В день св. Георгия, патрона республики, сверх других расходов, предписан расход: на скачку, на цветную материю, например, штуку кармазина, 1200 аспров, и на камку 80. На живопись герба, на ленту, на пару шпор, на хлеб и сыр глашатаям, на лисицу — 6 ас¬пров, на петуха 6 аспров, на веревки и нитки — 10, на шест для скачки, на ужин, когда консул отправляется к Кайдагарским воротам, т. е. изюм, салат, уксус и вино.
Точно также в день Иоанна Крестителя, сверх прочего, назначается сумма за "шербеты, за ель, за ситник, вишни" и проч. О других праздниках такая же заботливость. За столом консула, по требованию устава, 2 трубача должны трубить туши, 1 музыкант играет на дудке, когда консул отправляется в церковь. Военный начальник должен сопровождать консула в церковь верхом, под угрозою штрафа.
Вообще угрозы чередуются в уставе с прямыми распоряжениями; эти угрозы очень характерны для верного представления о внутреннем быте колонии.
Так одна статья устава требует, "чтобы дома не были разрушаемы сборщиком поземельной подати"; в другой статье строжайшее подтверждение военным начальником ворот "не обижать жителей, въезжающих с товарами". Строго запрещено "продавать, вместо невольников, жителей Кафы".
Строго запрещено Тудуну каких-то канлюков (вероятно, монго¬лов), бравших таможенные пошлины с жителей, "вмешиваться в дела кафян и судить их, если они живут в Кафе не менее года".
"Поелику епископ гор. Кафы, — сказано в другом месте устава, — тревожит, говорят, иногда иноверцев, притесняет их и грабит, что может быть причиною уменьшения числа жителей в городе и предместьях и послужить к явной опасности и вреду Кафы", то узаконено, "чтобы епископ гор. Кафы, теперешний и все будущие не посягали на жатву другого народа и, чтобы упомянутые греки, армяне, евреи и другие иноверцы были безопасны от всякого грабительства, посягательства на имения, когда кто умрет без завещания, и других притеснений упомянутых епископов".
Мы нарочно остановили читателя на этих характерных выдержках. Политический и общественный быт генуэзских колоний, как Кафы, так равно Солдаи, Чембало и других, делается после этого довольно ясен. Остается разве прибавить несколько подробностей, касающихся устройства собственно Солдаи (Судака). Солдая имела особого консула, который получал от кафинской общины 100 сонмов в год, т. е. ровно в пять раз меньше кафинского консула, и обязан был на этот счет содержать служителя и 1 лошадь. Он соединял в своем лице, кроме того, должности коменданта крепости, управляющего финансами и военачальника. Он не имел права иметь ни поля, ни виноградника. Ему строго запрещались поборы и «облавы». Запрещалось распоряжаться барками и манериями, идущими в Кафу, "ибо люди Солдаи", — сказано в уставе, — "должны быть свободны и никем не стесняемы". Консул Кафы и синдики были его высшею инстанциею. Все указывает на то, что в XV столетии Судак был важен только как военный форт, что о его прежней, широкой торговле и многолюдстве уже не было помину. Все гражданское чиновничество Судака состояло в это время из одного нотария, писавшего за деньги прошения и наблюдавшего тарифную табель, из торгового пристава да письмоводителя по греческому языку. Очевидно, что Кафа была в это время административным и судебным средоточием всех черноморских колоний, а их самостоятельная жизнь уже совершенно погасла. Несомненно также, что внутренняя жизнь судакских граждан в XV столетии была крайне тревожна и необеспечена. Судак был самым уставом поставлен на строго-военное положение. Интересы форта были на первом плане, и забота о них вызывалась, по-видимому, крайнею необходимостью. "Поелику очень опасно отворять ночью ворота, — сказано в уставе, — повелеваем, чтобы ворота в означенном месте Солдае не отворялись в ночное время, но стояли всегда заперты до самого дня, исключая только крайнюю и явную необходимость, с тем, однако, условием, чтобы мост, находящийся перед воротами, был всегда поднят".
Помощниками консула по военной части были два коменданта: один в крепости св. Креста, другой в крепости св. Ильи, оба не из граждан Солдаи, как сам консул, нотарий и другие. В крепости св. Ильи должно было находиться налицо не менее 4-х солдат, в крепости св. Креста — не менее 6-ти. Оба подкоменданта, тотчас после захода солнца, обязаны были быть в своих крепостях, и не смели выйти из них до самого восхода. Музыкант должен был целую ночь караулить стены, играя на своей дудке. Кроме того, на стенах всю ночь должны были оставаться: сторож с турецким барабаном и 2 трубача. У внешних ворот предместий и у базарных ворот было еще по два караульных каждую ночь. Гарнизон был, впрочем, весьма невелик: 8 казаков-оргузиев на лошадях, с оружием и плащами "хорошими и крепкими", да 20 наемных солдат с двумя баллистами у каждого и прочим оружием. Было строго запрещено отпускать в Кафу солдат, стоявших в замках, а других позволялось консулу отпускать не более, как по два, по очереди и на короткий срок. Даже самому консулу устав запрещал оставлять землю Солдаи и ночевать в другом месте, как прозвонят на Ave Maria. Кого встречали на улицах после этого звона, того штрафовали. Недостатку гарнизона отчасти обязаны были помогать жители, из которых выбирались консулом и попечительским советом города ночные караульные стен. Этот попечительский комитет выбирался консулом и старым попечительским комитетом; он состоял из одного латинца и одного грека, и был чисто хозяйственным учреждением: сохранял съестные припасы, оружие, заботился о городских работах и починке укреплений, а вместе с тем доносил консулу обо всем, что находил полезным и нужным.
Судак был уже в то далекое время гнездом виноделия, чем остался и до сих пор. Сельскохозяйственный характер его деятельности ясен из устава. Забота о сохранении воды, без которой гибель для судакских виноградников, была такая же, как и в наше время. Консул и 8 лучших жителей ежегодно 1-го марта выбирали двух честных людей: одного латинца, другого грека, и эти выборные составляли попечительский комитет о воде: они должны были принимать меры, чтобы в Солдае был постоянный изобильный запас воды, и чтобы каждый хозяин виноградника пользовался водою только в свою очередь, в размере, назначенном комитетом. Такое распределение воды между жителями и выбор смотрителей за водою соблюдается в Судаке и в настоящее время. В распоряжении этого комитета был особый мастер, умевший устраивать и исправлять водопроводы. Виноградники, впрочем, не могли давать больших доходов хозяевам, потому что половина этих доходов взималась на починку укреплений и расходы по караулу. К Солдае принадлежало в то время 18 деревень, которых жители выбирали из себя старост, утверждаемых кафинским консулом. Жители самой Солдаи имели право выбирать из своей среды только 4-х кандидатов на должность начальника сотни, для чего консул сзывал "всех мещан и жителей Солдаи" через глашатая в ратушу общины. Но утверждение в должности одного из четырех кандидатов опять-таки зависело от консула Кафы, так что можно сказать без преувеличения, что генуэзские колонисты Черного моря были лишены всякой тени самоуправления. Жители Судака состояли в это время частью из итальянцев, частью из греков, и частью из татар, потому что устав требовал от переводчиков знания всех этих трех языков. Латинских церквей в Солдае насчитывалось тогда 13, судя по предписанным пожертвованиям, а местным праздником считался день Гервасия и Протасия, в который устраивалась скачка и народное празднество. Не только значительной торговли, но даже рыбной ловли в значительных размерах Судак в то время не производил. Устав солдайский не упоминает ни слова о пошлинах рыбной ловли, между тем как он обстоятельно говорит об этом предмете, касаясь устройства Чембало, т. е. Балаклавы. Понятно, каков должен быть исход столкновения черноморских колоний, — подточенных внутри бесправием и безнравственностью, лишенных самою матерью-республикою всякой патриотической энергии и всякого духа инициативы, — со страшным племенем, овладевшим Византиею.