В синих далях плоскогорий,

В лентах облаков

Собирал святой Егорий

Белыих волков.

«Ой ли, светы, [ратобойцы],

Слухайте мой сказ.

У меня в лихом изгойце

Есть поклон до вас.

Все волчицы строят гнезда

В муромских лесах.

В их глазах застыли звезды

На ребячий страх.

И от тех ли серолобых

Ваш могучий род,

Как и вы, сгорает в злобах

Грозовой оплот.

Долго злились, долго бились

В пуще вы тайком,

Но недавно помирились

С русским мужиком.

Там с закатных поднебесий

Скочет враг — силен,

Как на эти ли полесья

Затаил полон.

Чую, выйдет лохманида —

Не ужиться вам,

Но уж черная планида

Машет по горам».

Громовень подняли волки:

«Мы ль тросовики!

Когти остры, зубы колки —

Разорвем в клоки!»

Собирались все огулом

Вырядить свой суд.

Грозным криком, дальним гулом

Замирал их гуд.

Как почуяли облаву,

Вышли на бугор.

«Ты веди нас на расправу,

Храбрый наш Егор!»

«Ладно, — молвил им Егорий, —

Я вас поведу

Меж далеких плоскогорий,

Укрочу беду».

Скачет всадник с длинной пикой,

Распугал всех сов.

И дрожит земля от крика

Волчьих голосов.

На краю деревни старая избушка,

Там перед иконой молится старушка.

Молится старушка, сына поминает,

Сын в краю далеком родину спасает.

Молится старушка, утирает слезы,

А в глазах усталых расцветают грезы.

Видит она поле, это поле боя,

Сына видит в поле — павшего героя.

На груди широкой запеклася рана,

Сжали руки знамя вражеского стана.

И от счастья с горем вся она застыла,

Голову седую на руки склонила.

И закрыли брови редкие сединки,

А из глаз, как бисер, сыплются слезинки.

Грянул гром. Чашка неба расколота.

Разорвалися тучи тесные.

На подвесках из легкого золота

Закачались лампадки небесные.

Отворили ангелы окно высокое,

Видят — умирает тучка безглавая,

А с запада, как лента широкая,

Подымается заря кровавая.

Догадалися слуги Божии,

Что недаром земля просыпается,

Видно, мол, немцы негожие

Войной на мужика подымаются.

Сказали ангелы солнышку:

«Разбуди поди мужика, красное,

Потрепи его за головушку,

Дескать, беда для тебя опасная».

Встал мужик, из ковша умывается,

Ласково беседует с домашней птицею,

Умывшись, в лапти наряжается

И достает сошники с палицею.

Думает мужик дорогой в кузницу:

«Проучу я харю поганую».

И на ходу со злобы тужится,

Скидает с плечей сермягу рваную.

Сделал кузнец мужику пику вострую,

И уселся мужик на клячу брыкучую.

Едет он дорогой пестрою,

Насвистывает песню могучую.

Выбирает мужик дорожку приметнее,

Едет, свистит, ухмыляется.

Видят немцы — задрожали дубы столетние,

На дубах от свиста листы валятся.

Побросали немцы шапки медные,

Испугались посвисту богатырского…

Правит Русь праздники победные,

Гудит земля от звона монастырского.

Побеждена, но не рабыня,

Стоишь ты гордо без доспех,

Осквернена твоя святыня,

Зато душа чиста, как снег.

Кровавый пир в дыму пожара

Устроил грозный сатана,

И под мечом его удара

Разбита храбрая страна.

Но дух свободный, дух могучий

Великих сил не угасил,

Он, как орел, парит за тучей

Над цепью доблестных могил.

И жребий правды совершится:

Падет твой враг к твоим ногам

И будет с горестью молиться

Твоим разбитым алтарям.