Некоторое время они ехали молча.

— Тут тебе проезд к гаражу, где стоит «Линкольн», а также Люськин телефон, — кладя на сиденье рядом с собой листок бумаги, прервал Миха затянувшуюся паузу. — И ещё одно…

Гапонов снова замолчал, явно сомневаясь, стоит ли говорить дальше.

Денис спокойно сидел за рулем, ожидая, когда автомобили, стоящие перед ними у перекрестка на красный свет, начнут поворачивать налево. Он чувствовал, что не стоит торопить Гапонова, не стоит проявлять особого интереса, поскольку таким образом можно нарушить не в свою пользу обуревающие его пассажира сомнения.

— Так вот, что я хочу ещё сказать… — Миха вновь замолчал, а затем решительно продолжил, — Не помню уж, как это было, но только однажды Витек вскользь заметил, будто ему часто приходится ездить по Дмитровскому шоссе. Я так понял, что у его шефа где-то по этому направлению есть загородный дом… Ну этот, как его? Коттедж. Хотя, может, и просто зимняя дача.

— Конкретных мест он никаких не называл?

— Нет, не было никаких названий. Это точно. Но, как я понял, на той даче вроде бы есть московский телефон. То есть шеф, когда ему нужно, без всяких проблем напрямую связывается оттуда по телефону с Витьком.

Высадив Гапонова у ближайшей станции метро, Денис направился в сторону проспекта Мира. Вспомнив, как искренне обрадовалась Лида прошлый раз цветам, Доро решил по пути вновь приобрести молодой женщине красивый букет. Поэтому, остановив машину у ближайшей уставленной киосками площадки, он направился к стоявшей несколько в стороне остекленной будочке, над которой под воздушным шариком висел букет искусственных цветов. Там с помощью молоденькой продавщицы Доро подобрал букет «со значением», а затем прошелся по киоскам и купил в одном из них ещё коробку хороших конфет. «Вооружившись» подобным образом, Денис пошел назад к машине.

Он уже достал ключи, чтобы открыть дверцу, как неожиданно его внимание привлек стоявший перед его «Тойотой» автомобиль. Он не сразу понял, что именно показалось ему необычным, но эта заурядная серая машина почему-то внезапно отвлекла Дениса от его мыслей. Она почему-то сразу показалась ему необычайно знакомой. Он замер, непроизвольно разглядывая один из миллионных «шедевров» Волжского автозавода. Что же ему показалось необычным в этой машине? Скорее всего то, что машина была очень уж похожа на его собственную. Доро пригляделся внимательнее. Да, это несомненно был его собственный «Жигуль». Он не мог не узнать его немного деформированный справа задний бампер. К тому же номера — его номера! Так что не вызывало сомнения, что тут стоял его собственный автомобиль. Но тогда возникал вопрос, каким образом машина, оставленная им в гараже у Инны в Икше, могла оказаться тут? Непроизвольно Денис сделал несколько шагов вперед по направлении к трем стоявшим у дверцы его «Жигулей» мужикам. Те о чем-то спорили.

— Ваши документы? — сунув руку за пазуху, спросил Денис.

— Прорезался наконец, — кивнув в сторону Дениса, с ухмылкой бросил тот, что стоял лицом к Денису. — В ты говорил — не появится.

Два других оглянулись. Денис увидел устремленные на него внимательные глаза. Он узнал их. Это лицо, эти глаза он уже видел. Но вот только теперь никак не мог вспомнить — где. Где, при каких обстоятельствах он встречался с этим человеком? Где видел он это лицо с тонкими правильнымитонким чертами, с широко расставленными умными глазами и с маленькими аккуратными усиками? Вне всякого сомнения это лицо было ему знакомо.

— Ты выиграл, — неожиданно широко и радостно улыбнулся усатый.

А третий — крепко сбитый парень лет двадцати пяти, согласно кивнул и прокомментировал:

— И то верно. Он у нас психо-олог…

В тот же момент перед глазами Доро яркими сполохами северного сияния расцветилось небо и затем все провалилось в непроглядную четную тьму.

Когда Денис пришел в себя, он лежал ничком на чем-то твердом и холодном. В прохладном воздухе ощущался устоявшийся запах сырости и чего-то кислого. В голове его гудело как в железнодорожном тоннеле при приближении поезда. Доро приоткрыл глаза, но вокруг ничего не было видно. Кругом царила не меньшая темнота, чем в том же тоннеле в самую темную ночь, да ещё и при отключенном освещении. Лишь по временам на этом темном фоне изредка вспыхивали и затем медленно гасли маленькие яркие звездочки. И чем больше вглядывался в темноту Денис, тем больше становилось этих вспышек. Но что удивительно — крохотные мерцающие звездочки не пропадали и тогда, когда он закрывал глаза. «Это шутки моего сознания, — понял Денис. — Нет никаких вспышек. Есть только темнота».

Все тело и лицо Дениса противно саднили. Но почему-то особенно болели ноги. Точнее, понял Доро, боль исходила от лодыжек. Казалось, будто в них впивались тысячи иголок, что лодыжки прижигали раскаленным железом или даже обмотали смоченной кислотой колючей проволокой. Во всяком случае любая попытка изменить позу и положить ноги по-другому вызвала лишь усиление боли.

Преодолевая переполнявшую его слабость, Денис попытался изменить позу, но тут же понял, что это ему вряд ли удастся: судя по всему, прежде чем бросить в эту гудящую темноту, его спеленали более чем надежно. Так надежно, что с лодыжками явно переусердствовали… Хотя — почему переусердствовали? Едва ли этих людей особенно беспокоили его ноги, да и вообще его будущее. Скорее всего, они не сомневаются, что как раз его-то, этого будущего, у него и нет. Так что тех, кто «занимался» им накануне, не особенно заботило, насколько комфортно он будет чувствовать себя в этих тугих путах…

Помимо боли в лодыжках, ему очень мешал сосредоточиться шум. Он был негромким и утомительно монотонным. И трудно было понять, откуда, с какой стороны исходил этот звук. Казалось, он пульсировал в такт с биением его сердца, становясь то громче, то тише. А может, и не было никакого звука? Может, гудением была наполнена лишь его собственная голова? Скорее всего, так оно и было. Вокруг почти наверняка царила тишина. Тишина настолько гулкая, что полное отсутствие каких-либо звуков казалось невыносимым и как бы восполнялось гулом, порождаемым его воображением.

Сосредоточиться на восприятии и осмысливании окружающего никак не удавалось. Мысли беспорядочно прыгали с пятого на десятое. А тут ещё эта боль в лодыжках… Ее практически наверняка вызывал тонкий туго затянутый шнур, либо что там у них оказалось под рукой, когда его, избитого и потерявшего от боли сознание, на всякий случай связывали по рукам и ногам.

Дергаться и как истерик биться в бесполезных попытках освободиться от пут явно не имело никакого смысла. Поэтому для начала Денис глубоко вздохнул, расслабился и попытался восстановить в памяти недавние события.

По всей видимости, его ударили сзади по голове, когда, оторопев от неожиданности, он тупо рассматривал свои припаркованные перед «Тойотой» «Жигули». Несмотря на то, что все это происходило средь бела дня практически в самом центре города, едва ли кто из случайных свидетелей этой сцены отважился поинтересоваться, что тут, собственно, происходит. Наверное, оказавшиеся поблизости прохожие потом не без удовольствия рассказывали своим знакомым и родственникам, как по пути в магазин или на работу наблюдали мафиозные разборки. Но ему, Доро, от этого нимало не легче. Ведь почти наверняка никто из этих людей не дал знать об увиденном в милицию. А если кто-нибудь и обратился туда, то это тоже мало что меняло в его положении. Денис понимал, что милиция едва ли будет заниматься поисками безымянного гражданина, якобы похищенного какими-то не менее анонимными неизвестными…

Денис представил — после того, как он упал, получив по голове каким-то тяжелым предметом, его очевидно быстренько затащили в машину и тут же поехали. По дороге ему связали руки и ноги и засунули в рот кляп. Именно поэтому, когда он пришел в себя, ему так трудно было дышать. В рот ему, судя по всему, запихнули что-то вроде куска промасленной ветоши или рабочих рукавиц, а затем с головой прикрыли какой-то мешковиной.