К великому сожалению, от удара (предположительно автокраном) в мозгу майора К. произошли качественные изменения. В частности, события трагической ночи начисто перемешались в его памяти с впечатлениями от другой, не столь трагической ночи, проведенной накануне в обществе очаровательной Люси, солистки городского варьете.

В итоге репортер молодежной газеты был вынужден вычеркнуть многое из того, о чем майор К. поведал следствию, и даже стереть пленку, потому что ее пытался похитить его старший сын-подросток.

Кончался репортаж комментарием начальника городской уголовной полиции, срочно вызванного в больницу:

— Мне совершенно очевидно, что нападение на майора совершила мафия…

«Вот оно! Мафия! — подумал я. — То-то я смотрю…»

— Эрнесто — кличка рецидивиста из банды некоего Старца, убитого в перестрелке с полицией месяц назад. По агентурным данным, в обезглавленную банду должен был приехать эмиссар из Центра, крупный мафиози. Таким эмиссаром мог бы стать крестный отец клана ведающего нашим краем. Фамилия его Кисселини…

«Меня приняли за Кисселини! — мелькнуло в моей голове. — Я — крестный отец мафии… О, боже!»

— Но Кисселини, как известно, отбывает 25-летний срок за торговлю живым товаром и тайное выращивание подсолнухов. Остается его старший сын Боб…

«Это я — Боб. Больше некому. Скоро меня схватят и посадят на 25 лет. Зачем я прилетел сюда, на эту сумасшедшую планету?!..»

— Но Бобу вырезали аппендицит и сейчас он нетранспортабелен, — невозмутимо продолжал начальник уголовной полиции. — Последний возможный вариант: младший сын Кисселини Авель. Известно, что крестный отец берег его, не допускал до своей «работы», заставил кончить университет и т. д. Но в критической ситуации, когда нельзя было оставлять банду без главаря, пришлось послать Авеля…

До меня постепенно стала доходить страшная истина. Я читал дальше:

— Заслуга майора К. в том, что он сумел первым опознать «крестного сыночка». Новичок Авель клюнул на удочку многоопытного майора и пожелал купить стакан семечек. Уже одно это свидетельствует о колоссальных возможностях молодого мафиози. Всем в городе известно, что «стакан» на преступном жаргоне означает 8,5 центнера отборных контрабандных жареных семечек. По ценам черного рынка — весьма внушительная сумма. Скажу прямее: это миллионы…

«Преследую Авеля», — такова была последняя телефонограмма отважного сыщика. И вот теперь, — закончил свой комментарий начальник полиции, — наша задача во что бы то ни стало найти и обезвредить преступника, который ознаменовал прибытие в наш родной Город № 3 покушением на жизнь одного из достойнейших жителей!

Далее начальник полиции призвал общественность немедля подключиться к поискам и перечислил приметы Кисселини-младшего, переданные по телефону все тем же чертовым майором сразу после столкновения у витрины.

Я сидел ни жив ни мертв. Приметы совпадали полностью. Исключение составляли уши. Майор, а вслед за ним и начальник полиции нахально назвали их узловатыми.

Узловатые уши! Час от часу не легче! Я специально сбегал в ванную к зеркалу и убедился, что майор врет. Уши были нормальные, розовые, без всяких узлов.

Это была последняя капля. Я с размаху плюхнулся в кресло и погрузился в горестные раздумья.

В дверь почтительно постучали.

— Кто там? — испуганно крикнул я.

— Эго я-с, — прошелестел из-за двери голос бармена. — Не прикажете завтрак? Или угодно сразу начать прием-с?

— А кто пришел? Да заходите вы сюда, не прячьтесь!

Уинстон скользнул в дверь и трепетно застыл поодаль.

— Советники прибыли, лейтенанты-с. В приемной дожидаются… Прикажете позвать, господин Авель?

— Погодите… Давайте сначала с вами поговорим. Только, пожалуйста, не величайте меня господином…

— Как желаете? Сеньор? Мистер? Сэр? — зачастил с готовностью бармен. — Месье? Герр? Дон? Папочка ваш, приезжая к нам, любил, чтобы к нему обращались «дон»… Эх, давненько это было-с!

— Н-нет, это все, пожалуй, не подходит… Уинстон ужасно напрягся.

— Э-э-э… Остаются еще местные обращения: «гражданин», «товарищ»…

«Тамбовский волк тебе товарищ!» — эта странная фраза всплыла откуда-то из самых глубин сознания, из времен прадедушки-жулика. Я спохватился, что далекий предок начинает брать надо мной слишком большую власть (в данной ситуации немудрено!), и предложил:

— Знаете что, зовите меня просто «сударь».

— Слушаю, сударь Авель. Какие будут указания? — бармен вытянулся в струнку и ел меня глазами.

Не верьте, не верьте, если будет сказано вам: неприятно, когда подчиненный стоит навытяжку и ловит каждое слово! Врут! Очень приятно. Даже если подчиненный ваш — всего лишь угодливый бармен Уинстон из мафиозного подвальчика. Тут не суть важна, а форма. На многих она подействовала, не устоял и я…

— Видите ли… — начал я, в задумчивости расхаживая по комнате. — Мне нужно…

— Будет сделано, сударь Авель! — гаркнул Упнстоп, выпучивая глаза.

— Вы не дослушали. Дело в том, что мне необходимо…

— Будет сделано!

— …узнать, где находится…

— Будет сделано!

— …мой ко…

— Будет сделано!

— Да заткнитесь вы! — неожиданно для самого себя прикрикнул я.

Бармен стоял навытяжку. От усердия он выпучил глаза так далеко, что если бы носил очки, они давно оказались бы на полу.

Я спохватился и заговорил мягче.

— Хм, так вот… Где находится мой корабль. Как бы это разузнать?

Уинстон преданно молчал.

— Можете говорить, — разрешил я.

— Виноват-с, кораблик космический?..

— Естественно. Конструкции «Дредноут-14». Бармен возвел глаза горе и задумался. Наконец его арифмометр выдал решение задач;!.

— Есть у нас человечек… В Горэкономуправлении. К завтрему он все и узнает-с…

— Завтра? А… забрать корабль оттуда можно будет?

— Так точно! Ноу проблемс-с!

— Н-ну, ладно тогда… — я прошелся по комнате. От военной лексики Уинстона на душе стало как-то спокойнее. Я вольно развалился в кресле и заложил ногу за ногу.

— Послушайте, Уинстон… Кстати, вы не против, если я буду так вас называть!

— Почту за счастье-с!

— Ну, хорошо, хорошо, молодец… Можешь сесть. Послушай, Уинстон… Да ты сиди, сиди! Послушай, Уинстон, тут у вас начальник полиции…

— Есть такой-с!

— Да, так вот он грозился меня поймать. Как ты думаешь, он сюда не придет?

— Так точно! Придет!

— Что такое? — я вскочил и отбежал к окну. — Как, то есть, придет? Когда?

— Когда прикажете, сударь, тогда и придет, — Уинстон тоже вскочил и сделал руки по швам. — Начальник полиции вместе с другими лейтенантами дожидается в приемной-с. Сейчас изволите принять?

Я не спеша опустился обратно в кресло.

— Нет, сегодня принимать никого не буду. Надо отдохнуть, прогуляться по городу…

— Слушаюсь. Как угодно-с… — бармен, кланяясь, попятился к двери.

— Да брось ты это сюсюканье! — раздраженно сказал я. — «Угодно-с», «в приемной-с»… надоело!

— Так точно, брошу! — вытянулся Уинстон. — Будет сделано!

Я внимательно посмотрел на него и понял: да будет. Такой сделает. Все что прикажут.

Черт меня дернул пойти погулять по городу!

Теперь, когда все позади, совершенно ясно: останься я тогда в номере отеля «Тихий уголок», ничего не изменилось бы — все было предусмотрено заранее, рассчитано, спланировано. Десятки раз задавал я себе этот вопрос, и десятки раз отвечал сам себе: нет, ты не мог повернуть ход событий. И все-таки… Может быть, все пошло бы по-другому, останься я тогда в номере с кроватью под балдахином? Может быть, может быть… Но я ушел.

И опять агатовый лимузин неотступно следовал неподалеку. Только вместо Эрнесто за рулем сидел бармен, а еще двое дюжих молодчика разместились на заднем сиденье.

Рука, задетая во время кислотного дождя, поджила. Старую куртку сменил строгий костюм. Мафиози обязались через пару дней доставить корабль, куда мне будет угодно. Надеюсь, понятно, почему я вновь ощутил себя беззаботным туристом, проводящие отпуск на чужой экзотической планете.