В моей голове мы трое сплелись вместе, агрессивные и покорные, как один зверь, спаривающийся сам с собой, с тремя мокрыми и открытыми ртами, с сырами волосами, скользкими на ощупь, неясный, амфибиеобразный, андрогенный, находящийся внутри самого себя, готовый воспроизвести себя. Мгновение взрывающегося бессмертия.

Барбара кричала, я стонал и вопил – «Нет! Не надо!» Но прекратить это было невозможно. Пистолет в моем воображении выстрелил. В меня вонзился жидкий огонь, пробив дыру в животе. Через расширяющееся отверстие пронесся огненный ураган. Я задыхался от едкого дыма, внутри меня все горело, как сухие листья в бензине, началась цепная реакция. Я мог разглядеть пылающую адскую топку, сияющую красным светом сквозь мою кожу. Я горел и умирал…

Наконец, ко мне вернулось сознание. Барбара обнимала меня. Она плакала. Я отстранился от нее и оглядел номер. Урсулы не было.

– Нужно позвонить в полицию, – Барбара дрожала от чувственности и страха.

– Нет.

– Почему нет?

– Только не в полицию. Я сам обо всем позабочусь.

– Каким образом? Эта женщина сумасшедшая! Она буйно помешанная!

– Да, это так.

Я держал Барбару в своих объятиях. Она была истощена и напугана. Я покачивал ее, пока к ней не пришел сон.

Пока Барбара спала, я пытался решить, что делать дальше. В следующие два часа наступали мгновения, когда я видел Урсулу. Она снова была с нами в комнате. Она прихорашивалась в ванной. Потом надевала свои красные трусики. Затем сидела, голая, в кресле, с ногами, перекинутыми через подлокотник, и что-то писала в своей «подушечной книге». Писала. Писала. Что она писала?

Урсула исчезла, когда я пытался подумать, преодолевая головную боль. Я буквально стискивал зубы от напряжения. Наконец, голова прояснилась. Нужно написать ей письмо. Не те анонимные записки, которые с самого начала опьяняли меня своими инсинуациями, а письмо с инструкциями. Нужно покончить с этим раз и навсегда. Покончить с угрозами. Разделаться с кошмарами.

Оглядывая номер отеля, когда в окна просочился рассвет, я вспомнил самое начало, когда я лежал с Барбарой в отеле «Сьерра» в Артезии. Возвращайся туда, в тот отель. Именно этого захотела бы Урсула. Конечно. Встань лицом к демонам там, где они были рождены. Разве она сама не пыталась отвезти меня туда? Я вспомнил сцену в аэропорту. Именно из-за этого мы поссорились. Именно этого она хотела. Увези ее назад в Нью-Мексико и все устрой. Сегодня. Сейчас.

Я сел за письменный стол, включил лампу, и на фирменном бланке отеля написал письмо:

«Встречай меня в аэропорту Альбукерке, сегодня в 12.30»

Хорошо бы проверить номер рейса и время прибытия. В последний раз мы с Барбарой прибыли туда примерно в полпервого. Я написал: «Приезжай туда обязательно или…» Или – что? «Или я пойду в полицию». Я знал, как опасно это писать. Но у нее пистолет. Что может быть опаснее этого?

Наверно, не стоило использовать бланк «Эрмитажа». Я поискал в своем «дипломате» лист чистой бумаги, но не нашел. Может быть, есть у Барбары, Я поискал в ее сумке. Там были бланки накладных с шапкой «Шкатулки Пандоры».

Стоп. Стоп. Черт побери! Я посмотрел на Барбару. Она спала глубоким сном. А что, если письмо подпишет Барбара? Не меняй ни слова, просто подпиши: «Барбара Ковак». Урсула ревновала Барбару, она хотела ее убить. Да, это наверняка подействует. Барбара была моим тузом в рукаве. Урсула приедет в Альбукерке, ожидая Барбару. А там буду я. Да, именно так. Замечательно!

Я решил не запечатывать билет вместе с письмом. Я бы сделал это, но только не Барбара. Тут же я проверил номер рейса и заказал для себя билет на более ранний рейс. Сейчас было полседьмого. Нужно послать письмо с посыльным.

Я мог представить, как Урсула читает письмо. Может ли она позвонить мне в офис? Ладно, я зайду туда на полчаса, прежде чем отправляться в аэропорт. Диане я расскажу ложную версию на тот случай, если Урсула почует западню и решит меня проверить. Неплохо придумано.

Я велел Барбаре отправляться прямо домой, не отвечать на телефонные звонки и не ходить в магазин, пока я не разберусь со страховкой. Я сказал ей, что позвоню ей позже в течение дня. Кажется, теперь все было решено. Если Урсула попытается взять с собой пистолет, ее не пустят в самолет. Я был доволен своей тактической выдумкой.

Мне не было ясно, что я стану делать, когда встречусь с ней наедине. Где-то в глубинах моего колотящегося сердца притаилась мысль о том, что я могу убить ее. Нет, это безумие. Но не Такое безумие, как мысль, что она может убить меня. Нервозность начала сменяться возбуждением.

Из кокона вылуплялся не симпатичный человек, а убийца. Неужели именно этого она все время хотела – найти того, кто уничтожит ее?

ВСЕМ, КОГО ЭТО МОЖЕТ КАСАТЬСЯ

Она стояла в переполненном зале аэропорта Альбукерке, курила и оглядывалась в поисках Барбары. Она была одета в свое безупречное черное шелковое платье. Рядом с ее ногами в туфлях на высоком каблуке стояла красная дорожная сумка. Проталкиваясь через толпу, я ухитрился подойти к ней сзади. Пусть испугается.

Так и случилось. Я положил руку ей на плечо. Урсула подпрыгнула и обернулась, потеряв равновесие – возможно, из-за своей хромоты и острых каблуков. Она едва не упала, и мне пришлось поддержать ее. Я ухватил ее крепче, чем было необходимо.

– Осторожнее, – предупредил я не без издевки.

– Вы вдвоем? – спросила Урсула. Она ожидала Барбару. Очень хорошо. Я привел ее в замешательство. Великолепно.

– Нет. Письмо написал я.

Я крепко сжимал ее за руку. Теперь и она поняла, каково чувствовать себя одураченной.

– Я не знаю, зачем я все это делала. Я не хотела.

– Да, но все же ты сделала.

– Я ревновала. Я не причиню ей зла. Я ни в чем ее не виню. – Она опустила голову и прижалась к моему плечу. – Пожалуйста, прости меня. Пожалуйста.

Она никогда ни о чем не просила меня раньше. Искренна она сейчас или это уловка?

– Идем, – сказал я. Я был непреклонен. Нужно избавиться от нее. Потом мы больше никогда друг друга не увидим. Все очень просто.

Мы пересекли стоянку, дошли до взятого мной напрокат автомобиля. На улице стояла сухая жара, но Урсула дрожала. Я отпустил ее руку. Я мог бы поклясться, что это не притворство. Это делалось не для эффекта. Может быть, она добровольно согласится расстаться со мной. Может быть.

Я направился по главному шоссе на юг. Урсула не спрашивала, куда мы едем. Она знала, что я направляюсь в Артезию. Мы оба совершали это путешествие раньше, но не вдвоем. Теперь мы возвращались к началу и знали, что конец близок.

– Извини меня. Я ничего не могла с собой поделать. – Урсула смотрела на меня. Ее глаза были серыми и влажными, а не бездонно-черными, как раньше. Я видел Урсулу наиболее уязвимую, наиболее опасную.

– Понимаю, – ответил я. – Но я не позволю тебе продолжать.

Страхи и фантазии последних кошмарных дней слегка отступили в тень, пока мы ехали по дороге среди пустыни. Тем не менее дело нужно довести до конца. Я не мог доверять ей и позволить ей извиняться дальше.

– Мы не можем остановиться на минутку? – Урсула указала на бензоколонку. – Мне нужно умыться.

Я остановился. Прежде чем выйти из машины, Урсула положила руку мне на колено и пожала его. Я опустил глаза и увидел на ее руке шрам, оставшийся после ссоры в «Касабланке». Она вышла из машины и захромала к женскому туалету. Бензин мне был не нужен, но я соблазнился на кока-колу. Я купил две банки. Я не мог припомнить, чтобы Урсула когда-нибудь на моих глазах пила кока-колу.

Когда она вышла, я стоял, прислонившись к машине. Я протянул ей жестянку с кока-колой.

– Как раз то, что нужно, – сказала она, но не стала открывать банку. – Я не хочу возвращаться в тот отель.

– Почему?

– Нет смысла. Я решила покинуть тебя. Я знаю, что именно этого ты хочешь.