понимая, что он изо всех сил пытается загладить свое грубое поведение в самом начале, Энни решила улыбнуться.

– Вы недавно в Нью-Йорке? – спросил он утвердительным тоном.

– Ну… разве это заметно?

– Ваша улыбка. Это же западные штаты, Миссисипи!

Надо же, заметил!

– А как улыбаются в Нью-Йорке?

– Как на рекламе зубной пасты.

Она усмехнулась:

– Вы такие тут непростые?

– Скорее слишком прижимистые. Вот поживете здесь подольше – сами увидите.

Энни поднялась.

– Мне пора. Домой надо. – У двери остановилась и обернулась. – Да… спасибо вам.

Она была уже у выхода на улицу, когда он крикнул:

– Постойте! Что еще?

Он промчался мимо, одним махом взлетев на лестницу, ведущую, видимо, в салон ресторана, и через мгновение вернулся с большим пластмассовым судком.

– Во искупление своего безобразного поведения, – сказал он, подавая подарок с таким видом, словно это царская корона. – Счастливого Рождества!

Почувствовав внутри какое-то движение, она подняла крышку. Огромный омар с клешнями, перевязанными резинкой, шевелился в воде на пучке водорослей. Она так испугалась, что чуть не выронила судок. Но взглянув на Джо, в его притягательное, несимметричное лицо, в зеленовато-карие глаза, полные искреннего желания угодить, поняла, что это не розыгрыш.

Но, Боже мой, что она будет делать с этим чудовищем? У нее нет даже такой кастрюли, чтобы он туда влез. Подумать только, ей столько всего нужно и так много хочется, что кажется, нет такой вещи, которая бы не пригодилась. И вот – надо же ему было выкопать именно то, что ни в какие ворота не лезет!

– Да… спасибо, – с усилием произнесла она, слегка краснея. – Надеюсь, он окажется… ну, вкусным.

– Он готовится со сливочным маслом. И, конечно, – лимон.

– Спасибо, поняла.

– Не за что. И – не поминайте лихом!

С трудом пробираясь сквозь снегопад к подземке на Четвертой Западной и размышляя, как отнесется к этому созданию Лорел, которая переживала, даже если случайно наступит на муравья, а ведь омаров варят живыми, Энни увидела, что какой-то человек продает с грузовика елки. Сердце у нее заныло. Ах, если бы удалось достать елку! Этот омар по стоимости вполне мог окупить маленькую елочку, но где же его продать?

Внезапно ее осенило.

Она решительно направилась к машине. Бородатый жилистый дядька в красной клетчатой куртке лесоруба, стоя в кузове грузовика, прибивал крест к стволу пушистой елки.

В знак приветствия он помахал ей молотком.

– Чем могу служить, мисс?

«Только бы согласился!» – мысленно молилась она.

– Понимаете… Я только хотела спросить… может быть, вы отдадите мне одну маленькую елку за… за…

– Что там такое? – Он опустил молоток.

Энни открыла судок и подняла вверх, чтобы можно было разглядеть содержимое.

Он посмотрел на нее так, будто в судке лежал кусок зеленого сыра, упавшего с луны. Но потыкав пальцем и убедившись, что омар еще шевелится, согласился дать в обмен самую неказистую тощую елку, которую иначе вряд ли ему удалось бы пристроить, – и сделка была совершена.

На станции метро, с трудом пройдя со своей ношей через контроль и неловко таща ее за собой по платформе, Энни думала только о том, как будет рада Лорел и как они вдвоем станут наряжать елку бумажными цепями, попкорном и звездами из фольги.

Может быть, все окажется не так плохо, и у них будет настоящее Рождество.

6

«Даже в Лос-Анджелесе в декабре – дерьмово», – думал Вал.

Взбалтывая муть, он плыл через бассейн, стараясь не обращать внимания на холодную воду и головную боль, отгоняя назойливые мысли об оценщике имущества, о покупателях «Не-тронь-чтоб-не-воняло», которые шныряют по всему дому, рассматривая клозеты и тыча пальцами в щели на штукатурке.

Он стал думать об Энни. Подлая маленькая сука. Посмела так поступить с ним! За что? Что он такое сделал ей?

Ну хорошо, он немного выпил в ту ночь. Ну и что теперь, надо за это распять человека? Что бы он там не сказал или не сделал, это не повод для нападения. Даже если он поднял на нее руку, она сама виновата. Мало ли как он себя ведет, она не имеет права драться. Пятнадцать швов, Господи! Такая же шизофреничка, как мамаша. Вот ведь стерва, обвинила его в ее смерти! Он что ли засовывал ей в глотку эти таблетки?

Уж если кто из них двоих виноват, так это Ив – оставила его на мели, да еще с двумя спиногрызами на шее. Черт, если бы он не был полным банкротом! У него нет даже на билет, чтобы слетать в Нью-Йорк к Долли. Вдруг у нее еще не все остыло? В последний раз, разговаривая с ним по телефону, она вела себя так, словно он был ее давно пропавшим братом, а не обманувшим любовником, который бросил ее ради сестры. Может, ей что-нибудь известно про девчонок. А вдруг она узнала, где они?

Он не суетился по поводу Энни. Пусть проваливает на все четыре стороны. Он задержит ее только на десять минут, не больше. Десять минут и шлепок под задницу, чтобы знала, как ему перечить.

Но Лорел – дело другое. Если дочь будет в его руках, он найдет способ получить ее наследство. Он уже спрашивал об этом у одного адвоката в клубе каратэ. Тот сказал, что если совсем нет средств к существованию, то отец имеет право получить на содержание дочери какую-то часть суммы.

Он представил себе уютный дом, может, не такой большой, как этот, но на уровне. Где-нибудь в Уэствуд-Вилледж или Пэлисейдс на побережье. У него есть один приятель, который играет на скачках и все ходы-выходы там знает… Вполне можно удвоить, а то и утроить свои деньги.

Но прежде всего надо найти Лорел. Без нее он скорее доберется до ада, чем до этих денег.

И когда он получит ее обратно, он сделает все возможное, чтобы Энни Кобб больше никогда ее не увидела. Это будет ей хорошим уроком, чтобы знала, с кем ссориться.

Пятьдесят поворотов. Вэл подплыл к лесенке и вышел из воды. Он тяжело дышал, сердце учащенно билось, и кровь пульсировала во всем теле.

– Господи, как можно плавать в этой моче? – Раздался мрачный голос, перекрывая гул в ушах. – Почему ты его не почистишь?

Вэл взглянул налитыми водой и хлоркой глазами на бесформенную фигуру, развалившуюся на пляжном стуле, и, как всегда при виде Руди, почувствовал себя немного застигнутым врасплох. Ни один самый проницательный человек никогда не догадался бы, что Руди, коротконогий, чуть не на полметра ниже Вэла, лысый и безобразный, как призрак ночного кошмара, – его родной брат.

Из ворота гавайской рубашки выглядывала его круглая розовая физиономия, блестя кремом для загара, а из розовых шорт торчали столь же розовые и жирные от крема обрубки-ноги. Он напомнил Вэлу жареного поросенка на блюде.

– Чем? – Завернувшись в полотенце, Вэл уселся в соседнее кресло. – Ты думаешь, моя старуха позаботилась о том, как я буду жить без нее? – Он махнул рукой в сторону заглохшего от сорняков луга, раскинувшегося за внутренним двориком. – Знаешь, сколько я получил за «альфу» и «линкольн»? Стыдно сказать. А этот дом? Насмешка идиота! Когда я оплачу все счета после похорон и налоги за склеп, у меня не останется даже ночного горшка. Если бы со мной была Лорел, все было бы гораздо проще, но… – Он осекся при виде брата, внезапно взвившегося со своего места.