— Тогда давай, — сказала она.

— Сию минуту, сию минуту. Потрясающе, правда? Такая драма, — со смешком отозвался Марко.

Табита не ответила. Ей все это было отвратительно; она ненавидела всех перков сейчас и возненавидела их навеки. Она не успокоится, пока этих маленьких уродов не отправят прямо сквозь пустоту в участок Мирабо. В то же время она не слишком рвалась подняться под этот веселый купол, зловеще распростершийся над их головами.

Напомню, что Табита Джут никогда еще не бывала на других ярусах Изобилия. Она всегда предпочитала принимать на веру его репутацию, которая, как я уже говорила, была не блестящей. Изобилие считалось опасным местом, где тебя могли быстренько ограбить, изнасиловать или неожиданно уничтожить. Местом, где чужие люди могли потребовать с тебя грабительскую сумму за такие вещи, которые ты бы в жизни не пожелал для себя сделать. Нет, с капитана Табиты Джут вполне довольно было доков. Самое худшее, что с тобой могло случиться здесь, — это внезапное, странное, скользящее движение среди теней, где за минуту до этого не было ничего, ненормальные веспанские механики со своими историями о сказочных сокровищах фрасков, оставленных на стоянке совсем рядом, где-то прямо за следующим поворотом, банды вымогателей-перков…

Перки, сторожившие выходы, стали дергаться. Они скреблись по воздушным шлюзам:

— Чи-и-и!

Этот крик, видимо, растревожил Тэла. Он издал задумчивый звук, напоминавший отдаленный сигнал охотничьего рога. Затем поднял одну лапу и согнул ее.

— Нет, я думаю, это здорово, — сказал Марко. — Племенной инстинкт. Как в футболе.

— Бритвы! — тут же загорланил Тэл. — Бритвенный пеммикан!

— Остынь, Тэл, — сказал Марко. — Я пошел. Я этим займусь.

Он протянул руку Табите:

— Возьми-ка его на минутку.

Прежде чем Табита успела согласиться или отказаться, кто-то еще решил приступить к действиям.

Он явился, катясь, как шар, из ниоткуда, из пустоты позади корабля. Он был бос, на нем была синяя, усыпанная блестками пижама. Он, кувыркаясь, пронесся над караулом перков и врезался в команду зацепившихся за корабль, разбрасывая их в стороны, как кегли.

— О Боже, Тэл, — сказал Марко, — Близнецам не терпится.

Тэл издал карканье, совершенно ничем не напоминавшее крик попугая, и, взлетев на монитор, устроился на нем, как на насесте.

— Прекрасно, — сказала Табита. — Блестяще. Давайте устроим здесь драку. Замечательный план.

Живой шар для боулинга (если он вообще был человеком) поднялся и отряхнулся. Три цеплявшихся за него перка отлетели в стороны.

Табита, на которую против воли все это произвело впечатление, внимательно разглядывала его. Он был высокий и тощий, с высоким голым лбом и гривой длинных волос, струившихся до середины его спины. Его глаза были глубоко посажены, нос тонкий и прямой, рот узкий и приоткрытый. Его руки и ноги были необыкновенно длинные и гибкие. Он размахивал ими, как ветряная мельница, в самых немыслимых направлениях, сбивая перков, как только они поднимались на ноги.

Но их было двадцать (если не двадцать четыре), и теперь они все поднимались на ноги.

Табита посмотрела на Марко. Он стоял, облокотившись на пульт, на его лице была широкая улыбка.

Худой человек что-то крикнул, что именно — Табита не разобрала. И когда маленькие грызуны разом накинулись на него, он выбросил руку назад, драматическим жестом указывая в глубь стоянки.

Тэл издал пронзительный свист:

— Ма-а-арципан! — завизжал он.

Табита содрогнулась. Она уже наполовину решила засунуть его назад в ящик и сесть на крышку.

Ее внимание привлекло движение на кормовых сканерах. На секунду она была сбита с толку: она решила, что это тощий, и не могла понять, каким образом он очутился позади них. Но это была другая тоненькая фигурка — женщина, взбиравшаяся на левое крыло, с него — на раскаленный корпус, и мчавшаяся по изгибу широкими, легкими скачками, выбросив вперед руку и показывая указательным пальцем и мизинцем на толпу, пытавшуюся повалить мужчину.

Над ними в воздух взмыло пламя и обрушилось вниз на перков. Раздались пронзительные вопли и завывания, лихорадочно заметались маленькие фигурки, пихаясь и отталкивая друг друга и сбивая пламя с тлевшей одежды и обожженных перьев.

Ошеломленная вспышкой, Табита неожиданно увидела лицо женщины — оно было очень близко и перевернуто. Женщина распростерлась на ветровом стекле, ни за что не держась и пристально глядя на них. Ее лицо было лицом мужчины, тонким, как лезвие бритвы, с голым лбом. Ее козлиную верхнюю губу оттеняла тонкая ниточка усов. Женщина улыбнулась и подмигнула Марко — все это за долю секунды, прошедшую между вспышкой пламени и мгновением, когда, широко раскинув руки и ноги, она ринулась вниз на визжавших перков.

— Сникс! — издал горловой звук Тэл.

Перки убегали из ангара, прыгая и исчезая из виду, — туда, откуда появились. Марко захлопал в ладоши.

Табита огляделась в поисках мужчины. Тот снова исчез. Она увидела женщину — мелькнул голубой отблеск на сканере левого борта — и пропал.

— Это было глупо, черт побери, — сказала она.

— Они победили! — торжествующе закричал Марко и потянулся к Табите.

Она позволила ему обнять себя и легонько поцеловала его.

— Давай двигайся, — сказала Табита. И показала на часы.

— Ты разве не идешь?

— Нет, — с этой-то бандой, жаждущей моей крови. С меня хватило их в Скиапарелли, помнишь?

Он отмел ее слова резким жестом:

— Это уже в прошлом, — заявил он. — НАС они больше не побеспокоят.

— Они будут искать тебя, — сказала Табита. — Там, наверху.

Она подняла глаза к невесомым тоннам, этажами возвышавшимся над их головами.

Марко взял ее за руку. Заглянул ей в глаза.

— Послушай, Табита, — сказал он.

Она отняла руку:

— Ты просто принеси мне ту микросхему, Марко, — сказала она. — А там посмотрим.

— Эй, — мягко сказал Марко, — нечего бояться. Я позабочусь о тебе. Ты же знаешь. Разве я не заботился о тебе все это время?

Табита проигнорировала его слова и отвернулась, чтобы посмотреть в ветровое стекло. Брошенные крюки валялись на заляпанном полу, как притаившиеся змеи.

— Иди, — сказала Табита. — Иди и доставай деньги. Я остаюсь.

— Но Табита, милочка…

— Не называй меня милочкой.

Она взглянула на Марко. Его глаза были огромными, карими, умоляющими, красивыми.

— Пока ты ходишь, я сделаю несколько звонков и узнаю, можно ли достать кристалл, — твердо сказала Табита. — А потом я собираюсь поспать. Я совершенно измотана.

— Послушай, — сказал Марко. — Послушай. Ты будешь гораздо лучше спать в отеле. Правильно? Мы устроим тебя в лучшую гостиницу на станции. В отдельный номер. Ты примешь душ, выпьешь пару рюмок, и тебе станет лучше. Раскрепостись. Расслабься немного. Ты же знаешь, как тебе надо расслабиться. А после этого — шоу!

— Все шоу, какие я хотела, я уже видела, — заявила Табита.

Неожиданно из монитора, находившегося на носу по правому борту, раздался голос:

— ПОЙДЕМ, КАПИТАН. НЕ БУДЬ ТАКОЙ НЕЛЮБЕЗНОЙ.

— ТЫ ЖЕ НАША ГОСТЬЯ, — сказал тот же голос из монитора, расположенного с другой стороны.

— Что? — спросила Табита. — Кто это сделал?

Ее голос гулко отдавался эхом в ангаре.

Табита бросилась к пульту управления. Испуганный Тэл взлетел со своего насеста и пронесся прямо мимо ее головы, свернув в последний момент и задев ее лицо крылом. Ударив по воздуху в том месте, где только что находилась птица, Табита стукнула по кнопкам, вырубив усилитель, неожиданно включившийся сам по себе необъяснимым образом.

— Кто это был? Ты? — набросилась Табита на Тэла, который даже близко не подлетал к выключателю.

Мониторы тихонько зашипели.

— Ну-ну, дружок, — Марко спускался по ступенькам к шлюзу. Тэл занял свое место на его плече. Марко поглаживал его в том месте, где полагалось находиться подбородку, и что-то тихонько говорил ему в утешение.

По мере того, как соединялись линии, мигали электрические огоньки. Из вентиляторов в кабину проникал легкий ветерок.