Зачем я не птица, не ворон степной,

Пролетевший сейчас надо мной?

Зачем не могу в небесах я парить

И одну лишь свободу любить?

На запад, на запад помчался бы я,

Где цветут моих предков поля,

Где в замке пустом, на туманных горах,

Их забвенный покоится прах.

На древней стене их наследственный щит

И заржавленный меч их висит.

Я стал бы летать над мечом и щитом

И смахнул бы я пыль с них крылом;

И арфы шотландской струну бы задел,

И по сводам бы звук полетел;

Внимаем одним, и одним пробужден,

Как раздался, так смолкнул бы он.

Но тщетны мечты, бесполезны мольбы

Против строгих законов судьбы.

Меж мной и холмами отчизны моей

Расстилаются волны морей.

Последний потомок отважных бойцов

Увядает средь чуждых снегов;

Я здесь был рожден, но нездешний душой…

О! зачем я не ворон степной?…

Когда бы встретил я в раю

На третьем небе образ твой,

Он душу бы пленил мою

Своей небесной красотой;

И я б в тот миг (не утаю)

Забыл о радости земной.

Спокоен твой лазурный взор,

Как вспоминание об нем;

Как дальный отзыв дальных гор,

Твой голос нравится во всем;

И твой привет, и твой укор,

Всё полно, дышит божеством.

Не для земли ты создана,

И я могу ль тебя любить?

Другая женщина должна

Надежды юноши манить;

Ты превосходней, чем она,

Но так мила не можешь быть!

Почтим приветом остров одинокой,

Где часто, в думу погружон,

На берегу о Франции далекой

Воспоминал Наполеон!

Сын моря, средь морей твоя могила!

Вот мщение за муки стольких дней!

Порочная страна не заслужила,

Чтобы великий жизнь окончил в ней.

Изгнанник мрачный, жертва вероломства

И рока прихоти слепой,

Погиб как жил — без предков и потомства —

Хоть побежденный, но герой!

Родился он игрой судьбы случайной,

И пролетел, как буря, мимо нас;

Он миру чужд был. Всё в нем было тайной,

День возвышенья — и паденья час!

«До лучших дней!» перед прощаньем,

Пожав мне руку, ты сказал;

И долго эти дни я ждал,

Но был обманут ожиданьем!..

Мой милый! не придут они,

В грядущем счастия так мало!..

Я помню радостные дни,

Но всё, что помню, то пропало.

Былое бесполезно нам.

Таков маяк, порой ночною

Над бурной бездною морскою

Манящий к верным берегам,

Когда на лодке, одинокий,

Несется трепетный пловец

И видит — берег недалекий

И ближе видит свой конец.

Нет! обольстить мечтой напрасной

Больное сердце мудрено;

Едва нисходит сон прекрасный,

Уж просыпается оно!

Блистая пробегают облака

По голубому небу. Холм крутой

Осенним солнцем озарен. Река

Бежит внизу по камням с быстротой.

И на холме пришелец молодой,

Завернут в плащ, недвижимо сидит

Под старою березой. Он молчит,

Но грудь его подъемлется порой;

Но бледный лик меняет часто цвет;

Чего он ищет здесь? — спокойствия? — о нет!

Он смотрит в даль: тут лес пестреет, там

Поля и степи, там встречает взгляд

Опять дубраву, или по кустам

Рассеянные сосны. Мир как сад

Цветет — надев могильный свой наряд:

Поблекнувшие листья: жалок мир!

В нем каждый средь толпы забыт и сир;

И люди все к ничтожеству спешат, —

Но, хоть природа презирает их,

Любимцы есть у ней, как у царей других.

И тот, на ком лежит ее печать,

Пускай не ропщет на судьбу свою,

Чтобы никто, никто не смел сказать,

Что у груди своей она змею

Согрела. — «О! когда б одно люблю

Из уст прекрасной мог подслушать я,

Тогда бы люди, даже жизнь моя

В однообразном северном краю,

Всё б в новый блеск оделось!» так мечтал

Беспечный… но просить он неба не желал!