Les Sévérine sont absents depuis tout l’hiver qu’ils ont passé à Nice et reviendront ici le mois prochain. En fait des Russes nous avons ici la Princesse Горчакова, dont le mari est g
Nicolas m’écrit que Mr Souchkoff a quitté le service. Cette nouvelle m’a fait de la peine. Je croyais qu’il avait lieu d’être content de son poste. Et Dorothée, que fait-elle? Est-elle auprès de vous, au moins? Dites-lui, je vous prie, chère maman, mille tendresses de ma part.
Je suis toujours dans l’attente de Nicolas qui me promet plus positivement que jamais de venir me rejoindre et me supplie de différer de prendre une résolution quelconque avant de l’avoir revu. Nous verrons. En attendant, adieu, chers papa et maman. Je baise vos mains mille fois. T. T.
Мюнхен. 1/13 марта 1842
Наконец-то, после пятимесячного молчания, я получил вчера ваше письмо от 8 ноября прошлого года. Мой брат только что переслал мне его из Варшавы. Я вижу из его объяснений, что в этом деле было много недоразумений. Я не обвиняю никого, но признаюсь вам, что был бы очень благодарен, если бы меня избавили от огорчения и беспокойства, причиненных этим пятимесячным молчанием. В прошлом октябре я получил письмо от Николушки, который объявлял мне, что он оставляет службу и приедет к нам в конце года. Нечего говорить вам, как мы обрадовались этому известию, а так как Николушка объявлял о своем приезде в выражениях очень положительных, я поверил, что мы можем ожидать его на самом деле. Но вот наступает новый год, не принеся с собою ни его, ни письма от него, ни единого слова ни от него, ни от вас. Недоумевая, чем объяснить это молчание, я решился написать вам непосредственно, адресовав мое письмо в Орел, и вот больше двух месяцев, как я жду ответа на это письмо. Около двух недель тому назад я написал в Минск, чтобы справиться у моей сестры как о вас, так и о Николушке, — наконец вчера, любезнейшие папинька и маминька, письмо, прибывшее из Варшавы с вложением вашего от 8 числа прошлого ноября, по счастью, хотя несколько успокоило мою тревогу. Из объяснений Николушки я вижу, что причиной, побудившей его в свое время замедлить с пересылкой мне вашего ноябрьского письма, было то, что он уже несколько месяцев дожидается возможности пуститься в путь, дабы ехать ко мне, но это не объясняет мне, почему вы с тех пор не подавали мне признаков жизни? Последнее мое письмо было написано вам более двух месяцев тому назад, а я все еще ожидаю на него ответа. Как ни неисправно почтовое сообщение, до сих пор по крайней мере я никогда не замечал такого постоянства в неаккуратности. Ибо за один год до вас не дошли ровным счетом три моих письма. Не могу также предположить, чтобы мои письма преднамеренно уничтожались. Зачем и с какой целью делать это? А уж если их вскрывают, так пусть отсылают вам хотя бы распечатанными.
У нас была очень грустная зима. Началась она со смерти бедной вдовствующей королевы, на всю зиму облекшей в траур весь город. Потом появились болезни, разного рода лихорадки, которые произвели большие опустошения и продолжаются и посейчас, так что смертность за это последнее время была больше, чем даже в эпоху холеры. В нашей семье только моя жена подверглась отвратительному влиянию этой болезни. Она прекрасно чувствовала себя до конца января, но с тех пор была постоянно больна: теперь ей лучше, но доктора настаивают на том, чтобы будущим летом она поехала в Киссинген, а оттуда на морские купанья. Здоровье мое и детей вполне хорошо. Анна с ноября в Веймаре. Она чрезвычайно счастлива там со своей тетушкой и Мальтицем, который питает к ней самую нежную любовь. Пребывание в Веймаре, правда, довольно-таки бесцветное для того, кто много путешествовал, представляет всякого рода преимущества и удовольствия для двенадцатилетней девочки, так как весь город походит на большой пансион. Клотильда пишет мне, что великая герцогиня, которая видит Анну раз или два в неделю, очень благосклонна к ней. Придворный священник дает ей уроки Закона Божьего и русского языка и кроме того у нее есть разные учителя и занятия.
Северины отсутствовали всю зиму, которую они провели в Ницце, и вернутся сюда в будущем месяце.
Из русских здесь княгиня Горчакова, муж которой генерал-губернатором в Сибири, она рожденная Черевина и говорила мне, что хорошо знает папиньку. Это женщина вполне почтенная, и мы с ней часто видимся. Потом здесь князь Голицын, племянник бедной Натальи Ивановны, о коей я искренне сожалел, как ни докучлива она была при жизни. Мир праху Другини!
Николушка пишет мне, что г-н Сушков оставил службу. Это известие меня огорчило. Я думал, что он имел основание быть довольным своим местом. А что поделывает Дашинька? С вами ли она, по крайней мере? Передайте ей, пожалуйста, любезнейшая маминька, мой самый нежный привет.
Я все в ожидании Николушки, который обещает мне более положительно, чем когда-либо, приехать ко мне и умоляет меня не принимать никакого решения, пока я с ним не увижусь. Посмотрим. Пока простите, любезнейшие папинька и маминька. Целую ваши ручки тысячу раз. Ф. Т.
Ce 28 avril 1842
Cette lettre, ma chère enfant, qui s’était destinée depuis un temps infini, t’arrivera, j’espère, à temps pour te porter mes félicitations et mes vœux à l’occasion de ton jour de naissance. Ce jour-là m’est présent comme si c’était hier. C’était un dimanche et le premier beau soleil de l’année.
Il me tarde bien de te revoir, ma chère Anna. Je compte avoir ce plaisir dans le courant de juin et m’attends à te retrouver grandie et développée. Dis mille tendresses de ma part à l’oncle Maltitz et fais-lui mes excuses de n’avoir pas encore répondu à sa dernière lettre.
Dis-lui aussi que le sonnet qu’il m’a envoyé sur la mort du jeune Popp… m’a paru admirable.
A quoi passes-tu ton temps, ma bonne amie. Voilà le printemps est revenu et votre parc ne tardera pas à être bien beau. Je te recommande très particulièrement le parc, tout autant pour le moins que les leçons d’histoire et celles de langue russe. Et à propos de celle-ci, commences-tu un peu à l’y orienter? Que lis-tu en fait de russe? Tu n’ignores pas, je pense, qu’après demain, dimanche, nous célébrons notre fête de Pâques.
Ton oncle Nicolas est arrivé ici depuis quelques jours. Il a quitté le service et se propose de passer quelque temps auprès de nous. Il nous accompagnera à Kissingen, et peut-être le persuaderai-je à venir avec moi vous voir à Weimar. Il te fait dire mille amitiés et m’a demandé de tes nouvelles avec beaucoup d’intérêt.