– Я говорю то, что знаю. Скажи, что я в суде или где-нибудь еще, но только дай ему понять, что наша фирма не хочет с ним больше иметь дела.

– А могу я узнать почему? – резко спросила Линни.

– Мэри Линн, – Уэс стукнул кулаком по столу, – когда я просил Пегги послать кого-то к черту, она не спрашивала меня почему, а тотчас в мягкой форме объясняла посетителю, что его не хотят видеть. У меня тысяча дел и нет времени, чтобы вступать с тобой в дискуссию. Делай, что тебе говорят!

– Есть, сэр! – Линни, точно солдат, повернулась на сто восемьдесят градусов, выражая тем самым Уэсу все свое раздражение и злость.

Мистер Гарсиа стоял, склонившись, у ее стола и мял в руках шляпу.

– Мне очень жаль, мистер Гарсиа, – виновато улыбаясь начала Линни. – У мистера Смита никак не получится вас принять. С тех пор как заболел мистер Гарольдс, ему чрезвычайно сложно выкроить свободную минуту…

– А…. – протянул он явно разочарованно. А Линни с грустью подумала о том, что его синему костюму с искрой уже по крайней мере лет двадцать от роду. Ясно, что старик надевает его только по торжественным случаям и наверняка только сегодня утром забрал его из химчистки – специально, чтобы пойти к адвокату. Линни ужасно злилась на мужа. Он должен был хотя бы выслушать старика.

Мистер Гарсиа медленно надел шляпу:

– Мне, конечно, следовало позвонить, прежде чем идти сюда, но я довольно плохо слышу по телефону. Ну ладно, я пойду, а то меня там дочка ждет в машине. Заеду к мистеру Смиту как-нибудь в другой раз. Авось застану, – добавил с надеждой в голосе.

– Видите ли…

"Бедный старичок! Как объяснить ему, что Уэс вообще не желает его видеть?"

– Ну, я, по крайней мере, попытаюсь, – сказал он, вздыхая, и поплелся к двери.

Ком застрял у Линни в горле. Сегодня же вечером она скажет Уэсу, какой он бессердечный.

"Да, – думал Уэс. – Вот Мэри Линн уже перестает меня слушаться. Нет, мне все-таки не следовало брать ее к себе на работу".

И их конфликт из-за Гарсиа был не единственным тому подтверждением. Поступив к нему на работу, Линни стала другой. У нее поменялась прическа, поменялся стиль одежды, поменялось – он это чувствовал – мироощущение. Она сделалась гораздо более уверенной в себе, и Уэс не знал, радоваться этому или нет.

"С другой стороны, – размышлял он, – теперь Линни нравится мне как женщина гораздо больше, нежели, скажем, месяц назад". Уэс нервно провел рукой по волосам. Он так всегда гордился своей железной логикой, а теперь вдруг не в состоянии четко сформулировать, чего он хочет, только предается каким-то сумбурным воспоминаниям. Единственное, что Уэс знал твердо, так это то, что он должен объяснить Линни, что она не имеет никакого права вмешиваться в его дела.

Вечером они поехали домой вместе. Едва Линни села в машину, как тотчас скинула туфли и закрыла глаза. Так они ехали молча, пока Линни наконец не спросила:

– Можешь мне объяснить, почему ты не захотел принять мистера Гарсию?

– Линни, – вздохнул Уэс. – Неужели тебе недостаточно того, что я тебе говорю: у меня были на то веские основания?

– Нет, недостаточно.

– Хорошо, я скажу тебе. Но учти, это профессиональная тайна.

– Я понимаю, – нетерпеливо проговорила Линни.

– Я знаю из совершенно достоверных источников, что этот «старичок», как ты его называешь, связан с мафией. Он регулярно наведывается в Чикаго и Атлантик-Сити, чтобы поддерживать с ними связь.

Ее глаза округлились: Линни не могла поверить в такое.

– Чушь какая! – возмутилась она.

– Считай что хочешь, но это правда.

– Ха-ха-ха! Если мистер Гарсиа и ездит в Чикаго и Атлантик-Сити, то наверняка только потому, что у него там внуки. Нет, Уэс, я уверена, что ты его с кем-то путаешь. Он такой милый, и он…

– По уши увяз в рэкете, – закончил за нее Уэс.

– Я не верю, что он замешан в нехорошие дела, – упрямо твердила Линни.

– Даже если он и не был замешан, то в любом случае в прошлый раз он не заплатил нам по счету до тех пор, пока мы его всерьез не прижали…

– Да у старика просто нет денег! – перебила его возмущенная Линни.

– У него нет денег? – Уэс чуть было не задохнулся от раздражения. Почему, с другой стороны, он должен ее разубеждать? Разозлившись, Уэс не заметил, как пронесся на красный свет.

– Тебя заловят, не боишься?

Уэсу очень хотелось отчитать жену как следует, но он решил не накалять обстановку и, сосчитав до десяти, успокоился.

– У меня есть одна знакомая, очень хороший адвокат, – пошутил он. Но Линни даже не думала улыбаться. – Послушай, Линни, я не хочу с тобой больше спорить. Поверь мне, я знаю, что делаю.

Линни в ответ хмыкнула и отвернулась к окну.

– Ну хорошо, – продолжал он холодно, – давай объяснимся. Ты настояла на том, чтобы я взял тебя к себе на работу. Я предупредил тебя тогда, что не буду делать тебе никаких поблажек. Ни одна секретарша на свете не стала бы спорить со своим начальником и давать ему советы, как вести себя с клиентами.

Линни ничего не ответила и не отрывала взгляда от окна. Какое-то время они ехали молча, в глубине души ужасно злясь друг на друга.

– Прости меня, Уэс, – неожиданно сказала Линни, – ты абсолютно прав. Я не должна была вмешиваться в твои дела. И обещаю, что это больше не повторится.

– Рад, что ты наконец это поняла.

И все же весь вечер они избегали разговаривать друг с другом. Самой длинной фразой, с которой Уэс обратился к жене, было сказанное за обедом: "Дорогая, не передашь ли ты мне соль?"

Линни положила папку с делом в ящик и медленно прохаживалась по приемной. День только начался, и они с Уэсом за все утро обменялись двумя-тремя фразами – не больше. Вчера ночью Линни долго не могла уснуть, все лежала и думала. Ей было ужасно жаль, что она ничего не смогла сделать для мистера Гарсии, но в то же время она испытывала чувство вины перед Уэсом за то, что начала с ним спорить. Действительно, ни с каким другим начальником она бы себе такого не позволила.

Линни бросила взгляд на закрытую дверь кабинета. "А вдруг наши отношения теперь опять станут натянутыми и холодными, как в первые дни моей работы здесь?" – подумала она с грустью.

И она решительно направилась к двери Уэса и постучала.

– Да?

Линни вошла с улыбкой.

– Сегодня такой чудесный день, Уэс. Птички поют за окном…

Он посмотрел на нее настороженно, точно опасаясь подвоха.

– Я подумала, мы могли бы сходить куда-нибудь в перерыв вдвоем. Как насчет чашечки кофе?

– Одной на двоих? – усмехнулся Уэс. Его лицо стало более добродушным.

Линни от души рассмеялась.

– Очень есть хочется, – объяснила она. – Ну как, идем?

– Идем, – кивнул он, надевая пиджак. Когда они входили в дверь кафе, Лини случайно коснулась его рукой и подумала: "Как жаль, что впереди еще целый рабочий день". Ей бы очень хотелось прямо сейчас отправиться домой и там скрепить их мирный договор. А так приходилось ждать до вечера.

Но время пролетело незаметно, и вот наступил вечер. Их любовные радости были страстны и полны красок, и Линни уснула, чувствуя себя абсолютно счастливой. Среди ночи Уэс внезапно разбудил ее, и их тела вновь слились, на этот раз уже в порыве сонно-ленивой нежности. И все же их второй союз был не менее прекрасен.

Линни сидела в то утро за машинкой, вспоминая радостные мгновения ночи, как вдруг пришла Глэдис.

– Не помешаю? – спросила она как-то уж очень застенчиво.

– Нет, нет, – ответила Линни, с трудом отрываясь от сладких воспоминаний.

– Я бы хотела с вами поговорить…

– Да, я слушаю вас, Глэдис.

Глэдис села подле Линни, взяла в руки скоросшиватель и стала нервно вертеть его в руках, глядя в пол и не говоря ни слова.

– Так что вы хотели сказать мне, Глэдис? – вежливо спросила Линни.

– Видите ли… я… в субботу получила письмо от Грэма. Он спрашивает, нельзя ли ему приехать ко мне в гости. Я долго думала, а вчера написала ему «да», но, когда отправила письмо, начала ужасно мучиться. – Глэдис с отчаянием посмотрела на Линни. – Сегодня ночью я прямо глаз не могла сомкнуть… А что, если я ему не понравлюсь?