На испытания Комсомольского узла специально приехал из Москвы председатель Военно-промышленной комиссии Леонид Васильевич Смирнов. Он увидел информацию о массовом старте ракет на экране локатора. Тут же потребовал, чтобы вся информация с Комсомольского узла была выведена на КП СПРН.
Существует мнение, что, мол, создание космических систем предупреждения о ракетном нападении опережало наземные загоризонтные средства. Должен заявить, что именно загоризонтные радары развивались с опережением. Так в июле 1983 года с борта космического аппарата поступила информация, по которой был сделан ложный вывод о массовом старте американских ракет, направленных против Советского Союза. Сработал «терминатор». Оказалась недоработанной программа ЭВМ для функционирования космического аппарата в условиях повышенной солнечной активности. Последствия этой ошибки могли оказаться катастрофическими. Верховное руководство государства, Вооруженных Сил могли принять ошибочное решение на ответно-встречный ракетно-ядерный удар по США. А это всеобщая ядерная война. Но в тот день, к счастью, на командном пункте системы оперативным дежурным был настоящий профессионал, заместитель начальника отдела боевых алгоритмов полковник С. Петров. Он каким-то шестым чувством, что ли, почувствовал ошибку. Очень быстро проанализировал ситуацию и не выдал ложную информацию на командный пункт системы предупреждения о ракетном нападении Войск ПВО страны.
Для разбора этого чрезвычайного случая была создана комиссия. Ее председателем был назначен первый заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР генерал-полковник Валентин Иванович Варенников. Его заместителями были назначены генеральный конструктор космической системы предупреждения и системы противокосмиче-ской обороны, академик АН СССР Анатолий Иванович Савин и я — командующий ПРО и ПКО. Мне довелось присутствовать на совещании, когда Варенников делал доклад по этому чрезвычайному происшествию члену Политбюро ЦК КПСС, министру обороны СССР маршалу Дмитрию Федоровичу Устинову. Атмосфера в зале заседаний была весьма накаленной. Устинов, как-то весьма жестко разговаривал с руководством Генштаба. Однако доклад Варенникова он принял без каких-то организационных выводов. Видно маршал хорошо знал, с какими трудностями приходится сталкиваться при создании космических подсистем СПРН, и какая работа необходима по их доводке до нужных кондиций.
Так же с большим трудом продвигалась и загоризонтная система. Уже во время дальнейших испытаний оказалось, что так обнадежившая нас было Комсомольская ЗГРЛС способна обнаруживать американские баллистические ракеты лишь при благоприятных условиях в ионосфере.
В тот непростой период как-то еще в ходе конструкторских испытаний главком ПВО Павел Федорович Батицкии сказал разработчикам, что вы мне покажите хотя бы один раз, как эта ЗГРЛС обнаруживает пуски ракет с территории США, тогда я смогу сказать чего эти станции стоят. А без этого нам эти ЗГРЛС не нужны. А в газетах договорились до того, что сами военные вкупе с заинтересованными производственниками пытались подсунуть государству негодное и весьма дорогостоящее вооружение. Чушь я вам скажу, товарищ журналист. (Прим. автора. При этом Вотинцев весьма выразительно посмотрел на меня, словно это я написал в газете «Советская Россия» материал, где обвинялись создатели ЗГРЛС и военные в круговой поруке, разбазаривании сотен миллионов рублей и в других смертных грехах).
Четыре года велись испытания боевых ЗГРЛС по реальным стартам. Ведь надо было набрать статистику по их работе в различное время года, суток, в наиболее неблагоприятное время наибольшей солнечной активности, когда крайне возбуждена ионосфера. С 1977 по 1981 годы с западного и восточного побережья США было проведено значительное число запусков боевых баллистических ракет и ракет со спутниками. Об этом официально поступали сообщения из Государственного департамента США.
Статистику по групповым пускам ракет мы набирали по запускам с западного ракетного полигона США многоразовых космических кораблей Шаттл. Это весьма мощный носитель.
В момент старта у него образуется достаточно большая эффективная отражающая поверхность от пламени работающих двигателей. Все запуски американских космических ракет-носителей Шаттл советские ЗГРЛС обнаруживали. В том числе и тот, который окончился катастрофой. На экранах ЗГРЛС под Чернобылем в реальном времени на траектории полета очередного Шаттла «Челленджер» операторы увидели большую вспышку. После этого цель исчезла с траектории полета и с экранов радара. Я немедленно об этом доложил главнокомандующему Войсками ПВО страны главному маршалу авиации дважды Герою Советского Союза Александру Ивановичу Колдунову. Вскоре из США поступило подтверждающее сообщение о катастрофе Шаттла.
В определённый момент у меня, как у председателя государственной комиссии по приему боевой системы ЗГРЛС, да и у других товарищей, возникли сомнения в эффективности математической модели Або Сергеевича Шаракшане. Долго шли различные препирательства относительно этой модели. Но я настоял на ужесточении ее критериев и потребовал повторную калибровку. А это огромная работа. Ведь в первоначальном варианте математическая модель основывалась на эффекте Кабанова. А согласно ему падающая электромагнитная волна зеркально отражается от ионосферы. Известно и школьнику, что угол падения равен углу отражения. На самом же деле, механизм распространения декаметровых волн значительно сложнее. Часть энергии распространяется в ионосфере как по волноводу, часть расходуется на её «разогрев», а 20-30 процентов уходит в космическое пространство.
Генерал Шаракшане провел повторную калибровку математической модели. В результате требования по критерию сигнал/помеха удалось повысить на 15 децибел для Чернобыльского узла и на 5 децибел для Комсомольского узла. По этой модели, повторно, оценили вероятностные характеристики обнаружения стартов американских баллистических ракет и получили: по одиночной цели 0,1-0,2, по групповой — 0,4-0,5, по массовому старту — близка к единице. По массированному старту вероятность была весьма приличной. Тем не менее, эффективность обнаружения ЗГРЛС при испытаниях с использованием математической модели понизилась. С этим не согласился генерал-майор Шаракшане. Он ушел из 45-го СНИИ Минобороны и стал работать в другом месте. Так что специально для газеты «Советская Россия» скажу, что и в среде военных были довольно жесткие разногласия по части боевых характеристик системы ЗГРЛС. И не надо всех оптом обвинять в волюнтаризме и разбазаривании народных денег. Мы такое сложнейшее вооружение создавали впервые. И очень все переживали за результаты. Не боялись за свои кресла и погоны, а именно переживали за рождающуюся боевую систему, которой не обладала в тот период ни одна армия мира, ни одно государство. Локация наземными радарами целей за 10000 километров это просто фантастика. Конечно, к сожалению, не все удалось у разработчиков и промышленности, у главного конструктора Александра Александровича Кузьминского. Но все же, американцы почувствовали силу наших ЗГРЛС на своих ракетных базах. Разработчикам была поставлена задача, определить степень затухания излученной радиолокационными узлами волны на расстоянии 9000 тысяч километров прямо в США. Было решено излучаемую энергию не распределять по всей территории США, а сосредоточить на девяти американских ракетных базах. Это было вполне реально. Ученые и конструкторы с этой задачей справились. Мы получили данные, что американцы на своих 9 ракетных базах постоянно замеряют уровень электромагнитного поля. Они реально ощущали, что находятся под воздействием облучения каких-то мощных советских боевых радаров. Иные государства не могли так, как Советский Союз, своими боевыми радиолокационными средствами облучать ракетные базы США. У всех в мире не было таких мощных боевых систем предупреждения о ракетном нападении, как в то время у СССР и США
После всесторонней проверки системы из двух ЗГРЛС по реальным стартам ракет и по откалиброванной модели Шаракшане, прежде всего я, как председатель государственной комиссии, вынес решение, что эти оба радара нельзя принимать на вооружение СПРН и в целом Войск ПВО страны. Так что за мной в истории ЗГРЛС было решающее слово. А что мне оставалось делать. Зачем войскам вооружение с низкими тактико-техническими характеристиками. Конечно, разработчики и главный конструктор Александр Александрович Кузьминский сильно сопротивлялись. Но зачем боевой системе ПРН еще недоработанное вооружение? Поэтому, несмотря на давление на меня буквально со всех сторон, в том числе и из Военно-промышленной комиссии, было решено Чернобыльский узел вернуть промышленности. Его радиолокационная трасса лежала через полярную шапку ионосферы, и это само собой подразумевало необходимость разгадать тайну прохождения через нее энергии радара. Была разработана так называемая «Полярная программа» доводки Чернобыльского радара, которая предполагала конструктивную переработку гигантского передатчика локатора. Одновременно с этим намечался комплекс мер по исследованию самой ионосферы. Предполагалось даже использовать спутник со специальной аппаратурой, который бы регистрировал, сколько электромагнитной энергии от излучения ЗГРЛС попадает на территорию США в различные периоды времени. Это было сделано с тем расчетом, чтобы доработки Чернобыльского узла апробировать в реальных боевых условиях по реальным целям. А узел под Комсомольском-на-Амуре поставить в опытную боевую эксплуатацию и продолжить с помощью него наблюдение за западным ракетным полигоном США. В ходе этого постоянного наблюдения набирать статистическую информацию о запусках и обнаружениях американских баллистических ракет.