Уэс ничего не ответил, но это было и не нужно. Его тело сказало ей значительно больше: Линни поняла, что он ее любит. И вот он уже держал ее в своих объятиях и целовал.

– А диван у нас ужасно жесткий, – сказал Уэс, с трудом сдерживая улыбку.

– Но ведь у нас же есть кровать, – Линни потерлась о его щеку кончиком носа. – Мне безумно стыдно за вчерашнее. Я должна была понять, что ты ужасно расстроен.

– Я имел полное право расстроиться, – сказал он. Уэс еще немного злился на Линни, но любовь к ней оказалась сильнее.

– Конечно же, ты имел право, – она целовала, мурлыча, его ухо. – Покажи мне, где у тебя болит. Я поцелую, и сразу пройдет. – Она ласкала языком раковину его уха. Уэс задрожал от возбуждения.

Он подхватил ее на руки, но донес только до гостиной. Линни думала, что он опустит ее на диван, но он сел с нею на кресло и прошептал:

– Болит вот здесь…

И Линни поспешила "облегчить его боль", вначале лаская его руками, а затем губами и языком. От поцелуя Уэсу и впрямь стало легче. Его щеки горели, глаза сияли. Она ласкала и целовала его так же осторожно и медленно, как он ее позапрошлой ночью, и его довольное мычание было ей лучшей наградой. Линни нравилась мысль, что его тело зависит от нее, и она еще с большей нежностью принялась ласкать и целовать его, а он задрожал от охватившего его желания…

– Я так скучала по тебе прошлой ночью, – пробормотала потом Линни, сидя у него на коленях.

– Я по тебе тоже.

– Какие же мы придурки, что не легли спать вместе!

Уэс кивнул, прижимая ее к себе.

– Это я виновата. Ты имел полное право задавать мне вопросы.

Он покачал головой и поцеловал ее в лоб:

– Нет, Линни, я должен был верить тебе. То, что ты сказала насчет доверия, было абсолютно правильно.

Она еще крепче обняла его, и они долго сидели в тишине.

– Именно об этом я и мечтала в те одинокие вечера, когда ты поздно приходил с работы. Мне хотелось, чтобы ты целовал меня, ласкал, чтобы я чувствовала, что ты меня еще любишь.

– Неужели ты сомневалась, что я тебя люблю? – изумился Уэс.

– Нет… может быть, только совсем чуть-чуть. Я просто чувствовала, что из нашего брака постепенно улетучивается сказка, и не знала, что мне делать и где искать выход.

– По-моему, ты этот выход нашла, – сказал он ехидно. – Ладно, пойдем-ка поедим. Мне нужно набраться сил перед длинной ночью…

Тяжелое дыхание Линни уже давно перешло в сладкое посапывание, а Уэс еще долго лежал без сна. Его рабочий день прошел сегодня абсолютно впустую. Он тщетно пытался сосредоточиться на "требованиях истца" – и никак не мог избавиться от отчаяния, которое охватило его, когда он узнал, что Джордж был в его спальне и что Линни пыталась скрыть это.

"Почему она не рассказала мне обо всем сразу?" – думал Уэс, глядя на спящую жену.

Линни повернулась на другой бок и прижалась к нему. Ее тело было таким теплым и мягким… Нет, Уэс совсем не умел на нее сердится. Стоило ей только прикоснуться к нему, поцеловать, заглянуть в глаза, как он тотчас таял. И все же Уэс еще не окончательно простил ей эту историю с Джорджем.

Уэс был адвокатом и привык логически мыслить, но, к сожалению, только тогда, когда дело касалось других людей. Если же оно каким-либо образом затрагивало его интересы, любая логика летела в тартарары. Линни уверяла его, что между ней и Джорджем абсолютно ничего не было, и Уэс готов был поверить ей. И все же он почему-то испытывал необъяснимую злобу… Когда он смотрел на Линни, он верил ей, но когда начинал в очередной раз прокручивать в голове ситуацию…

"Да нет же, все глупости", – сказал он сам себе и нежно обнял спящую Линни. Она неожиданно открыла глаза.

– Спи-спи, – прошептал он, гладя ее по голове.

– Уэс, ты больше на меня не сердишься?

– Нет конечно. Спи, милая.

Первая, с кем встретилась Линни в понедельник на работе, была Майра. Она обрушилась на Линни в коридоре с потоком вопросов:

– Ну как прошла суббота? Как Глэдис и Грэм?

Линни огляделась вокруг, чтобы убедиться, что никого нет поблизости, и тихо сказала:

– Боюсь, все не слишком-то хорошо получилось. Но только, ради Бога, ни о чем не спрашивай Глэдис.

– Ой! – Майра прикусила губу. – А я-то надеялась, что они подойдут друг другу.

– Я тоже, – со вздохом сказала Линни. Вчера она была так расстроена из-за ссоры с Уэсом, а потом так рада тому, что они помирились, что совершенно не думала о Глэдис, но теперь ее сердце вновь наполнилось состраданием к приятельнице.

– Он что, оказался еще хуже, чем на снимке? – спросила Майра.

– Нет, напротив. Он очень милый – симпатичный, общительный.

– Тогда почему же он не понравился Глэдис? – искренне удивилась Майра.

– Потому, что он, по ее мнению, слишком милый, слишком симпатичный и слишком богатый. У него, оказывается, двенадцать магазинов и двое слуг. Бедняжка Глэдис! Я ее так хорошо понимаю. Конечно, она вполне могла чувствовать себя рядом с ним неуютно, хотя он и очень хороший. Глэдис ушла домой совершенно убитая горем. Я думаю, мне стоит сейчас к ней зайти и спросить, как у нее дела.

– Правильно, так и сделай. А я увижусь с ней и с тобой за кофе. Обещаю, что не буду ее ни о чем расспрашивать. – Спасибо, Майра.

Глэдис поливала пальму, росшую в большой кадке в углу.

– Добрый день, Глэдис, – весело поздоровалась Линни.

– А, здравствуйте, Линни, – обернулась Глэдис. Она была ужасно бледная, невыспавшаяся и даже какая-то постаревшая.

Линни стояла в дверях и совершенно не знала, что ей и сказать.

– Но ведь на свете есть и другие мужчины, Глэдис, – неожиданно вырвалось у нее.

– Да, наверное, – с грустью сказала немолодая женщина. И, глядя в потолок, вздохнула: – Но ведь мне такой нужен… чтобы был и красивый, и умный, и нежный, и добрый, и самостоятельный… А таких очень мало. Разве что лорд Лоуренс Оливье или Уолтер Кронкайт.

– Я думаю, вы могли бы познакомиться с каким-нибудь юристом, – гнула свою линию Мэри Линн. – У Уэса очень много неженатых знакомых в возрасте сорока-пятидесяти лет.

– И каждый из этих мужчин мечтает о встрече с двадцатилетней, – Глэдис поставила лейку и потрепала Линни по плечу: – Спасибо вам, милая девочка, что вы обо мне заботитесь, но я уже двадцать лет живу одна, и, заметьте, неплохо живу… К тому же я не знаю, как бы отреагировал мой Айк, если бы в доме появился еще один человек. Да, далеко не всем женщинам везет в личной жизни так, как вам. Вы должны это хорошо осознавать и ценить вашего мужа… Кстати, я хотела бы что-нибудь испечь вам ко дню рождения, но не знаю, какого он точно числа?

Линни не вполне поняла, о чем идет речь.

– Мой день рождения? – переспросила она.

– Да. Неужели я его уже прозевала?

– Но ведь я же родилась первого сентября!

– Сентября? – удивилась Глэдис. – А почему Уэс попросил меня пойти с вами в магазин, чтобы…

– Уэс просил вас пойти со мной в магазин? – Линни ничего не понимала. Внезапно до нее дошло, и она расхохоталась: – Это тогда, с Джорджем, что ли?

– Ну да.

– Вот подлец! – Линни смеялась от всей души.

Глэдис выглядела смущенной.

– Но если ваш день рождения еще не скоро, – пробормотала она, – тогда зачем мистеру Смиту понадобилось?..

– Вот уж не знаю. Ладно, Глэдис, я пойду к себе. И не грустите, пожалуйста, больше.

Линни ринулась в кабинет к Уэсу, преисполненная желания высказать ему все, что она думает по поводу его дурацкой ревности. Но Уэса не было на месте. А когда он вернулся, Линни уже передумала. "В конце концов, это было давно и неправда", – решила она.