— Тогда я струсил, не вступился… Пришла пора вернуть долг!

Он разорвал черный лоскут надвое и набросился на врага, ненавистного теперь вдвойне. Вся ненависть за смерть деда и пережитые недавно испытания обрушилась на потерявшего былую прыть ниндзя.

Стасис бил его с невероятной мощью, снося ногами из стороны в сторону и лишая всякой воли к сопротивлению. С каждым ударом на его кроссовках прибавлялась густая кровь «честного капиталиста», щедро брызгавшая на ковер из-под лопающейся кожи. Когда ниндзя уже едва держался на полусогнутых, беспомощно хрипя и водя руками в поисках хоть какой-то опоры, Стасис с шумным вздохом сконцентрировал все последние силы и с крутого разворота с оглушающим криком буквально вонзил ступню в его грудь.

Разлился громкий хруст ломающихся костей, и чудовищная инерция швырнула экс-майора на подпирающий ярус столбик. Бревно не выдержало, завалилось, и метра три яруса обрушилось на поврежденного, погребая его под досками.

— И этот низко пошел… — тяжело пробормотал Стасис, с натужной улыбкой глядя на все еще связанных друзей, прокашлялся и устало присел на окровавленный ковер. — Видать, и впрямь к дождю.

Стасис блаженствовал. Он с вожделением посасывал вторую сигарету подряд, попивал жгучий кофе из радченковского термоса, наслаждался прикосновениями нежных пальчиков молоденькой медсестры, накладывавшей на его еще горячее тело повязки, и тихонько посмеивался, взирая сонными глазами на царящий вокруг переполох. Ему впервые доводилось видеть полицию в настоящей работе…

В паре метров от «скорой», в которой приводили в порядок Стасиса, в полицейском «Мерседесе» сидел Игорек и, почесывая заклеенную пластырем щеку, давал насупленному Крийзиману свои показания. Минуту назад старые знакомые изрядно повздорили — Стасис откровение оплевал противного служаку, вздумавшего вновь лепить ему какой-то вздор своего больного воображения…

— Кайфуешь? — дружески поинтересовался подошедшей Радченко.

— Ага!

— Ну и натворили вы дел!

— Такова наша трудовая жизнь… Кстати, могу я теперь надеяться на доопупенный сон в родимой постельке?

Радченко почесал затылок, глянул на излучающего раздражение Крийзимана.

— Не мешало бы взять у тебя показания…

— Но можно же отложить это на денек! У вас и без меня работы будет пока в избытке.

— Ладно! — махнул Радченко. — Вали — отсыпайся!

Игорек вскоре освободился, нагнал отошедшего от «скорой» Стасиса.

— Пошли домой, а? Ну их к чертям лешим!

Стасис присел на капот одной из полицейских «девяток», пожал плечами:

— Я туда и собираюсь. Олежку только надо найти…

— Да он так увлекся одной сестричкой, что всерьез нацелился на госпитализацию.

— И черт с ним!

— А может поехали ко мне на дачу, а? — предложил Игорь, когда они подошли к воротам.

— Нет уж! — живо отреагировал тот. — Я домой хочу.

Они вышли на дорогу, по которой предстояло прошагать до «Москвича» около половины километра. Начинало светать, что в их глазах приобрело символичность приходящего на смену загадочной, холодной ночи теплого, возможно, солнечного дня.

— Стасис!

Он замер, резко обернулся.

Из кустов вышла растерянно улыбающаяся Инга.

— Ты-то как здесь оказалась?

Потупившаяся барышня остановилась в паре метров от друзей:

— Это я привела сюда полицию.

— Ты? — изумился Стасис и оторопело глянул на Игорька, пожавшего в ответ плечами: «Не сами же они приперлись».

Некоторое время все трое молча разглядывали асфальт, после чего Стасис решительно отчеканил:

— Все равно между нами не может быть больше ничего общего.

Инга встрепенулась, подалась вперед, желая что-то сказать.

— Стой! — словно защищаясь от нечистой силы, Стасис выставил руки перед собой. — Хватит, ей-богу! От тебя у меня одни неприятности!

Извиняясь, Игорек пожал плечами и последовал за другом, хмуро покусывающим губу.

— Э, мужики! — раздался позади голос Олега.

Друзья обернулись и с усмешкой воззрились на ковыляющего к ним студента, которому явно мешала плотная повязка на совершенно трудоспособном колене.

— Они там о какой-то операции болтать начали, — возмущенно объяснил он свой побег. — Сегодня меня уже пытались резать — хватит!

Друзья от души посмеялись, собрались было продолжить путь. Но Стасис удержал их, глянул на Ингу, сидевшую невдалеке на травке и с грустью обнимавшую согнутые в коленях ноги.

— Тебя куда подбросить? — крикнул он ей с едва сдерживаемой улыбкой.

— К черту! — огрызнулась она.

— Нет уж, — тихо засмеялся Стасис. — Только не ко мне! Может, к предкам?

Инга размышляла недолго — до тех пор, пока не стал вдруг накрапывать дважды предсказанный дождик…