- Это близ Дыры в Лебеде?! Где нашли сверхновую размером со звезду третьей величины и метеорит, летящий со скоростью света? Да в той части Галактики про Ньютона и не слыхивали! Забирай свою конфетку!

- О'Лири, тот район и на карты-то не нанесен. Может быть, там время сворачивалось и лопалось, там родилась Вселенная. Это у тебя называется конфетка? Сам ее кушай. Я предпочту мирок на шесть пунктов хуже Земли, но в нормальном секторе вроде Тельца или Девы.

- Слушай, О'Лири, не дури себя! Но мы же летим, приятель, так в полете и посмеемся!

- Эй, Луц, чего это ты так позеленел?

Гарри Луц слабо хихикнул и вытер вспотевшую руку о свой голубой комбинезон. Карлтон похлопал его по спине так, что у того заболели лопатки.

- Не бойся, с тобой двое бывалых парней. Мы о тебе позаботимся, правда, О'Лири?

О'Лири недоуменно поднял голову, потом серьезно кивнул:

- Точно; мы тебе, малыш, покажем, что к чему.

Хорошо. Пусть О'Лири поменьше беспокоится о себе и побольше - о новобранце.

Лифт остановился на первом этаже Управления Разведывательными Операциями. Здание было украшено аляповатым лазурным пластиком. Сквозь двойные двери Вик увидел толпу гражданского персонала - они всегда бросали работу, чтобы проводить очередную миссию. Сандстормские проводы смертников - так называли это разведчики. Вик пожал плечами, - этих гражданских, видите ли, взволновал их отлет. Царство человека расширится еще на пару световых лет - сознание этого, наверное, и правда кое у кого могло вызвать энтузиазм.

Кто-то запел:

В синей форме молодецкой,

Шлем изогнут, как бокал,

Ткань небес порвет он с треском,

Как его папаша рвал...

Подхватив песню, все трое взялись за руки.

Шагая в такт песне, они спустились к маленькому изящному кораблю с длинной голубой полосой на корпусе, ожидающему их на взлетной полосе созвездия Стрельца. Почетный эскорт из кадетов, шедший впереди, выкрикивал слова припева в розовое марсианское небо. С обеих сторон взлетной полосы доносились приветственные крики. "Надо же, - подумал Вик, - чему-то радуются"...

- А что скажешь ты? - спросила его прошлой ночью Кэй, когда он, положив голову ей на колени и любуясь сверканием двух марсианских лун над головой, тихо допел песню. Они два часа гуляли по Пустыне Цветущих Роз, а когда она присела на зернистый песок, Вик положил ей на колени голову и стал тихо напевать, охваченный странным спокойствием. - А ты разве не хочешь сына? Разве не хочешь, чтобы - чтобы он рвал ткань небес, как его папаша?

- Ради Бога, Кэй. Конечно, я хочу сына. Как только мы сможем пожениться.

- Но ты же не можешь. Пока ты на действительной службе в разведке. Ты не можешь иметь сына. Все дети разведчиков - сироты. Это совсем другое, Вик. Они - сироты и никогда не видели своих отцов.

Глядя в ее преданные и ясные глаза под пышными волнами белокурых волос, он натянуто улыбнулся:

- Послушай, милая, я хочу на тебе жениться. И я это сделаю. Но я согласен: мы не можем создать семью, пока я на службе.

- Да, Вик.

- Ты права: пока я не выберу себе планету по душе, я не смогу стать хорошим мужем ни тебе, ни любой другой женщине. Ты же не хочешь, чтобы я с тоской провожал взглядом каждую ракету; я же тебе не нужен потухшим - ты сама говорила. Я сейчас одинаково сильно хочу и иметь семью, и летать к звездам.

- Да, Вик.

Он сделал было нетерпеливый жест, но резко его оборвал, когда увидел, как она провела пальцами по песку пять параллельных линий.

- Ну вот. Так что тебе надо просто набраться терпения, подождать, когда я смогу закончить с этим делом. В конце концов, я служу уже двенадцать лет; при таком сроке службы жаль не дослужить до конца - большинство увольняются через пять лет, если остаются живы. Скоро я буду с тобой, Кэй, - и мне уже не придется строить из себя бывалого парня, потому что я действительно пройду испытание космосом и захочу на покой. По обычным меркам я еще молод - мне всего тридцать два. Всего-то несколько полетов, ну, скажем, еще три или четыре задания, и я созрею. Ждать осталось недолго.

Молчание. Потом:

- Да, Вик.

Голос ее был тихим и примирительным.

Теперь Вик высматривал Кэй поверх массивного затылка О'Лири. Она работала в администрации, и теперь, наверное, стояла где-то в толпе провожающих рядом с большим белым куполом. Ему хотелось еще поцеловать ее перед стартом; но по традиции шествие к кораблю прерывать было нельзя, а последнее прости говорилось в ночь перед отправкой.

Он увидел ее как раз в тот момент, когда они дошли до того места в песне, которое всегда особенно ее трогало. Предвкушая этот куплет, Вик воодушевился.

Если девочка случится,

Пусть оденется в шелка;

А мальчишка - к звездам мчится,

Дай под зад ему пинка.

Она сильно вздрогнула, прикрыла глаза и втянула голову в плечи, а они прошагали мимо нее и поднялись на корабль, и она не успела взглянуть на них снова.

Двое часовых из кадровых солдат патруля отдали им честь со словами:

- Корабль в полной готовности, командир. Удачи.

Они отошли.

Перед тем как молча полезть в открытый люк, они обменялись еще одним, последним рукопожатием с товарищами-кадетами.

Когда Вик нажал зеленую шестиугольную кнопку, закрыв входной шлюз, все бросились к пушечным портам, чтобы бросить последний взгляд на бетонные здания Сандсторма, торчавшие посреди нежно-розовой марсианской равнины, как забинтованные пальцы.

- Двигатели в порядке, командир, - раздался голос начальника наземной службы. - Ждем старта.

- Экипаж к полету готов, - ответил ему в микрофон Вик, а Луц и О'Лири разошлись по своим местам. - Старт.

Он окинул взглядом кабину пилота, дважды остановив его на своих подчиненных, оглядев их так, словно хотел прикинуть, на что они способны.

- От струи, - сказал он и выключил микрофон.

Он медленно досчитал до пятнадцати, думая о крике, доносившемся снизу, из разбегавшейся толпы:

- Старт! От струи, всем от струи! - Он его долго не забудет.

- Пятнадцать, - сказал он, и О'Лири передвинул красный переключатель на необходимые два деления, а Луц в это время повернул колесики регулятора устойчивости. Их слегка тряхнуло в своих креслах, но потом Вик отрегулировал ускорение, и они расслабились, приняв позы поудобней. Они приступили к выполнению задания.

Миссия 1572 по расписанию Разведывательного Патруля; 29-я по счету в личном послужном списке Вика, который остался в Сандсторме; последняя страница озаглавлена "Обстоятельства смерти - Посмертный статус - Пособия родственникам, находящимся на иждивении". Немногие личные дела содержали столько записей о полетах. Когда человек возвращался после двадцатого задания, его уже называли Чинг Лунг Молния, Фейербах Будь-Осторожен или Бониславски Двойной-Заряд. Эти прозвища получали люди, рано или поздно возвращавшиеся с задания, лишившись трех четвертей своей кожи либо зараженные каким-нибудь экзотическим вирусом, приводившим врачей в недоумение и дававшим им материал для описания совершенно новой патологии, - но все это были люди, которые возвращались всегда. Конечно, до тех пор, пока однажды...

Вика называли Неуязвимым Карлтоном, и было только два разведчика, начавших службу раньше его, которые до сих пор рвали ткань небес. Одной из немногих вещей, которые он хотел бы иметь, было звание Старшего Космического Скаута и золотистая форма, сопутствующая этому званию. Такому человеку предоставляли все и везде бесплатно, беспрепятственно пропускали через любой кордон патруля, и, куда бы он ни направлялся, его явление везде было чем-то вроде торжественного шествия в одном лице. Это было бы приятно, думал Вик; вроде ребячество и показуха, но на определенном этапе жизни могло стать для человека чем-то вроде цели. Ведь это означало, что даже среди разведчиков, которых специально отбирали из солдат патруля (а патруль - это специально отобранные мужчины со всей Галактики), ты был единственным в своем роде. А еще это означало, что в один прекрасный день ты мог перерезать себе горло, бреясь безопасной бритвой.