211

И каково же было мое разочарование, когда я прочел наконец в «Голосе» отчет известной комиссии…— Отчет о работе комиссии (см. выше, с. 440) за подписью ее членов был прислан в газету Д. И. Менделеевым и напечатан 25 марта иод заглавием «От комиссии для исследования медиумических явлений».

На протяжении марта работа комиссии находилась под пристальным вниманием прессы. Еще в феврале распространился слух, что комиссия прекратила заседания, но готова их продолжить, имея наготове все необходимые приборы. В середине марта стало известно, что медиум г-жа Клайр потерпела на сеансах, которые проводились под наблюдением комиссии, неудачу и внезапно уехала на родину. Одновременно сообщалось, что «комиссия ученых высказалась большинством голосов за прекращение дальнейших исследований». Газета «Голос» (1876. 11 марта) объявила, что «спиритизм не выдержал трезвого взгляда науки, — от так называемых „медиумических явлений“ не осталось ничего, кроме простого фокусничества».

Опровергая эти сообщения, А. Н. Аксаков утверждал, что Клайр уехала не вследствие неудач, а по другим причинам, которые, он, однако, не объяснил; спириты заявили в прессе протест против действий комиссии, обвиняя ее в распространении ложных сведений. Мнения публицистов разделились, и последовала оживленная полемика. Опубликованный в этой обстановке отчет комиссии отличался подчеркнутой протокольной краткостью и объективностью. Изложив историю своей деятельности, комиссия отмечала, что «медиумические явления» не наблюдались ни разу, если движения медиумов контролировались приборами. Указывалось, что спириты добивались создания неконтролируемых условий и что только в такой обстановке медиумы достигали успеха. Общий вывод гласил: «Спиритические явления происходят от бессознательных движений или от сознательного обмана, а спиритическое учение есть суеверие». Отчет не успокоил спорящих. Выражая общераспространенное чувство неудовлетворенности и объясняя его причины, П. Д. Боборыкин писал, что выводы комиссии не представляются убедительными, так как изловить медиумов ей не удалось, а многих явлений она вообще не наблюдала; в отчете, констатировал он, нет результатов фактических исследований, а заключение сводится к общим рассуждениям (Санктпетербургские ведомости. 1876. 30 марта). Сходную оценку вынесли и некрасовские «Отечественные записки» (1876. № 4), отметившие, что хотя выводы комиссии «в общем <…> абсолютно верны, но все это — не более, как общие места, в которых нет никакого определенного, прочно обоснованного содержания».

212

Рядом с рассказами о нескольких несчастных молодых людях, «идущих в народ»…— Осенью 1875 г. Достоевский обратил внимание на «двуличную», по его определению, статью публициста Е. Л. Маркова «Уп-разднители современного общества» (Голос. 1875. 11–13 сент.), посвященную «хождению в народ» молодежи. Эта тема затрагивалась также в одном из писем, полученных Достоевским в апреле 1876 г.

213

Фанфарон — (франц. fanfaron) легкомысленный хвастун, бахвал.

214

…в котором они ухитрились разглядеть лишь право на бесчестье. — Ср. в «Бесах» рассуждение Кармазинова: «Сколько я вижу и сколько судить могу, вся суть русской революционной идеи заключается в отрицании чести. Мне нравится, что это так смело и безбоязненно выражено. Нет, в Европе еще этого не поймут, а у нас именно на это-то и набросятся. Русскому человеку честь одно только лишнее бремя. Да и всегда было бременем, во всю его историю. Открытым „правом на бесчестье“ его скорей всего увлечь можно» (ч. II, гл. 6. 5). В этих словах писателя-либерала обыграна фраза из первого «Издания Общества Народной расправы»: «Мы из народа, со шкурой, прохваченной зубами современного устройства, руководимые ненавистью ко всему ненародному, не имеющие понятия о нравственных обязанностях и чести по отношению к тому миру, который ненавидим и от которого ничего не ждем, кроме зла».

215

И чего тогда не говорилось — честная идея попала на улицу. (Ср. с. 315–316: Идея попала на улицу и приняла самый уличный вид). — В близких выражениях эту мысль Достоевский неоднократно высказывал в разных произведениях.

216

О Юрие Самарине. — Юрий Федорович Самарин (1819–1876) — славянофил, публицист, общественный деятель, принимавший активное участие в разработке и проведении «крестьянской реформы». После его смерти, последовавшей 19 марта 1876 г., в прессе было опубликовано большое число статей и заметок, посвященных его памяти. Достоевский пересказывает заметку, напечатанную в «Новом времени» (23 марта).

Виктор Илларионович Васильчиков (1820–1878), князь — участник Кавказской (1842–1844) и Крымской (1853–1856) войн, генерал-адъютант, управляющий военным министерством (1858–1860), автор работ по сельскому хозяйству, в том числе статьи «Чернозем и его будущность» (Отеч. зап. 1876. № 2).

217

В мартовском № «Русского вестника» сего года помещена на меня «критика», г. А., т. е. г. Авсеенко. — Речь идет о рецензии писателя-беллетриста и критика Василия Григорьевича Авсеенко (1842–1913) «Опять о народности и о культурных типах: Рассказы Андрея Печерского (П. И. Мельникова). Москва, 1876», напечатанной за подписью «А». В указанной статье, как и в упоминаемом далее романе «Млечный путь», В. Г. Авсеенко принял участие в полемике о роли дворянства в общественной жизни пореформенной России. Полемика приобрела особую остроту после царского рескрипта от 25 декабря 1873 г., содержавшего призыв дворянству «стать на страже народной школы», возглавив дело народного образования; в этом часть дворянства усмотрела шаг к восстановлению своих сословных привилегий и «начало обновлению полного учреждения о дворянстве». Выражая взгляды консервативно-дворянской партии, Авсеенко признавал дворянство ведущей общественной силой, носителем национальной культуры и руководителем невежественного, по его убеждению, народа, не приученного к самостоятельной общественной жизни. В «старой песне о том, что спасение придет к нам из народа», он видел «сознание полной умственной и нравственной беспомощности, к которому инстинктивно пришла известная часть интеллигенции». «Разочаровавшись в старых идеалах, — писал он, — и не умея создать взамен их что-либо, но чувствуя потребность хоть до чего-нибудь договориться и указать на какой-нибудь выход из своего бестолкового кружения, журналистика ткнула пальцем в народ» (Рус. вестн. 1876. № 3. С. 364–365). С этих позиций Авсеенко резко критиковал рассуждения Достоевского о народе в февральском выпуске «Дневника писателя» за 1876 г.