Кое-где по всей степи встречаются так называемые курганы. Это погребальные холмы команов (половцев) (см. Rubruquis, Voyage en Tartar., chapt. X, p. 19), насыпанные из земли на значительную высоту. На вершине их находятся статуи из гипсового камня, находимого в этих местах в земле. Они изображены то стоящими, то сидящими, то лежащими, с лицом, всегда обращенным к востоку; некоторые имеют большие размеры и довольно хорошо выполнены, другие малы и плохи; они все изображены в одеянии, мужчины часто с оружием, с длинными усами; головные уборы женщин совсем особенные.[242] Часто рядом со статуей человека лежит статуя лошади. Кое-где находят статуи, обозначенные крестом. В этих могильных холмах лежат кости погребенных людей всегда обращенными к востоку; между костями, если это скелет мужчины, находят мечи, серебряные и золотые кольца, а если скелет женщины, то женские украшения. Находили там греческие монеты, так и различные золотые и медные с арабскими надписями. Вокруг обыкновенно лежат в земле кости и скелеты лошадей. [45]

Реки, кроме упомянутых, т. е. Днепра, по-татарски Озу, Каялы-Берта (Большая Берда), Сут-Су или Молочных Вод и Шилки-Су или Конских вод, еще следующие, которые скорее можно назвать ручьями: Ак-Чокрак, Кара-Чокрак,[243] Конлы или Бирлы; они впадают в Шилки-Су; Аджи-Су или Белозерска,[244] Жирдширджик или Рогачик, Верхняя Каирка, Кесенды-Илга или Нижняя Каирка,[245] Суват или Джутка, зеленая низина (Grund), по-русски Зеленая Долина, черная низина, по-русски Черная Долина — эти впадают в Днепр. Только один Канилчак или Колычка[246] течет в Черное море. В Гнилое море впадают: Чокрак, Гюгюнли-Айри или Тевенгула, Бурака или Куру-Берак и Таше-Чекен.[247] В Азовское море впадают: Жалинжис-Агадже или Яни-Багац, Этманлы, Вилюджик, Юченик или три малых Аши, Домуз-Ашилы или Бердинка, Отали-Бёрт, также Средняя Берда; Жалинжис-Бёрт, также Малая Берда;[248] наконец, в Сут-Су также впадают Токмак, Сиври-Оба, Бузуллы, Бирлы-Ильга, Чюнгюл, Сут-Ютлюги и Отлуджик.[249]

Эта страна имела почти всегда одинаковую судьбу с крымской равниной и жителей одних и тех же племен. Киммерийцы, скифы, сарматы (языги и роксоланы), аланы, готы, гунны, венгры и болгары и их потомки, торки и черные булгары или берендеи, печенеги, команы, татары и с ними одновременно немного казанов жили здесь одни за другими и здесь кочевали.

В последнее время страной владели татары, которых называют ногаями по имени одноименного знаменитого полководца, основавшего в этих местах в конце тринадцатого столетия свое собственное, но недолго существовавшее государство.

Эти ногаи разделяются на большие и меньшие колена, которые отчасти составляют отделившиеся ветви тех колен ногайцев, которые прежде кочевали в Астраханской степи или теперь еще там кочуют или живут. Г. Клееману,[250] когда он был в Крыму в 1769 г., называли следующие семь главных колен, из которых состояли ногайцы, подвластные крымскому хану, в Западном и Восточном Ногае и на Кубани:

1) Еддишкул (по Клееману Едишулл-мулти), 2) Джембойлук (Кл. — Дшамбойлук), 3) Едисан (Кл. — Едсан-мулти), 4) Казай-аул (Кл. — Казойолу), 5) Наурус-аул (Кл. — Науроуселли), 6) Кюргез, 7) Каспалладолу (вероятно — Касполат-аул). Едишкул и Едисан были самыми многочисленными, как ему говорили. [46]

Из этих орд до 1770 г. первая и вторая, а также, вероятно, шестая пребывали в Восточном Ногае, исключая нескольких семейств, кочевавших на Кубани. Орда Джембойлук (также Йимбулук) имела пребывание у Джема (Емба), где Хоо-Ерлук, торготский хан, в начале прошлого столетия подчинил их себе. Как подданные Аюки, они кочевали в 1715 г. на Волге, откуда Дели-Солтан, сераскер[251] Кубани, увел 10 300 семейств из них и из едисанцев на Кубань. Оттуда большая часть их была затем перемещена в Восточный Ногай, куда через тринадцать лет последовали за ними остальные части этой орды, предводительствуемые Батыр-Таиджи. Судьбы орды Едишкул мне менее известны. Обе покорились в 1770 г. русскому владычеству и перешли по собственному желанию на Кубань, где они, как говорят, и теперь еще находятся. По мирному договору в Кучук-Кайнарджи они отданы крымскому хану. Кроме этих больших орд, среди жителей Восточного Ногая есть еще следующие малые, которые большею частью составляют части и ветви тех (предыдущих), как-то: Хаджи-Герай, Чазлу, Кангли-Аргакли, Ивак, Казай-Мирза, Игури, Исмаил-Мирза, Телиак, Ирхан-Кангли (или Юхан-Кангли), Бадраки, Джегал-Болди, Бояташ и Баютай. По данным г. Клеемана число ногайских семей семи колен составляет 500 000, что, однако, чересчур много. В России считают четыре орды — Буджак, Едисан, Едишкул и Джембойлук — только в 70 000 луков.

Ногайцы имеют своих мурз, как крымцы, из которых некоторые являются главами самых больших колен. Они находятся под властью крымского хана, но их повиновение ему очень условно. Они следуют за ним в его войнах, платят ему часть получаемой добычи и некоторую плату за каждого пленного, которая возрастает от одного рейхсталера до трех алтюнов (дукатов). Они тоже обязаны посылать к нему четырех мурз на праздник большого байрама, чтобы пожелать ему счастья и привезти подарки. Часто они соглашаются признать над собою власть назначенных им бегов, которые принадлежат большею частью к принцам крови. В остальном они делают, что хотят, часто бунтуют, и власть хана никогда не была достаточной, чтобы держать их в повиновении. Они гораздо грубее крымских татар, живут большею частью в палатках, ведут кочевую жизнь и мало занимаются земледелием. Они едят конину, пьют кобылье молоко и живут все еще [47] так же грязно и безобразно, как и предки. У них плоские, черно-коричневые морщинистые лица, маленькие глубоко лежащие глаза, впалый нос и очень мало волос на лице. Они склонны к грабежу и не упускают случая ограбить путешественника, но не убивают никого напрасно, хотя охотно продают пленников, если чувствуют себя в безопасности. Вообще же они гостеприимны, дают бесплатно, что имеют, и даже усердно приглашают проезжающих иностранцев, если только они хорошо сложены, развлекаться с их самыми красивыми невольницами. Они носят очень короткие рубахи из бумажной материи, очень широкие штаны из грубого сукна или овечьих шкур. Их кафтаны шьются аз ситца; сверх кафтанов они надевают еще баранью шубу, причем сообразно с временем года выворачивают мех то внутрь, то наружу. На войне, кроме лука в сабли, они носят еще очень длинный дротик (сунгу), кинжал в кушаке и кожаные веревки, чтобы связывать пойманных ими невольников. Лишь немногие носят огнестрельное оружие. Их храбрость не очень славится, но фельдмаршал Миних считал их самыми храбрыми из татар.

Обыкновенная их пища — просо, ячмень и гречиха, которые они возделывают; далее — мясо лошадей, скота и баранов, которых они имеют большие стада; они не брезгуют также есть мясо животных, павших от болезни. Обычно они пьют воду, а если хотят роскошествовать, то кумыш, иран,[252] бозу и мед. Их хижины или палатки довольно хорошо и прочно построены; они точно круглой формы и имеют в поперечнике приблизительно восемь пядей; стена, имеющая приблизительно четыре пяди вышины, состоит из крестообразно скрепленных друг с другом палок шириной и толщиной в один дюйм. Купол, опирающийся на эти стены, скреплен такими же брусьями. Снаружи все покрыто тростниковыми матами, а сверху еще коричневым войлоком, сквозь который не проникают ни ветер, ни дождь. Наверху, в середине куполообразной крыши есть круглое отверстие в две пяди в поперечнике, служащее одновременно и окном и дымовой трубой; сквозь нее выходит шест, на котором висит флаг. Посреди пола палатки находится очаг, в котором вместо дров зажигают камыш или сено. Дверь-занавесь так низка я узка, что в нее едва можно пролезть. Тростниковая циновка, два набитых волосом матраца, небольшой деревянный ящик, сабля, лук и колчан, или, если [48] татарин богат, — ружье и пистолеты, составляют все домашнее убранство. В нескольких шагах от этой палатки стоит другая, такой же постройки и величины, где обитают жена и дети татарина; здесь же находятся кухонные принадлежности, состоящие из одного большого и одного малого железного котла, треножника и двух или трех деревянных мисок. Эти палатки в том виде, как они стоят, ставятся на повозки и перевозятся с одного места на другое, К палаткам этим пристраиваются стойла для скота и амбары, большею частью из тростника, облепленного навозом вместо штукатурки, Затем жилище обносится камышовым забором. В деревнях оставляют между дворами пустые промежутки в 50 или 60 шагов. Посреди каждой деревни находится большое, обычно круглое место, где молодые татары на песчаном холме производят свои упражнения. На другой площадке стоит джами или мечеть, маленькая, без башни,[253] построенная из камня, четырехугольная, с крышей, покрытой полой черепицей, более похожая на стойло, чем на храм.