Печатается впервые на языке оригинала по автографу — ГАРФ. Ф. 828. Оп. 1. Ед. хр. 726. Л. 15–16.
Первая публикация — в русском переводе: ЛН. Т. 19–21. С. 231–232.
Датируется предположительно на основании следующих данных. Документ, о котором, по-видимому, идет речь в этом письме, появился в печати 10 января 1867 г. В письме к И. С. Аксакову, написанном в четверг 5 января 1867 г., Тютчев предупреждает своего корреспондента о предстоящем опубликовании этого документа в «Journal de St-Pétersbourg». Между тем в комментируемом письме высказано только пожелание, чтобы он был обнародован. Следовательно, письмо Горчакову написано до 5 января, и предположительно может быть датировано 29 декабря 1866 г., также приходившимся на четверг.
1 Очевидно, намек на приглашение ко двору.
2 Тютчев имеет в виду внучатую племянницу Горчакова Н. С. Акинфиеву, жившую в доме своего дяди.
3 Вероятно, Тютчев говорит здесь о приложении к циркулярной депеше Горчакова русским дипломатическим представителям за границей от 7 января 1867 г. Приложение это заключало в себе исторический обзор действий Римской курии, приведших к разрыву отношений между папским престолом и императорским кабинетом и к отмене конкордата 1847 г. См. письмо 102, примеч. 5.
Печатается по автографу — РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 2. Ед. хр. 25. Л. 10–11 об.
Первая публикация — отрывки: Мурановский сб. С. 15; полностью: ЛН-1. С. 281.
В семейном архиве Аксаковых это письмо было контаминировано с окончанием письма от 8 января 1867 г.; ошибка повторена в публикации Мурановского сб. (С. 15–17). Конец письма, очевидно, утерян.
1 Надежды Тютчева не оправдались. За 22 месяца своего существования (1 янв. 1867 г. — 21 окт. 1868 г.) «Москва» получила 9 предостережений, была трижды приостановлена (на 3, 4 и 6 месяцев), а после третьей приостановки ее издание было прекращено решением Сената.
2 Скоро Тютчев будет совершенно иначе оценивать деятельность М. Н. Похвиснева на посту начальника Главного управления по делам печати.
3 Австрийский министр иностранных дел гр. Фридрих Фердинанд фон Бейст направил русскому правительству проект созыва европейской конференции для обсуждения положения на Востоке. Чтобы заручиться поддержкой России в делах Востока, он предложил содействие Австрии в вопросе о пересмотре в пользу России некоторых статей Парижского мирного договора 1856 г. Австрийскому послу во Франции было поручено вступить в соответствующие переговоры с французским правительством. Наполеон III отверг эти предложения. Не встретили они сочувствия и со стороны России.
4 В статье «Восточный вопрос» (Москва. 1867. № 1, 1 янв.) С. М. Соловьев писал, что у России сложилась на Востоке «своя историческая национальная политика», которая определяется ее нравственным долгом перед «единоверными и единоплеменными братиями»: Россия не стремилась к территориальным захватам, но выступала за создание на территории распадающейся Турецкой империи новых независимых христианских государств. Соловьев подошел к рассмотрению восточного вопроса как историк, совершая экскурс и во времена Древней Греции, и в те времена, когда Россия, «торжествуя на востоке, обращается на запад для собрания своей Земли».
5 В ноябре 1866 г. разрывом дипломатических отношений и конкордата завершился длительный конфликт между Россией и Ватиканом по вопросу о правах католического духовенства в Царстве Польском. Вслед за тем в Ватикане был издан сборник документов, подбор и редакция которых имели целью возложить на русское правительство ответственность за происшедший разрыв. 7 января 1867 г. Горчаков разослал всем русским посольствам и миссиям «Исторический обзор действий римского двора, разрешившихся прекращением дипломатических сношений между папским престолом и императорским кабинетом <…>» с предписанием предать его широкой огласке. Цель этого документа — доказать предвзятость обвинений Ватикана. 10/22 января «Обзор» был напечатан в газете «Journal de St-Pétersbourg», органе Министерства иностранных дел. Затем его перепечатали почти все русские газеты, в том числе и «Москва» (№ 9, 12 янв.).
6 В программной передовой статье первого номера «Москвы» (1867, 1 янв.) Аксаков писал: «Пора наконец понять, что во многих отношениях сила не в правительстве, а в нас <…> в успехах общественной самодеятельности, в правильном развитии тех земских сил, которыми зиждется само государство <…> важно то, чтоб правильно судило само общество; чтобы в нем-то самом выработалось верное понятие об истинных интересах народности». С подобной «переменой точки зрения на правительство и общество, — разъясняет свою позицию Аксаков, — многое представится в ином свете. Многое, мало известное доселе, привлечет на себя по справедливости наше внимание, и между прочим — проявление таких новых общественных сил, которых рост почти и не замечается у нас дома <…> Эти силы — возникшее сознание гражданской полноправности в 20 миллионах крестьян; это развивающийся в обществе юридический разум; это, наконец, голос русской печати, к которому внимательно прислушивается западный мир…»
Печатается по автографу — РГАЛИ. Ф. 10. Оп. 2. Ед. хр. 25. Л. 12–15 об.
Первая публикация — отрывки: Мурановский сб. С. 16–17; полностью: ЛН-1. С. 282–283.
В семейном архиве Аксаковых окончание этого письма было контаминировано с письмом от 5 января 1867 г. Эта ошибка повторена в публикации Мурановского сб.
1 Это выражение восходит ко временам Второй пунической войны, когда в 211 г. до н. э. войска Ганнибала внезапно появились под стенами Рима. В переносном смысле, как предупреждение о грозящей опасности, его впервые употребил Цицерон в «Филиппиках» («Первая речь против Антония»).
Тютчев и раньше считал вполне реальной опасность возникновения антирусской военной коалиции европейских держав (см. письмо 68).
2 Подразумевается обострение восточного вопроса в связи с восстанием кандиотов (см. письмо 100, примеч. 6).
3 Указание на № 6 — ошибка: Тютчев имеет в виду передовую статью «Москвы» от 6 января (№ 5). Развивая в этой статье положения, высказанные С. М. Соловьевым (см. письмо 102, примеч. 4), Аксаков утверждает, что позиция Франции, представительницы католического («латинского») мира, враждебна интересам православного Востока, и в итоге приходит к выводу, что «восточный вопрос есть в то же время вопрос об отношениях <…> латинского мира к православному».