По ветке шел состав. Ну, как сказать. Шел… С одной стороны, он явно не стоял. Но не сказать, что бы ехал. В минуту проходила, наверное, одна цистерна, при этом поезд регулярно осаживали назад, решив, наверное, что он слишком далеко заехал.

Мы стояли. Мне стало скучно, и я поступил, как поступаю всегда, когда оказываюсь во столь скучном положении — вытащив пальму, я начал читать Уланова. На водителя было страшно смотреть. Он ощутимо нервничал. Сначала он матерился. Потом попытался вовлечь в беседу меня. Я был неконтактный. Уланов был ощутимо интересней таксиста, хотя оба выступали в жанре фентази — Таксист рассказывал, как на него вешались малолетки.

Стояли мы минут сорок. Не то что бы я засекал время, но долго. По настоящему долго. Очередь из машин выстроилась на километр. Но, всему плохому всегда приходит конец, вот и последняя цистерна бодрой черепашьей рысью миновала переезд, и мы погнали.

Водитель решил наверстать упущенное, и взялся за это с таким рвением, что на спусках у меня реально закладывало уши. Видя, что он куда-то спешит, я решил выйти, не доезжая до поселка, напротив горы Юнга, чтоб не заходя домой пойти на пляж. Плавок у меня с собой не было, но кому в Коктебеле нужны плавки?

Остановившись, я вышел из такси, и вытащив из кармана узких джинсов кошелек, с обещанными американскими деньгами, передал купюры Таксисту. Он держал их в руке, смотря на меня, как баран на новые ворота.

— С тебя ТРИДЦАТЬ долларов.

Тут, по уму, мне надо было просто развернуться, и уйти. Но, я, дурак, огорошенный подобным заявлением, не нашел ничего более умного, как спросить?

— Мы же договаривались на двадцать?

— На переезде долго стояли. Вот на счетчике и набежало, сказал он, не переставая улыбаться.

Счетчика в машине не было.

— И чего? Мы договорили на двадцать. А потом ты встал. Вот зачем ты стоял? Ехать надо было.

Таксист даже сглотнул. Объяснить — зачем он стоял, он явно не мог. Тогда его крохотнее реле, переключилось на вторую программу.

— Ты че? Проблем хочешь? Час будут тебе проблемы.

Одурев от подобной наглости, я выхватил одну из десяток из лап таксиста.

— Десять долларов снимается. За хамство.

Таксист взревел, как раненый кабан, и моментально выскочил из машины. Интересно, на что он надеялся? Ни монтировки, ни ножа у него с собой не было, а пистолет вытащить он бы просто не успел. Пару секунд таксист успешно лупил воздух в тех местах, где по его мнению, должен находиться я, а потом поскользнулся, и упал.

Споткнулся болезный. Мою ногу не заметил. Ну, тут и сказочке конец. Воспользовавшись паузой, я очень быстро ушел. Ну, очень быстро. По тропинке, чтоб у таксиста не возникало идей, отомстить мне, протаранив Волгой. Таксист орал мне в вслед, что он всех в поселке знает, и что вечером поймает меня и… как бы сказать помягче… позаботится о том, чтоб я больше не страдал запорами.

Ловить, как я понял, из его сумбурных криков, он будет меня там, где посадил. В районе поселка «Камыши», что не могло не радовать. Но и на пляж идти тоже было небезопасно.

Решив посмотреть шоу до конца, я сбегал за пивом, и прилег в кустах, откуда хорошо было видно дорогу к пляжу. Минуты шли. Где-то к концу литра, когда я уже начал волноваться за своё понимание человеческой натуры, к пляжу подкатили несколько такси, и ребятки весело ломанулись на пляж.

Я поперхнулся пивом. Хорошего вы обо мне мнения, раз решили бить ввосьмером. Я вытянул шею. Такси стояли пустые. Мне, до мурашек по коже, захотелось побить стекла. Но, я как-то сдержался. Стареем… да. Стареем. Таксист, кстати, наверняка, принял меня за хиппи. Мир тебе брат, непротивление злу насилием, и все такое.

Гыгота ненаблюдательная. Из меня хиппи — как из… ну в общем, фиговый из меня хиппи. Я лежал, попивая пиво. Интересно, как отнеслись к таксистам на нудистком пляже? Пиво кончилось раньше, чем таксисты вернулись. Несолоно хлебавши. Я стал, отряхнулся, и пошел домой.

Интересно, ну почему, такого рода приключения, обязательно сваливаются на мою голову? Что, я переделаю мир, или отучу таксистов наглеть? Все женщины с Венеры, все мужчины с Марса, а я, как дурак, с планеты Криптон? Завязывать надо с переделкой мира. А то, как нибудь отгребу. По полной программе.

Надо было переодеться. Идти по центральной, и единственной улице Коктебеля не хотелось. Мало ли чего. Понаедут, тут всякие. Ну, я и обошел. Перешел улицу, больше обычного оглядываясь по сторонам, и вышел к дому с неожиданной стороны. Заодно побывал на сопке. Вид оттуда открывался, просто зашибись. Море, подернутое белыми барашками, в связи с ветреной погодой, величественный Кара-Даг… таксист, по сравнению с этими красотами природы, был мелок, как лесной клоп. И так же вонюч.

Вообще, украинские таксисты, это отдельная песня. Я как-то приехал, заплатил, как положено, таксисту, но он, полез к квартирной хозяйке, рассчитывая получить денег и от неё. А с кого, эти деньги будет драть хозяйка, как не с меня? При этом, он требовал денег открыто, ни капли меня не стесняясь.

Мне это сильно не понравилось, и я, взяв сумку, ушел, оставив их решать вопрос дележки моих денег в моё отсутствие. Не знаю, как они с этим справились, так как снял комнату буквально в следующем доме.

Тут можно возразить, сказав, что все таксисты, в общем-то… мазаны одним миром. Но таких наглых, я дома не видал. В Москве, да… было дело. Есть интересные особи, особенно вблизи вокзалов. Так они, еще и других таксистов, к своим хлебным местам не пускают. В общем, тут работы непочатый край. Годами трудится надо, над выведением породы «Таксиста Разумного, Умеренножадного».

Комната встретила меня ставшим уже привычным запахом сырости. После вчерашнего фейерверка эмоций, я чувствовал себя, проснувшимся утром 1 января. Я уныло попил кофе, уныло щелкая каналами телевидения. Даже в русскоязычном Крыму, озабоченная ростом популярности мовы власть, не допускала появления чисто русских телеканалов.

Попытки местных говорящих голов, разговаривать на небольшом и слабом смотрелись пародийно. У бедняг постоянно вырывался великий и могучий. Ну а приглашенные в студию гости и вовсе жевали кашу, мучительно вспоминая нерусские аналоги знакомых с детства слов.

Но даже этот языковый балаган, не сильно радовал меня. Все-таки, насколько человек переменчив, и непостоянен. Я стонал, возмущал и хаял Крым большую часть своего путешествия. И вот — пришла пора уезжать, и мне до боли захотелось остаться. Я бы жил голышом в палатке на пляже, оброс дурной линялой бородой питаясь морскими ракушками и пивом.

Туристы назвали бы меня… мучеником. Нет, как-то не так. Туристы, наверняка называли бы меня другим, очень похожим словом противоположенного значения.

Покидав в сумку вещи, я решил искупаться в последний раз в море. Поскольку день был омрачен конфликтом с таксистом, то я решил немного сменить имидж. Для подобных случаев, у меня есть гавайская рубашка, оттенка «Вырви Глаз» и черная бандана со зловещей пентаграммой.

Так что с дома вышел не я, а совершенно не знакомый неформал. Поскольку, встречают у нас по одежке, то на пляже я был остановлен у первого костра такими же банданистыми гражданами. Слово — за слово разгорелась беседа. А какая беседа без пива? Пиво пришлось купить. Я правда пил чай, поскольку на алкоголь уже смотреть не мог.

Чай заваривала девушка с ДЦП. Это я заметил не сразу, поскольку все остальные туристы, незаметно помогали ей — подовая чайник и принося воду. Я удивился. Инвалиды довольно редко встречаются в смешенной компании со здоровыми людьми. Ну а на пляже в Коктебеле, быть инвалидом, очевидно, было не так страшно. Более терпимое общество, не выталкивало их на обочину жизни.

Чуть позже, она пошла купаться. В воде, эта была обыкновенная девушка, плавающая, смеющаяся и кидающаяся водорослями. Ей, очевидно, было приятно хоть на десяток минут забыть о том, каким неловким становилось её тело на суше.

Смеркалось. На берегу загорелись десятки костров и примусов. Люди с палаток варили ужин, разговаривая на смеси языков. В небе проклевывались острожные первые звезды. Несмотря на выпитый крепкий чай, мне захотелось спать. Я попрощался, и пошел в гостиницу.