А к тому же Персик просто боготворит Джонни Боя.

Потому что Джонни Бой — это все, чем мафия была прежде.

И какой опять должна стать, думает Персик.

— Как только стемнеет, — говорит Персик, — завалимся наверх и выправим им билеты в один конец.

Кэллан в квартире перелистывает блокнот.

— Твой папаша тут есть, — роняет он.

— Большой сюрприз, — саркастически отзывается О'Боп. — И сколько?

— Две штуки.

— Интересно, на что это он ставил? — задумчиво спрашивает О'Боп. — О! Пиццу тащат! Эй! Какого хрена? Они воруют нашу пиццу!

О'Боп разозлился всерьез. Он особо не бушевал из-за того, что эти парни прикатили убить его — этого следовало ожидать, это так, просто бизнес, — но похищение пиццы воспринял как личное оскорбление.

— Так нельзя! — вопит он. — Это не по-честному!

Именно с этих слов, вспоминается Кэллану, все и началось.

Кэллан поднимает глаза от черного блокнота и видит, что жирный макаронник с широкой ухмылкой вытягивает в сторону их окна руку с куском пиццы.

— Эй! — вопит О'Боп.

— Эх и вкуснющая! — вопит в ответ Персик.

— Ну вот, стащили нашу пиццу, — жалуется О'Боп Кэллану.

— Да ладно, делов-то!

— Но я жрать хочу! — хнычет О'Боп.

— Так спустись и отними, — советует Кэллан.

— Может, и спущусь.

— Обрез не забудь.

— Вот хреновина!

Кэллану слышно, как парни на улице хохочут над ними. Ему-то все равно, это О'Боп не выносит, когда над ним потешаются. Сразу бросается в драку. А Кэллан, он что, он может просто взять да уйти.

— Стиви?

— А?

— Как, ты сказал, зовут того парня внизу?

— Которого?

— Ну, его прислали пришить нас, а он компот трескает.

— Джимми Персик.

— Он тоже в блокноте.

— Что?!

О'Боп отходит от окна.

— Сколько за ним?

— Сто тысяч.

Переглянувшись, они начинают хохотать.

— Кэллан, — обрывает смех О'Боп, — да у нас затевается совсем новая игра!

Потому что Персик Пиккони должен Мэтту Шихэну сто тысяч долларов. И это только основной долг — а проценты растут быстрее, чем разносится вонь при забастовке мусорщиков, — так что у Пиккони серьезные неприятности. Он по уши в долгах у Мэтта Шихэна. Это могло бы стать плохой новостью — тем больше у него причин оказать Шихэну серьезную услугу, — да вот только блокнот теперь у Кэллана и О'Бопа.

А это уже дает им некоторые преимущества.

Если они проживут достаточно долго, чтобы ими воспользоваться.

Потому что уже темнеет. И очень быстро.

— Есть идеи? — спрашивает О'Боп.

— Да, кое-какие.

Игра предстояла серьезная и — черт! — отчаянная и опасная.

О'Боп вылезает на пожарную лестницу с бутылкой в руке. Бутылка заткнута тряпкой, в ней бултыхается какая-то жидкость.

Орет:

— Эй, вы, макаронники свинячьи!

Парни у «Линкольна» смотрят вверх.

О'Боп поджигает тряпку и вопит:

— Вот, запейте нашу пиццу! — и длинной ленивой дугой запускает бутылку в «Линкольн».

— Какого хрена...

Это бормочет Персик, он нажимает кнопку, опуская стекло, и видит факел, летящий с небес прямо на него. Он рвет дверцу и вываливается из машины, успевая как раз вовремя, потому что О'Боп хорошо прицелился: бутылка разбивается о крышу «Линкольна», и пламя мгновенно разливается по ней.

— Тачка-то совсем новенькая, ты, ублюдок! — ревет Персик в сторону пожарной лестницы.

Он бесится всерьез, ведь у него даже возможности нет пристрелить этого недоумка: сбивается толпа зевак, а следом раздается завывание сирен и всякое такое, и уже через пару минут весь квартал наводнен ирландцами-копами и ирландцами-пожарными. Пожарные поливают из шлангов водой то, что осталось от «Линкольна».

Копы, пожарники и тысяч пятнадцать дерьмовых голубых в женских платьях с Девятой авеню, которые визжат, пританцовывают и улюлюкают, — все сгрудились вокруг Персика. Он посылает Персика Маленького к телефону на углу — пусть позвонит, чтоб прислали новые колеса, а потом чувствует металл, прижатый к его левой почке, и слышит шепот:

— Мистер Пиккони, повернитесь, пожалуйста, но очень медленно.

Но уважительно так, а это Персик всегда ценил.

Он оборачивается и видит ирландского парнишку — не того рыжего засранца с волосами будто проволочная мочалка, который швырнул бутылку, а высокого, темноволосого. В одной руке он держит пистолет, обернутый коричневым бумажным пакетом, а в другой...

Это еще что за дерьмо у него? — думает Персик.

А потом до него доходит.

Это же маленький черный блокнот Мэтти Шихэна.

— Нам надо поговорить, — заявляет парнишка.

— Ну что ж, — соглашается Персик.

Итак, они в сыром холодном подвале заброшенного дома на Двенадцатой, и можно было бы назвать происходящее мексиканской ничьей, только никаких мексиканцев тут нет.

А есть итало-ирландская встреча, и сцена такова: Кэллан и О'Боп стоят в одном конце, вжавшись спинами в стену. Кэллан похож на бандита с большой дороги: у него в каждой руке по пистолету. О'Боп держит обрез, прижимая к поясу. А у двери — братья Пиккони. Итальянцы оружия не вынули. Они стоят в своих шикарных костюмах, такие все из себя хладнокровные и крутые.

О'Боп очень даже хорошо просекает ситуацию. Макаронники уже оплошали раз сегодня вечером — даже если не считать гибель «Линкольна» — и не хотят снова терять лицо, показывая, что их хоть чуточку заботят эти два придурка, наставившие на них целый арсенал. Держатся с настоящим мафиозным шиком, и О'Боп проникается уважением.

А Кэллану на всякий такой шик начхать, хвоста крысиного он не стоит.

Он намерен, если что не так, нажать на курок, а там видно будет, что из этого выйдет.

— Сколько вам лет-то, ребятишки? — спрашивает Персик.

— Двадцать, — врет О'Боп.

— Двадцать один, — добавляет Кэллан.

— Крутенькие вы сосунки, мое вам слово, — говорит Персик. — В общем, нам нужно сначала разобраться с этим дельцем насчет Эдди Фрила.

Вот оно, начинается, мелькает у Кэллана. Он на волосок от того, чтобы начать стрелять.

— Терпеть не могу всякие тошнотворные извращения, — продолжает Персик. — Писать парню в рот? Ну что это такое? Сколько раз вы в него выстрелили? Восемь вроде? Хорошо поработали.

Он хохочет. Персик Маленький вторит ему.

И О'Боп тоже смеется.

А Кэллан — нет. Он напряжен и готов к стрельбе.

— Извини за машину, — выговаривает сквозь смех О'Боп.

— Угу, — отзывается Персик. — В следующий раз, как захочешь поговорить, пользуйся телефоном, ладно?

И опять все хохочут. Кроме Кэллана.

— Да я говорил Джонни Бою, — продолжает Персик. — Какого хрена, говорю, ты заслал меня в Вестсайд к зулусам, пуэрториканцам и бешеным ирландцам? И какого черта я тут должен делать? Тут бутылками с зажигательной смесью швыряются, и теперь мне придется покупать новую машину. Бешеные козлы-ирландцы. А вы в эту черную книженцию заглядывали?

— А ты как думаешь? — задает встречный вопрос О'Боп.

— Думаю, да. И что там углядели?

— Это зависит...

— От чего же?

— От того, как мы договоримся.

— Так подскажите, о чем будем договариваться.

Кэллан слышит, как О'Боп шумно сглатывает. Понимает, что тот до смерти боится, но все равно пойдет до конца. Давай же, Стиви, играй, блефуй, мысленно подталкивает Кэллан.

— Перво-наперво, — заявляет О'Боп, — блокнота при нас нет.

— Эй, Мочалка, — отзывается Персик. — Как начнем обрабатывать вас, вы живо выложите, где он. Эй, полегче там с курком. — Теперь он смотрит на Кэллана. — Мы ведь просто разговариваем.

— Мы знаем, — говорит О'Боп, — где Шихэн берет каждый пенни на улице.

— Без шуток — он ведь землю перевернет, только б заполучить эту книжицу обратно.

— Ну и хрен с ним, — откликается О'Боп. — Не получит он блокнот — тогда и ты не должен ему ни гроша.

— Точно, что ль?