«Архив «Русского оружия»

«Смотрящие за горизонт»

Штрихи к истории создания супермощных отечественных РАС

Александр Бабакин

В самом начале 90-х годов эти фантастические на вид сооружения некогда сверхсекретных военных объектов вдруг оказались под пристальным вниманием прессы как нашей, так и зарубежной. Создателей таких объектов (загоризонтных РАС), талантливых конструкторов, инженеров, ученых обвиняли в прожектерстве. В некоторых изданиях, в частности, подчеркивалось, что они якобы ради блестящей карьеры, наживы и правительственных наград понапридумали проекты, подобные повороту сибирских рек вспять, и истратили на никчемное дело миллиарды народных денег. Впрочем, все по порядку.

«Этот веер черный, веер драгоценный...»

Послевоенные годы. Создается новое поколение реактивной авиации — с огромными скоростями, дальностью и высотой полета, появляется атомная бомба, на подходе ее носители — межконтинентальные баллистические ракеты... Успех заочной дуэли между авиационной и ракетной техникой и средствами разведки ПВО явно на стороне первых. Во всех ведущих государствах, в том числе и в СССР, идет активнейший поиск новых методов радиолокации по дальнему обнаружению целей. Возможность заглянуть за радиогоризонт обосновали ученые, изучающие ионизированные слои атмосферы Земли. Они обнаружили способность этих слоев отражать энергию коротких радиоволн.

В 1946 году русский ученый и конструктор Николай Иванович Кабанов впервые в мире предложил идею раннего обнаружения самолетов в коротковолновом диапазоне волн на удаленности до трех тысяч километров. «Нировская» работа, имеющая гриф «совершенно секретно», была известна узкому кругу лиц под кодовым названием «Веер». Как свидетельствуют очевидцы, знаменитый ученый в области радиофизики академик Щукин любил иной раз при встрече с Кабановым шутливо напевать: «Этот веер черный, веер драгоценный...»

И «Веер» действительно мог стать драгоценным — дать стране надежный радиолокационный щит, с помощью которого можно было бы контролировать большие пространства, заранее обнаруживать массу целей при сравнительно низких энергетических затратах. Однако в 1949 году Николай Кабанов из-за неразрешимых технических трудностей прекратил исследования. В научных кругах создался устойчивый стереотип, что такой радар создать невозможно. Позднее и американцы также прекратили исследования в этом направлении.

Только через несколько лет лауреату Государственной премии СССР Ефиму Штырену, его ближайшему помощнику и единомышленнику Василию Шамшину (ставшему впоследствии министром связи), а вместе с ними молодым ученым Борису Кукису и Эфиру Шустову 'удалось теоретически обосновать принципиально новую научную идею загоризонтно локационного наблюдения целей на дальностях от трех до десяти тысяч километров. Более того, они создали действующий макет загоризонтного локатора, с помощью которого следили за стартами баллистических ракет на Байконуре с расстояния в 2.500 километров. Казалось, этот успех надо развивать. И новый директор НИИ дальней радиосвязи Владимир Марков стал торопить Штырена строить уже опытный образец мощного радара. Тот настойчиво отказывался, пытаясь доказать, что без детальнейших научных исследований и лабораторных испытаний нельзя браться за строительство столь дорогостоящего объекта. И в результате за неуступчивость Штырена, несмотря на его заслуги, сняли с должности главного конструктора.

Опытный радар - еще не боевой

В 1964 году главным инженером в Научно-исследовательском институте дальней радиосвязи (НИИДАР) становится Франц Кузьминский. Один из учеников академика Расплети-

300

«Новые материалы открывают новые тайны ЗГРЛС»

на — создателя первых советских зенитных ракетных комплексов — уже достаточно опытный, зрелый ученый, он заинтересовался научной проблемой, которой занимался один из отделов института. Ионосфера, солнечная радиация и активность, свойства целей и земной поверхности отражать сигналы РАС, промышленные помехи — все эти темы тогда были малоизученными. Они вызвали неподдельный интерес у Кузьминского, и он в качестве главного конструктора приступает в 1970 году к созданию под Николаевым опытного радара, проект которого был разработан учеными Владимиром Васюковым, Юрием Гришиным, Эфиром Шустовым, Альбертом Бараевым и Валентином Стрелкиным.

Как вспоминает бывший заместитель главного конструктора доктор технических наук, академик Эфир Шустов, постоянно приходилось решать сложнейшие научные и технические проблемы. Так, Днепропетровский машиностроительный завод на неопределенный срок задерживал изготовление, монтаж и ввод в эксплуатацию 26 огромных, с двухэтажный дом, передатчиков. А из-за этого оказался под срывом график испытаний всего николаевского загоризонтного комплекса. В верхах уже стали поговаривать о снятии с должности руководителей строительства, но тогда вообще недостроенный объект вполне мог быть замороженным... И Кузьминский, как говорится, рискуя головой, создает из своих специалистов несколько бригад в помощь заводу.

Люди работали в зоне повышенной опасности. Внутри огромного передатчика напряжение тока колебалось от 6 до 40 киловольт. Слава Богу, что институтские специалисты в этом плане были хорошо подготовлены. А вот у заводчан случилась трагедия: несколько человек погибли подтоком, еще несколько стали инвалидами. Впоследствии днепропетровцы в срок сдали военной приемке пятнадцать передатчиков, бригады из НИИДАРа -одиннадцать.

Загоризонтная РАС получалась весьма и весьма внушительной. Приемная антенна шириной 300 метров, высотой 135 метров. На самой антенне размещено 330 вибраторов. Каждый из них размером 15 метров. Передающая антенна шириной 210, а высотой 85 метров. В большом, длиной в девяносто метров здании, находилось 26 двухэтажных передатчиков.

Впервые заработало это фантастическое сооружение без малого 25 лет назад, 7 ноября 1971 года (да, пуск РАС был приурочен к очередной дате Великого Октября). Потом, в течение нескольких лет, главный конструктор Франц Кузьминский, его заместители Юрий Гришин, Эфир Шустов, Виктор Чепига, сотни других опытнейших мастеров, среди которых были Валентин Стрелкин и Юрий Калинин, настраивали системы, так сказать, учили радар видеть цели. На государственных испытаниях, за которыми наблюдали военные специалисты из управления заказчика, опытная ЗГРЛС успешно обнаружила несколько групповых запусков в составе четырех ракет, одновременно стартовавших с одного отдаленного полигона. Но для главного конструктора этот успех и сверхнапряжение последних лет стоили очень дорого. Тяжелейший обширный инфаркт на несколько долгих месяцев уложил Кузьминского на больничную койку. А боевую ЗГРЛС еще предстояло создать.

Опальный конструктор

Вначале надо было научить опытную радиолокационную станцию не просто фиксировать старт ракет и рисовать на экранах траекторию полета, но и выдавать все параметры движения одиночной и групповой цели, повысить надежность обнаружения на максимальных расстояниях, снизить до минимума вероятность ложных тревог. Кузьминский был сторонником того, чтобы провести серьезные исследования, накопить опыт, понять систему обнаружений. Например, почему в одной конкретной обстановке (имеется в виду данное время суток и года, уровень солнечной активности...) цели обнаружены, а уже через некоторое время радар вдруг слепнет.

Без ответа на все эти и другие вопросы Кузьминский не хотел приступать к созданию боевой РЛС. Но главного конструктора постоянно подгоняло руководство Минрадиопрома и Министерства обороны, а на министерских давили из всемогущего ЦК КПСС: «Когда появится боевой загоризонтный радар и вся суперсистема? Скоро ли мы будем иметь достоверную информацию об американских ракетных базах и всех стартах ракет оттуда? » Куда тут денешься.

В 1976 году на Украине был построен первый боевой локатор. Развернулись полномасштабные испытания. Параллельно сооружалась РАС под Комсомольском-на-Амуре. И вот на этапе испытаний боевой украинской РАС ее создателей стали преследовать неудачи. Сбылись опасения Кузьминского и военных специалистов относительно коварства полярной шапки ионосферы над Северным полюсом, которая была способна буквально пожирать энергию, излучаемую радаром. Поэтому он плохо видел одиночные цели.