Сюзанна Баркли

Мятежный рыцарь

Пролог

Англия.

Апрель 1390 года

В этой дикой части горного края серый, пасмурный день быстро сменился черной, мрачной, как ад, ночью. Поднялся ветер, начал накрапывать дождь. Отряд всадников с трудом пробирался по разбитой дороге между холмами.

Говейн де Креси от холода ссутулился под изношенной туникой и поржавевшими доспехами. Прирожденный лидер, он был умен не по годам, а минуло ему всего двадцать шесть.

– Черт побери, неужели вы никогда не устаете? – проворчал Дарси Бьюфорт, его помощник.

– Что? – Говейн поднял забрало шлема. Глубоко посаженные глаза сверкали зеленым огнем, а черты лица были такими же решительными и угрожающими, как и эта, вскормившая его, суровая земля.

– Сколько нам еще ехать?

– Истэм как раз за следующим поворотом.

– Хорошо бы, а то люди больше не вынесут.

Говейн озабоченно оглядел свой отряд из тридцати воинов – ветеранов военных кампаний во Франции. Привычные к долгим, трудным переходам, теперь даже они падали от усталости. Ведь, захватив младенца и покинув дом Бланш, они еще ни разу не остановились. Встревоженный Говейн поискал глазами няню, ехавшую в середине отряда.

Тоненькая фигурка Руби терялась в складках плаща Говейна. Она согнулась, укрывая крошку Энид от непогоды. Если девушка не выдержит тягот пути, некому будет заботиться о двухлетнем ребенке.

– Нам бы только проехать еще одну лигу,[1] тогда мы отдохнем в надежном прибежище. – Несмотря на предчувствие беды, он так надеялся на это! Говейн даже хотел помолиться, но знал, что Бог отвернулся от него.

– Вы уверены, что отец примет вас? Прошло столько лет…

– Уоррен де Креси – не такой человек, чтобы иметь зуб против необузданного повесы, который похож на него самого. Да, ему не понравилось, что я покинул Истэм, но должен же он понимать, что младший его сын был молод и горяч и хотел попытать счастья во Франции!

– А Ранульф? – спросил Дарси. – Ваш злобный брат?

Говейн резко поднял голову.

– Я его так никогда не называл!

– Но вы рассказывали мне, что старший брат обижал вас и вашу мать. Если он отравлял вам жизнь в детстве, то уж точно и сейчас нам не обрадуется! Может быть, мы минуем Истэм?

– Нам некуда больше ехать, – отрезал Говейн. Поиски Энид истощили его средства, у них почти не осталось еды, и негде было больше укрыться. Черт, ему претило возвращаться домой неудачником, но другого выхода не было! – Мы не надолго. Отдохнем с неделю, и я попрошу мать разрешить мне поселиться в Малпасе – отец подарил ей это поместье. Она хотела передать его мне еще до того, как я покинул Истэм, но я был тогда слишком горд – не хотел брать то, что мне не принадлежит.

– А теперь вы проглотите свою гордость?

– Ради Энид – да! – Он продаст душу, лишь бы спасти ее. Говейн поднял лицо навстречу холодному ветру, но запах родной земли не унес мыслей о прошлом. – Мне, наверное, надо было им написать и узнать, как обстоят дела в Истэме. Если они бедствуют, то я не стану навязываться, словно нищий у ворот.

– Вы всегда прежде беспокоитесь о других, а не о себе.

– Если бы я не потерял голову, не попал бы в эту переделку! – огрызнулся Говейн. – Будь проклят тот день, когда я связался с Бланш!

Крупное лицо Дарси, выглядевшего старше своих двадцати восьми лет, смягчилось.

– Тогда бы у вас не было Энид.

У Говейна защемило сердце. Энид, его дитя! Она родилась вскоре после того, как он был захвачен в плен французами. Его посчитали убитым, а Бланш вышла замуж за другого. Энид же оказалась никому не нужной. Господи, в какой лачуге он обнаружил свою дочь! – с содроганием вспоминал Говейн.

– Девочке только два года, и она скоро все забудет, – ободрил его Дарси.

– Да она с криком просыпается каждую ночь! – сердито воскликнул Говейн. – Чем они так напугали ребенка, Бланш и ее благородный муженек? Она ведь даже не может ничего объяснить…

– Не мучайте себя, Говейн. Вы ни в чем не виноваты.

– Не хочу больше об этом говорить, – отрезал Говейн. Он научился скрывать чувства еще мальчиком и с годами достиг в этом совершенства. Иначе ему ни за что бы не выжить во французской тюрьме и не перенести предательства Бланш.

– Это Истэм? – Дарси указал вперед.

– Да, – с облегчением ответил Говейн, различив усталым взором знакомые очертания родового гнезда.

Истэмский замок стоял на вершине скалы. Обе его башни воинственно возвышались на фоне сгущавшихся сумерек. Замок был хорошо укреплен. Внизу, у подножия горы, лежала деревня. После всех происшедших с ним несчастий Говейн почти боялся, что Истэм тоже в руинах, как его мечты и надежды.

– Мы обогнем деревню или проедем по ней? – спросил Дарси.

– Проедем, так ближе.

Когда они подъехали к низкой каменной стене, окружавшей деревню, Говейн встревожился – стены местами разрушились, а дома казались необитаемыми.

– Такое впечатление, что здесь никто не живет, – подтвердил его опасения Дарси.

Говейн разглядел в темноте следы недавно проезжавших повозок.

– Возможно, все попрятались, испугавшись приближающейся бури?

Но из-за плотно закрытых дверей и ставен домика справа не пробивался ни один лучик света.

Здесь жил трактирщик Эверхард с дочерью Мей. Когда-то за жизнерадостной красавицей Мей увивалась половина деревенских парней, включая и самого Говейна. Он чуть было не спешился, чтобы узнать новости.

– Мне это не нравится. – Дарси отвязал боевой топор от седла. Здоровый как бык, с огромными, словно стволы дерева, ручищами – хорошо, когда такой человек рядом во время сражения.

Говейн вытащил меч из ножен и положил его поперек седла. Деревня оказалась пуста, и Говейн изменил первоначальный план действий.

– Я не отпущу вас одного, – заявил Дарси, поняв, что тот задумал.

Говейн взглянул на замок, возвышающийся на холме на фоне несущихся облаков. Из верхних башен струился свет и падал на стены, у которых, несомненно, находилась стража.

– Энид должна быть в безопасности, – ответил он. – Спешьтесь и спрячьтесь в скалах. Как только я пойму, что нас готовы принять, то сам приду за вами. Сам! Если появится кто-то еще и скажет, что его послал я, знайте, что я схвачен, и спасайтесь!

– Но…

– Я не задержусь, – отрезал Говейн и поскакал к замку.

Этот переход показался ему самым длинным в его жизни. Нервы были напряжены, как струна. У подъемного моста он натянул поводья.

– Остановись, назови себя и скажи, зачем пришел, – раздался суровый голос со стены Истэма.

– Я – сэр Говейн де Креси. Откройте ворота, – крикнул Говейн.

– Иди к дьяволу! – последовал ответ. – Он умер.

Говейн поднял забрало шлема.

– Как видишь, я жив. Я прибыл один и хочу увидеть отца и…

– Подождите. Я схожу к его светлости. Ждать пришлось долго. У Говейна уже лопалось терпение, как вдруг справа от моста со скрипом растворилась дверь, и из нее выехали несколько всадников. Он попятился назад и остановился на развилке дороги, достаточно узкой, чтобы в случае чего его не смогли окружить.

Отряд приблизился, и Говейн узнал предводителя.

Ранульф! Он был так похож на их отца! Те же темные волосы и карие глаза. Как Говейн завидовал тому, что Ранульф похож на человека, которого он обожал! И как ненавидел свои светлые волосы и зеленые глаза, унаследованные от матери! Прошедшие годы лишь усилили сходство Ранульфа с отцом.

– Зачем явился? – зло спросил Ранульф, глядя на Говейна, словно Зевс с Олимпа. – Убирайся из Истэма!

Говейн окинул его не менее свирепым взглядом. Краем глаза он увидел, что люди Ранульфа пытаются обойти его с двух сторон, но не могут это сделать из-за узкой тропы. Рука Говейна инстинктивно сжала эфес меча.

– Когда я уезжал во Францию, отец сказал, что я всегда могу вернуться в его замок, – твердо заявил он.