Так что же, у Хантеров, значит, есть союзник, о существовании которого они даже и не знали? Кто-то фанатически им преданный, кто-то знающий правду и готовый на все, чтобы уберечь их от неприятностей?

Это было бы идеально! Девчонка сгинет, не будет больше путаться под ногами, имя Хантеров останется незапятнанным, а злодей (или злодейка) в случае поимки не сможет свалить вину ни на кого другого.

Дерек заехал за Стейси рано, но она была уже одета и ждала его в передней гостиной возле двери в холл. Она была в зеленом платье из прозрачной материи с золотой ниткой. Верх закрывал ее тонкие ключицы и «стекал» в виде длинных рукавов к плотно прилегающим манжетам, а расклешенная юбка доходила до середины икр. И ее лодочки на высоких каблуках, и чулки были кремового цвета, так что на первый взгляд казалось, будто она стоит босая, приподнявшись на цыпочки. Вид весьма интригующий.

— Ты великолепна, — сказал он, и в его голосе звучало то же восхищение, каким светились его глаза.

— От такого слышу, — улыбнулась Стейси, в свою очередь с удовольствием оглядывая его. На нем была темно-серая в тонкую полоску тройка, белая крахмальная рубашка и серебристо-серый галстук. — О нас будет говорить весь город, — заметила Стейси, беря его под руку.

— Этого мы допустить не можем, — усмехнулся он одной стороной рта. Быстро уезжаем из города.

Выходя из гостиницы, они весело смеялись и были так поглощены друг другом, что не заметили Пэм, сидевшую на качалке в углу веранды. Пэм курила сигарету и провожала злым взглядом их удалявшиеся спины.

Они решили ехать на машине Стейси, но она отдала ключи Дереку, чтобы за рулем был он.

— Я делаю это только по одной причине: ты лучше знаешь дорогу, поддразнила она его.

— Склоняюсь перед твоим высочайшим мнением, — сказал он, открывая перед ней дверь.

Ресторан «Красавица с берегов Миссисипи» действительно оказался внутри элегантным и романтичным, как и подумала Стейси, когда увидела его снаружи. Они не торопясь выпили коктейли, потом поужинали свежепойманной рыбой и спаржей.

— Тебе удалось найти пропавшую папку? — спросила Стейси, когда официант поставил на стол их напитки и налил им по второй чашке кофе.

Дождавшись, когда официант отойдет, Дерек покачал головой.

— Никаких следов. Дня через два я поговорю с шерифом Таунзендом. Уверен, что он скажет мне, где находится папка.

Он кашлянул.

— Жаль, что нам не удалось вытрясти правду из Хантера или из матери. Я знаю, что они лгали мне, но никак не могу заставить их сказать правду. Никакого преступления совершено не было, и официально я не вправе ничего предпринять.

В его голосе слышались разочарование и досада. Стейси хорошо понимала его. Она и сама оказывалась перед глухой стеной везде, куда бы ни обращалась. Последней ее надеждой оставался чердак гостиницы, но Стейси еще не придумала наилучшего способа пробраться туда незамеченной. Просить совета у Дерека она не смела, так как знала, что он категорически запретит ей такой одиночный поиск.

— Дерек, а кто мог забраться в архив службы шерифа и изъять материалы?

— Любой сотрудник службы. — Его лицо хранило суровое выражение, и Стейси внутренне содрогнулась, попытавшись представить себе, насколько жестко он поступит с тем, кто унес папку, если когда-нибудь установит его или ее личность.

— Сколько человек работают у тебя?

— Это не имеет значения, ведь папка могла пропасть и двадцать пять лет назад, а это значит, что в число подозреваемых попадает немало людей, которые у нас больше не работают.

Но в тоне Дерека появилась какая-то новая нотка. У Стейси возникло ощущение, что он кого-то уже подозревает конкретно.

— У тебя какие-то предположения? — спросила она.

Он поднял голову, и у Стейси на мгновение замерло сердце, когда она увидела, как холодно блеснули его глаза.

— Доказать я ничего, разумеется, не в силах, но думаю, что мой предшественник мог иметь отношение к этому делу.

— Ох, Дерек, это было бы ужасно. А почему ты его подозреваешь?

— Он был большим другом мужской половины клана Хантеров, и они помогли ему удержаться на должности шерифа шесть сроков. Не исключаю, что он мог быть куплен ими.

— Как такое возможно? — спросила Стейси, будучи совершеннейшим профаном в вопросах закулисных политических интриг.

— Алчность, честолюбие, жажда власти. — Дерек откинул со лба волосы. — А может быть, даже что-то вроде шантажа.

Стейси отпила из своего бокала.

— Ты знаешь, в телевизионных шоу с участием полицейских раскрытие преступлений изображается чрезвычайно простым делом. Кажется, что одна улика ведет к другой с такой же легкостью, с какой петля к петле — когда распускаешь рукав от свитера. Но мы с тобой все время попадаем в тупики, сталкиваемся с укрывательством. У тебя все дела были такими трудными?

Дерек засмеялся.

— Службе шерифа такого, в основном сельскохозяйственного, округа, как наш, редко приходится вести расследование преступлений. Мы по большей части вручаем повестки, выезжаем на несчастные случаи, драки в барах, какие-то домашние происшествия или когда нужно произвести арест. До сих пор самым крупным моим делом было вернуть корову, украденную одним фермером у другого, да и то я раскрыл это преступление только потому, что вор признался в краже. Крупные города округов имеют свою полицию, так что мы обычно действуем на территории округа за городской чертой.

— И такой работе ты хочешь посвятить всю свою жизнь?

Дерека вопрос удивил.

— А почему бы и нет? Что, по-твоему, было бы лучше?

— Я просто хотела сказать, что большинство мужчин — по крайней мере те, кого я знаю, — захотели бы быть там, где больше действия.

Может, она думает, что он уедет с ней в Нью-Йорк?

Этот вопрос возник у них обоих одновременно.

Стейси покраснела.

— Я не имела в виду…

Дерек побледнел.

— Я бы никогда…

Последовавшее за этим молчание было наэлектризовано эмоциями. Стейси отчаянно хотелось сказать Дереку, как она ему благодарна за то, что они сейчас работают вместе, что они друзья и между ними больше нет недоверия. И как она жаждет, чтобы их дружба переросла в настоящую любовь.

Дерек нестерпимо хотел сказать сейчас Стейси, что, несмотря на все еще преследующие его сомнения, он влюбился в нее.

Стейси мысленно видела его в Нью-Йорке, представляя себе, как он сопровождает ее во все любимые ее клубы, приходит на ее вернисажи — главный мужчина в ее жизни.

Дерек представлял себе, как Стейси работает в мастерской, которую он ей оборудует на расширенном втором этаже своего дома, как она встречает его на пороге, когда он возвращается с работы, как лежит рядом с ним в постели его жена.

— Желаете что-нибудь еще, сэр? — У столика возник официант, держа в руке поднос, на котором лежал их счет за ужин.

— Дайте это мне, — сказала Стейси, с трудом отводя взгляд от Дерека.

Дерек был все еще так глубоко погружен в нарисованные воображением картины, что даже не заметил, как Стейси вынула кредитную карточку и оплатила счет. Когда же сообразил, официант уже отошел от их столика, и Дерек понял, что будет выглядеть по-дурацки, начни он после драки кулаками махать. Да и Стейси, чего доброго, сочтет его неандертальцем, если узнает, что сегодня впервые в его жизни женщина, которую он пригласил на ужин, оплатила ресторанный счет.

— Спасибо за ужин, — сказал он, однако никак не мог удержаться и добавил: — Но в этом не было необходимости, знаешь ли.

Стейси взглянула на него с неодобрением.

— «Необходимость» — в смысле «я знаю, что ты остался бы голодным, не покорми я тебя ужином»?

— Нет, скорее в смысле «я — Тарзан, ты — Джейн, Тарзан платить по счету».

Стейси засмеялась.

— Вот именно.

Она расписалась на бланке, который принес официант, добавила чаевые и убрала карточку в сумку.

— Ты готова?

— Да.

Его рука лежала у нее на спине, пока они шли к гардеробу, где он получил свое пальто и синее шерстяное пальто Стейси. Она была поглощена завязыванием пояса, когда вдруг услышала, как Дерек тихо выругался. Она быстро подошла к двери и поняла, что его так озаботило. Мир за порогом ресторана весь побелел, и, что еще хуже, снег продолжал валить пухлыми хлопьями, которые как будто вязли в воздухе на полпути к земле.