Приключения продолжаются
И Луна погрузила первых людей в озеро, где только что купалась сама. Она мыла их, и нежные прикосновения ее лучей, как пальцы гончара, придавали их телам сходство с нынешними мужчинами и женщинами. Мужчина раздался в плечах и груди, стал более плотным и ширококостным, а женщина – уже в талии, шире в бедрах. Луна придала ей округлые формы. И нарекла Луна мужчину Батетой, а женщину Ханной, и обратилась к ним с такими словами:
– Батета, видишь ты эту землю, растущую на ней зелень – травы, кусты, плодоносящие деревья? Все это принадлежит тебе, твоей жене Ханне и детям, которых вы родите. Мне пришлось многое изменить в твоем естестве, чтобы ты мог наслаждаться жизнью. А теперь я наделю тебя умением отличать вредные растения от полезных. Развивай это умение, набирайся мудрости. Чем мудрей ты станешь, тем скорее поймешь, как прекрасна земля, на которой будут жить твои потомки. Жаба сотворила вас из праха, и потому вы смертны, но я сделаю все, чтобы скрасить вашу жизнь, сделать ее счастливой. Кое-чему я научу вас, кое-что подарю. Мой главный дар – Огонь. А вот этим топором ты, Батета, будешь рубить деревья и время от времени подкармливать огонь, за которым всегда будет следить Ханна. Дарю вам также самую нужную утварь. Смотрите, как ее нужно делать.
Луна взяла ком глины с берега озера, долго мяла ее. Потом вылепила из нее сосуд круглой формы и обложила его горячими угольями. Закончив работу, она протянула сосуд Батете и сказала:
– В этом горшке будешь варить еду. Налей туда воды, положи в нее то, что хочешь сварить, поставь на огонь. Все овощи – и плоды и коренья – вкуснее есть вареными. А если вы не сможете определить, съедобны ли иные красивые на вид плоды, спросите меня.
Преподала Луна свой первый урок людям, поднялась в небо и, довольная, засияла в вышине. Ее улыбка ободрила одинокую пару. Они полюбовались восходом светила и пошли по земле.
Мы вышли на улицу. Палило солнце, но не обжигало, а, скорее, поглаживало. Лазурное небо переливалось от зноя перламутром, вокруг торопились люди, черные и белые, но они не обращали на нас внимания. А мы шли куда-то вдаль от центра, я только успевал откладывать в памяти новые впечатления, чтобы потом записать их. Все-таки слишком много информации для неподготовленного воображения. Моя голова начинала пухнуть, а африканцы вызывали мистический ужас. Если уж Фальк с уважением говорит о магии, то что тут попишешь. Значит, она и впрямь существует. Так мы шли, перекидываясь словами. Фальк больше не питал ко мне отвращения, он увидел живой интерес в моих глазах и желание узнать Черный континент, увидел во мне человека, а не глупую куклу. Несколько раз он разговаривал по телефону, пару раз раздраженно, даже срывался на крик. Наконец мы подошли, видимо, к месту назначения. Это оказалась старая антикварная лавка на одной из боковых улиц. Звякнул колокольчик у двери – за ней нас встретил, подобострастно улыбаясь, старый негр. Фальк что-то сказал ему, и мы прошли за прилавок. Тут-то и началось самое интересное. Точнее, я так и не узнал, что же точно произошло, – резкий удар вырубил меня намертво, и, видимо, я грохнулся на пол…
Очнувшись примерно через несколько часов, я увидел кругом лишь кромешный мрак. Первой мыслью было, что я ослеп. В панике стал пытаться ощупать себя. Оказалось, что меня привязали к какому-то столбу внутри одной из хижин, а темно вокруг, потому что ночь: задрав голову вверх, я видел потрясающее африканское небо – оно просвечивало сквозь старую солому. Прекрасное небо, черное как смоль, в ярких-ярких звездах – будто бриллиантовое ожерелье рассыпалось по бархатной скатерти. А вокруг никого, словно люди вымерли. Что случилось, почему я тут один? Паника душила меня, хотелось крикнуть, но получался лишь сдавленный шепот. Я сидел на соломенной подстилке, прикрученный к какому-то столбу, и, кажется, был совершенно один в этой чертовой стране колдунов и леопардов. А если придет лев, одинокий и голодный, и увидит меня, пригвожденного тут на верную смерть? Я покрылся липким потом и готов был уже начать молиться неважно какому богу, когда рядом в соломе услышал стон.
– Кто здесь? – спросил я
– Я – Ньянга, а ты тот самый сосунок, которого мой отец вынужден был тащить с собой из Нью-Йорка?
– Неуместные остроты, – обиделся я, – что-то для пленницы ты ведешь себя слишком нагло.
Я перестал бояться: во-первых, проблема одиночества решилась сама собой, во-вторых, раз тут была девчонка, значит, мы не одни в этом селении. Ее уж точно не сбросят, как ненужный балласт, ведь от Ньянги зависит благополучие этого мистера Джонни. А потом она меня просто разозлила. Я-то думал о ней как о несчастной пленнице, а она позволяет себе говорить мне всякие гадости при первой встрече! Как я мог показать ей свой страх при этом?
– А ты чего кричал? Испугался?
– Нет, видимо, я был без сознания. Меня вырубили и притащили сюда, я только минуту назад пришел в себя, – важно заявил я.
Девчонка хихикнула:
– Ладно, прости, я не боюсь, потому что бабушка мне сказала, что отец приехал, а значит, все будет хорошо. И не смотри на меня, как страус на новые ворота загона.
– Ты выходила с бабушкой на телепатический сеанс связи?
– Хи, ну в какой-то мере да, с тех пор как изобрели мобильники… Они не отобрали у меня телефон, а бабушка прислала эсэмэску. Мы с ней переписываемся по чуть-чуть, я берегу аккумулятор. Арчи, здесь живут самые обычные люди, а колдовство, хоть и существует на самом деле, его никто не использует там, где можно обойтись дарами цивилизации. К чему тратить силы на безмолвную речь, когда можно позвонить по телефону? К чему тревожить духов, когда можно последние новости узнать по радио?
– Резонно. Ладно. Но где мы и почему никого не видно?
– В пустой хижине, в заброшенной зулусской деревне, только в настоящей, а не в туристической, где живет бабушка. А эти, они скоро придут. Сейчас остались только охранники. Но, во-первых, колдун опрыскал охранными снадобьями нашу темницу, а во-вторых, мы крепко связаны. В-третьих, тут помимо четверых воинов нас охраняют змеи колдуна.
У меня появилась классная идея. Я вспомнил любимый вестерн с Иствудом, тот момент, когда он перетер веревку на запястьях, чтобы убежать из плена. Сейчас я покажу этой зазнайке, кто тут настоящий герой. Я заелозил вокруг столба, но только забыл о трении и искрах. И хоть в итоге чуть не подпрыгивал от боли, но веревка лопнула!
– Слышь, подсвети мобильником – я тебя развяжу. Ну, что молчишь, как глупая кукла? Я перетер веревку – и свободен. Или так и будешь валяться тут, как пук соломы?
– Молодец, – уважительно сказала девчонка, – я вот только одну руку смогла освободить.
– А почему тебя не обыскали, когда сажали сюда?
– Я дочь шамана и внучка колдуньи. Пусть бы попробовали тронуть меня своими лапами.
Я пыхтел над ее путами – это оказалось сложнее, чем перетереть веревку, но внезапно вспомнил о своем тайнике. Я же живу в Нью-Йорке, а он хоть и не сравнится с Йоханнесбургом по криминальности, но тоже вполне опасное местечко, особенно мой район, где частенько шалят афроамериканские озорники. Пару раз влипнув в переделки, я быстро смекнул, как перехитрить нападавших. В моих любимых кроссовках в подошве есть специальное углубление. С виду это обычная толстая подошва, но если знать, куда нажимать, в правом башмаке можно найти небольшой ножичек, а в левом – запасную сотню баксов, на черный день. При этом сами кроссовки выглядят чрезвычайно непрезентабельно, и не способны пленить воображение вора.
Я огляделся вокруг, увидел, что все тихо, и достал нож. Раз – и девчонка свободна.
– О, мой герой, – прошептала она и чмокнула меня в щеку.