– Плюс полмиллиона необеспеченных долгов и, возможно, шестьдесят процентов на увеличение заработной платы, как того требует профсоюз, уплата по закладным за новую фабрику и арендные обязательства за новый город призраков в торговом центре Глен Харбор. Но ничего, могло быть и хуже. – И вместо добродушного дядюшки, требующего, чтобы его называли Хай, каким он был всего минуту назад, он превратился в того проницательного Хаймена Фельдера, о котором ходили легенды.

Потрясенная, Энни выпрямилась… она чувствовала себя так, как будто ее оскорбили, как будто он только что засунул ей руку под юбку.

– Как… как вы узнали все это?

– Энни, мы с вами похожи. – Он улыбнулся, и это была улыбка доброго дядюшки, всеми любимого старого дядюшки, который всегда приходил в дом с карманами, полными конфет. – У меня нет возможности терять время зря. Если бы я сначала не сделал домашнее задание, я бы здесь сейчас не сидел.

– Но…

Он вытянул руку, как делает регулировщик, останавливая движение.

– Но вы не поймите меня неправильно. Я не собирался обижать вас. Вы думаете, я создал компанию Фельдера благодаря огромному состоянию? Было время, когда я трижды закладывал свой дом и думал, как бы исхитриться, чтобы заложить его в четвертый раз.

– Мне предлагали продать мое дело, но пока я еще не собираюсь этого делать.

– У Фельдера нет такой мысли. – Он засмеялся и взял плетеную булочку с маком из корзинки, только что поставленной на стол официантом. – У меня больше проблем, чем у целого клуба феминисток. И ваши проблемы мне ни к чему.

– Тогда какого рода соглашение мы могли бы заключить? – Ей казалось, что лед первых минут растаял и она может перейти к делу.

– Послушайте, мы только что познакомились. И должны прощупать почву.

– Я надеюсь, вы понимаете, что я не прошу вас об услуге. Ваша компания сможет хорошо заработать на том, что я предлагаю.

– Вы, возможно, правы, в конечном счёте мы выиграем. Но начнем с того, кто будет вкладывать денежки во все эти клетки, светильники и вольеры для птиц? И я догадываюсь, что это отнюдь не дешево. – Он нагнулся вперед, причем так близко, что она могла видеть волоски у него в носу. – И, наверное, само производство вашего шоколада тоже стоит дорого.

– Согласна, а как насчет золотых украшений? – спросила она. – Вы ведь продаете их, не так ли? Они дорогие, но, наверное, приносят большую прибыль? Дело в том, что они предназначены для одной и той же категории покупателей, для тех, кого больше интересует качество, чем цена, – в пределах разумного, конечно. Шоколад, производимый «Моментом», – это роскошь. У моих покупателей есть ощущение, что они балуют себя… точно так же, как чувствуют себя те, кто покупает шелковое белье или духи «Шанель № 5».

– Мне нравится ваше восхищение. Но кто это говорит? Вы? А я откуда знаю, что это действительно высочайшее качество? – Он пристально и с вызовом посмотрел на нее, и ей было непонятно, то ли он улыбается, то ли хмурится.

Энни и раньше видела этот хитрый взгляд у таксистов, которые везли тебя кружной дорогой. Так он пройдоха! Но возможно ли в его положении не быть пройдохой? И несмотря на его резкую, прямолинейную манеру поведения, он, казалось, совсем не заинтересовался ее предложением. Как могла она убедить его в том, чтобы он разрешил ей открыть магазинчики в его универмагах?

Здесь было почти так же жарко, как в сауне… но Фельдер, казалось, вовсе не чувствовал этого.

Мозг ее судорожно работал. Давай, Энни! Думай! Тебе приходилось бывать в переделках и раньше Вдруг в голову пришла одна мысль. В субботу на следующей неделе должна состояться ярмарка производителей шоколада, проводимая журналом «Гурман» в «Плазе». Шоколад на ярмарку присылали со всего мира, там были такие знаменитые крупные фирмы, как «Годива», «Крон», «Тоблер-Сушар», «Перуджина», и маленькие, но известные фирмы, такие, как «Манон» из Бельгии, «Тейшер» из Швейцарии. Ну и, конечно, фирма «Жирод». Устраивали банкет, танцы, речи, призы. Соревнование с такими магнатами было подобно битве Давида с Голиафом, но для такой сравнительно новой фирмы, как ее, получение приза было бы манной небесной: это означало бы широкомасштабную бесплатную рекламную кампанию, огромный скачок в розничной торговле и множество новых контрактов с гостиницами и кондитерскими.

Энни помнила, какую радость она испытала в тот год, когда фирма Жирода выиграла первое место. В другие годы они занимали второе и один раз третье место. Долли благословила Энни на участие в ярмарке. Она сказала: «Единственное, что принесло бы мне больше радости, чем первый приз, врученный фирме Жирода, это если бы этот трофей достался тебе».

Для ее фирмы «Момент» – это был бы первый конкурс. До сего времени она не чувствовала себя достаточно уверенно, чтобы представить новый изысканный торт и эклеры, которые она только недавно начала продавать в своем магазине и над которыми пока продолжала экспериментировать. Но сейчас Энни была уверена в своих силах. Она должна выиграть. Уже в течение нескольких месяцев она почти не бывала дома, пробуя, экспериментируя… Она старалась не упустить ни одной детали. Лорел шила ей новое платье. Как раз завтра, после обеда, она собиралась ехать к ним с Джо в Бей-сайд на последнюю примерку. Может, именно благодаря этому обтягивающему платью с открытой спиной она сейчас чувствовала себя уверенно?

– Я собираюсь принять участие в шоколадной ярмарке «Гурмана» в следующую субботу. В нашем бизнесе получить этот приз – это все равно что актеру получить приз Киноакадемии, – сказала она ему. Она развернула салфетку и положила ее на колени. «Опусти глаза и займи чем-нибудь руки… не давай ему понять, как ты мечтаешь об этом». С безразличным видом она добавила: – Если я выиграю один из главных призов, убедит ли вас это?

– Первый приз?

– Вы меня подзадориваете.

– Вы сказали, что вы лучше всех.

Энни задумалась. Она знала, что риск велик, но ее приперли к стене. Как могла она отступить? Если ей не удастся убедить Фельдера, что она безоговорочно верит в свою фирму, то как она сможет убедить его поверить ей?

У Энни в горле стоял ком, и она с трудом произнесла:

– Хорошо. Первый приз. А что потом?

– Вы хотите, чтобы я подписал контракт на пустой желудок?

– Честно говоря, да. Мне кажется, что иначе я не смогу проглотить ни кусочка.

– Как могу я позволить такой привлекательной и решительной женщине, как вы, уйти отсюда голодной? – Он подмигнул ей и концом салфетки смахнул маковые зернышки с губы.

– Так мы договорились?

Он засмеялся и, покачав головой, взял меню:

– Конечно, почему бы и нет? Вы выигрываете приз, и тогда мы все обсудим?

Энни хотелось вскочить и расцеловать его, но вместо этого она подняла меню выше, чтобы он не увидел, что она глупо улыбается. Кроме того, радоваться было еще рано. А если она не выиграет? Или они не смогут договориться об условиях?

«Никаких «если»… Я должна выиграть», – сказала она себе.

Какое-то мгновение ей казалось, что она наверняка выиграет. Затем ее уверенность исчезла и в животе у нее начало бурлить. Лишь на одно мгновение, пока Фельдер изучал меню, она позволила себе откусить кусочек своего недавно отросшего, приведенного в порядок и накрашенного лаком ногтя большого пальца.

Меньше чем через час после обеда с Хайменом Фельдером Энни стояла в маленькой лаборатории в помещении фабрики компании «Момент» на Вашингтон-стрит и смотрела из-за плеча Луизы, как та наносит последние украшения на трюфельный торт с корицей, состоящий из четырех пропитанных ромом шоколадных слоев, промазанных по очереди шоколадным кремом с корицей и миндальным кремом, весь торт покрывался сладко-горькой глазурью и сверху по краю украшался жареным фундуком. Однажды вечером, сидя в кухне своего дома на Десятой улице, Энни придумала рецепт этого торта и подала его на званый ужин в тот же день.

Она улыбнулась, вспомнив, как в тот вечер они сидели в небольшом, общем для трех домов дворике и ее соседка, бывшая балерина Трина Деверо, очень стройная и подтянутая, вытянула свою длинную, как у фламинго, шею, когда убирали десерт, и своим грудным девичьим голосом спросила: «Пожалуйста, если не трудно, можно мне отрезать еще один тоненький кусочек этого изумительного торта».