– Я не понимаю, как вы можете смотреть на этих детей, лишенных любви, и не чувствовать боли в душе, – она не ответила на его вопрос. – Они ведут себя так просто потому, что обижены. Их доверие обмануто, чистота погублена.

– Вы не ответили на мой вопрос.

– А вы очень жестоки, продолжая настаивать, когда человек предпочитает не отвечать.

– Почему?

– Это не ваше дело.

– Мое, если вы хотите, чтобы я помог вам.

– Я не просила вашей помощи.

– Да, прямо не просили, но, объяснив, в чем дело, рассчитывали на мою помощь.

– Считайте, что я вас не просила, – огрызнулась Изабель. Джейк старался быть несносным и старался на совесть.

– Позволите парням разобраться с Мерсером? – Нет.

– Не доверяете им? Она быстро оглянулась.

– Конечно, доверяю.

– Тогда почему – нет?

– Что бы они ни сделали, страха не будет. Это нечестно по отношению к ним или к Мерсеру.

– Ответ гораздо лучше, чем я ожидал.

– Прошу прощения. Вы думаете, я глупа?

– Не обязательно.

Изабель встала, изо всех сил стараясь подняться с видом оскорбленного достоинства, но подозревала, что подскочила, как ребенок, которому предложили ломтик дыни.

– Сядьте.

– И продолжать выслушивать оскорбления?

– Я не буду.

– Вы, может быть, и постараетесь, но не думаю, что в состоянии не оскорблять меня.

– Почему?

– Присущее вам предубеждение против женщин так глубоко, что окрашивает каждое слово. Вы, наверное, настолько привыкли к подобному образу мыслей, что даже не понимаете, как оскорбительны ваши слова.

Джейк, кажется, задумался над этой мыслью.

– Да нет, мне нравятся женщины, – сказал он наконец. – Просто я им не верю.

На мгновение Изабель показалось, что она видит смутную тень обиженного маленького мальчика, такого же, как в ее сиротах, но отогнала эту мысль, как слишком невероятную. И хотя сейчас в Джейке не было никаких признаков ранимости, девушка утратила часть своего пренебрежения.

– Мы не решили, что делать с вашими сиротами, – напомнил Джейк.

– Это не ваша забота.

– И не должна быть вашей. Сядьте, из-за вас я сверну шею.

Изабель предпочла бы свернуть ему голову, но села. Хотя и не знала, почему. Просто это казалось проще всего. После того, что случилось сегодня, у нее совсем не осталось сил. Однако это была не единственная причина. Когда Джейк рядом, девушка верила – все устроится. Несмотря на грубость, его непоколебимое спокойствие давало уверенность. Тот, кто смог выжить в этой дикой пустыне в одиночку, мог сделать что угодно.

Пристальный взгляд Изабель не отрывался от мускулистых рук. Любая женщина сделала бы все ради мужчины с такими руками. Изабель тоже сделала бы. Когда так долго заботишься сама о себе, искушение положиться на кого-то становится почти непреодолимым.

Направление собственных мыслей шокировало Изабель. Она не глупая женщина, рассчитывающая, что мужчина сделает для нее все. У нее нет желания навязываться мужчине, не имеющему ничего положительного, кроме пары сильных рук.

– Мальчики – это моя забота. Почему бы нам не поговорить о вас?

– Какого черта? Изабель обиделась.

– Вежливость требует интересоваться другими людьми.

– Не здесь. Если человек хочет, чтобы вы что-то знали о нем, то скажет сам.

Изабель встала.

– Мне лучше уйти. Кажется, я все время говорю что-то, противоречащее вашему кодексу поведения.

– Сядьте, женщина. Вы скачете вокруг больше, чем луговой тетерев, гоняющийся за кузнечиками. И если хотите, чтобы люди понимали вас, перестаньте употреблять заковыристые слова.

Изабель почувствовала, как постепенно исчезают остатки сил. Хотелось свернуться клубком и забыть весь этот день. Особенно Джейка Максвелла.

Но она не могла. Несмотря на оскорбления, грубость и наигранное раздражение, в нем была простая, бескомпромиссная сила, которая настолько же влекла ее, насколько была чуждой. Джейк был одинок, бесстрашен, фактически – бросал вызов всему миру. Изабель и не снилась подобная степень самоуверенности и безрассудства.

В нем была также какая-то изначальная честность. Возможно, поэтому его манеры оставляли желать лучшего. В нем совершенно не было претенциозности, и Джейк отказывался принимать любые правила поведения, кроме своих собственных. Но это была суровая честность, не считающаяся с чувствами или слабостью, требующая от человека больше, чем большинство людей могут дать.

– Есть ли хоть что-нибудь, что вы находите приемлемым, мистер Максвелл?

Изабель пожалела о своем вопросе, как только закрыла рот. Она ждала, что Джейк высмеет ее.

– Да. У вас приятное лицо, красивые глаза и такая тонкая талия, что даже мысль о том, чтобы вас обнять, кажется страшной. Но вы ледяная принцесса. Вы способны заморозить тепло летнего полудня. Мужчина может замерзнуть насмерть, если подойдет слишком близко. Уверен, многие пытались. Я даже сам подумывал об этом.

Никакая усталость не заставит Изабель провести в обществе этого человека еще хоть минуту.

– Пойду взгляну на Бака. Я не обижусь, если вы захотите вернуться в свой лагерь до того, как я приду обратно.

– Пытаетесь отделаться от меня?

– Это ваш дом, мистер Максвелл.

– Джейк. Всякий раз, когда вы произносите «мистер Максвелл», мне хочется посмотреть через плечо, кто там прячется за моей спиной.

– Я не привыкла обращаться к мужчине по имени, – хотя поймала себя на мысли, что думает о нем именно так.

– Частенько это все, что у нас есть.

– Все-таки предпочитаю, чтобы ко мне обращались «мисс Давенпорт».

– Нет проблем. Техасцы исключительно внимательны к женщинам. У нас их слишком мало, чтобы пренебрегать ими. Когда они так красивы, как вы, – что ж, вас будут называть, как вам самой будет угодно.

Изабель чувствовала, что краснеет. Джейк смотрел на нее недоверчиво.

– Не говорите, что вас утомили комплименты. Я видел женщин в Остине. Вы, должно быть, сияли там, как солнце, пробивающееся после ненастья.

– Мне говорили комплименты, – призналась Изабель. – Но столь экстравагантные – никогда.

– Не позволяйте им ударить вам в голову. Я не очень-то жалую хорошеньких женщин. Им нечего делать в Техасе. Если мне придется подумать о женитьбе – чего я никогда не сделаю, пока не стану слишком стар и немощен, чтобы заботиться о себе, – поищу какую-нибудь невзрачную женщину, чтобы она думала о своих обязанностях, а не о пустяках, которые какой-нибудь разодетый пижон мог бы ей дать.

– Когда вы состаритесь и станете немощным, – выпалила Изабель, – то лучше застрелитесь. Вы никому не будете нужны, и уж, конечно, не женщине, даже невзрачной.

Джейк все еще не уехал, когда Изабель вышла из хижины. Девушка повернулась и удалилась решительными шагами, всем видом ясно давая понять – ему незачем идти следом. Джейк и не собирался, спокойно съел свой обед, все время гадая, что за прихоть судьбы послала на его ранчо эту женщину и ее сирот.

Когда стало совершенно ясно, что Изабель не намерена приближаться к нему, Джейк рассердился. Это безумие, но один ее вид лишал его силы воли. Ни один мужчина не может смотреть на Изабель и не хотеть обладать ею, даже зная, что рискует обморозиться.

Когда она закончила разговор с мальчиками, собравшимися вокруг костра, Максвелл решил поговорить с нею.

– Есть еще кофе? – спросил он Мэтта, подходя к огню.

Вилл наполнил его чашку.

– Твой брат довольно ловок с лошадьми. Он часто ездит верхом?

– Нет, часто не получается. Больше года мы, кроме пони, ни к чему близко не подошли.

– Не подходили, – поправила Изабель. Вилл не обратил на нее внимания.

– Ему нужно разговаривать, если он хочет работать на кого-нибудь.

– Мэтт не будет разговаривать.

– Кое-кто может оскорбиться, если заговорит, а мальчик не ответит. Может дойти до стрельбы.

– Мэтт не будет разговаривать ни с кем, – твердил Вилл.

– Просто передай ему это.