13

Клэр с опаской подошла к кухне. После ночного свидания ей не очень хотелось встретить Тони, во всяком случае до завтрака. Она как могла тянула время, но Тим проснулся и захотел есть. Держа малыша на руках, она тихонько заглянула в кухню: Нэнси стояла у раковины спиной к двери, Тони не было видно…

– Он давно ушел, так что можешь не красться, – проворчала Нэнси, не оборачиваясь.

– А я и не крадусь, – смущенно пробормотала Клэр, усаживая Тима на высокий стул. – У меня нет причин избегать Тони. – Она изо всех сил старалась выглядеть невозмутимой.

Нэнси отошла от раковины, вытерла руки о полотенце, заткнутое за лямку передника.

– Представь, что этот усатый пройдоха появится сейчас, как черт из табакерки. – Выцветшие голубые глаза домработницы хитро блеснули.

Клэр поспешно приложила руки к лицу. Она надеялась, что ее внезапный румянец останется незамеченным. Она знала, что вряд ли может рассчитывать на понимание со стороны миссис Мидлтон.

– Вы часто помогали Тони и Сузи? – упавшим голосом спросила она.

– Не очень. Кофе готов. Тебе не помешает чашечка. А для малыша есть хлопья. Садись.

Клэр послушно села. Нэнси налила ей кофе, а Тиму дала хлопья и половину банана. Клэр отпила кофе и непроизвольно поморщилась.

– Слишком крепкий? – спросила Нэнси.

– Выдержит подкову, – грустно улыбнулась Клэр. – Когда я в первый раз встретила Тони, он сказал, что только таким должен быть настоящий кофе.

– Да, надо, чтобы волосы дыбом вставали, – наливая себе чашку и усаживаясь напротив Клэр, улыбнулась домработница.

Впервые Клэр увидела, что Нэнси оживлена и даже смеется тихим, каким-то девичьим смехом. А вдруг мы подружимся? – радостно подумала Клэр, но тут же приуныла, услышав вопрос:

– Ты все еще хочешь уехать через две недели?

– Да… наверное. – Клэр отпила кофе и сосредоточила все внимание на Тиме, который усердно давил банан ложкой.

– Маленького возьмешь с собой?

– Конечно! – выпалила она, ошеломленная нелепым вопросом.

Нэнси кивнула, поднесла было чашку ко рту, но пить не стала, а поставила перед собой, недоуменно глядя на нее. Клэр никогда не видела ее такой нерешительной.

– Тони рассказывал тебе о своей матери? – вроде бы некстати спросила Нэнси.

– Нет. Сузи говорила только, что она ушла, когда дети были совсем маленькими. И больше мы к этой теме не возвращались.

– Неудивительно, – пробормотала Нэнси, уставившись на свою чашку. Клэр видела, что она борется с собой. Наконец она вздохнула и заговорила: – Эта женщина сделала единственно стоящую вещь в жизни – родила двоих детей. Я приехала сюда сразу после свадьбы. Лора была слишком хрупкой, чтобы вести хозяйство. Хрупкой! – фыркнула она. – Она была как барракуда и с таким же норовом. Правда, красивая – рыжие волосы, зеленые глаза, тело, как у богини. Пожелай кто-нибудь запечатлеть секс-символ того времени, лучшей натурщицы, чем Лора Олдус, было не найти.

Клэр забыла о кофе, удивленная внезапной откровенностью Нэнси и завороженная ее рассказом.

– Мы с мужем были женаты недавно, он работал на ферме отца Тони, а я – в доме. Вскоре стало понятно, что молодая жена хозяина не очень-то подходит к здешней жизни, она думала только о нарядах да вечеринках. Нет, ничего плохого в этом нет, – поспешно добавила она, тщетно стараясь быть объективной, – но ведь ранчо не созданы для развлечений. – Она замолчала. Клэр затаила дыхание, боясь, что Нэнси прервет повествование, но она продолжала: – Тони любил ее, даже боготворил, ведь она была красивая, яркая и к нему относилась по-своему неплохо. Первый раз она сбежала, когда ему было около пяти. Вернулась через год, полгода прожила в семье, но не выдержала и снова сбежала. Так продолжалось шесть или семь лет. Она исчезала, и только все начинали свыкаться с мыслью, что так-то оно лучше, – она тут как тут.

– Наверное, это было тяжело для детей и ее мужа, – задумчиво проронила Клэр. Вспомнив свое детство, она решила, что с ней обходились все-таки лучше, по крайней мере, не оставляли никаких надежд.

– Это был сущий ад, – холодно уточнила Нэнси. – Она родила Сузи, а через пару месяцев опять упорхнула. Девочка толком не знала ее, да, вроде, и не очень страдала. Думаю, Тони больше досталось. Последний раз она приехала, когда Сузанн было лет восемь. Дональд, отец Тони, тогда сказал, что подает на развод, что пусть она убирается и живет, как знает. – Нэнси сжала в ладонях чашку с кофе. – Она, конечно, не ожидала такого, не думала, что он отважится, и буквально взбесилась, кричала, что Сузи не дочь Дональда.

Клэр с трудом перевела дыхание – неужели можно так жестоко относиться к собственному ребенку? – и машинально дотронулась до плеча Тима. Он, перепачканный хлопьями и бананом, удивленно посмотрел на нее и лукаво улыбнулся.

– Сузи очень переживала, но Дональд успокоил ее – она его дочь, в этом нет никаких сомнений. Она тогда была еще очень мала, чтобы все понять, а вот Тони не простил мать. Когда через несколько лет она заявилась на похороны Дональда, Тони выгнал ее из дома и сказал, что не отвечает за свои действия, если еще раз увидит ее.

– Я не виню его, – промолвила Клэр.

– Понятно. Но мальчику тяжело ненавидеть свою мать, даже если она и заслуживала этого. По иронии судьбы, когда Тони вырос, он женился на девушке – точной копии Лоры, впрочем, без ее злобы. В этом немногие могли бы сравниться с Лорой. Кристин точно так же не устраивала жизнь на ранчо. Она была хорошенькая, как картинка, и глупая, как пробка, – подытожила Нэнси.

– Он… он очень любил ее?

– Нет, – спокойно ответила домработница, и Клэр пристально посмотрела на нее. – Думаю, они оба расстались без сожаления. Но теперь он не доверяет своим чувствам в отношении женщин.

Клэр перевела взгляд на Тима, который сосредоточенно размазывал остатки хлопьев по металлическому подносу. Молчание затягивалось; она вздохнула и спросила, заранее зная ответ:

– Почему вы рассказали мне все это?

– Я считаю, что теперь ты лучше поймешь, почему Тони трудно выразить свои чувства. Я не люблю собирать сплетни, но этот парень для меня как сын, и мне невыносимо видеть, что он упускает свое счастье только потому, что не знает, как передать словами то, о чем мечтает.

Она, похоже, не ждала ответа, да и Клэр вряд ли знала, что сказать. Нэнси вытащила Тима из стульчика, ворча, что он больше размазал, чем съел. Тим сиял, полностью уверенный, что Нэнси – его преданный друг.

Клэр молча изучала дно чашки, чувствуя тупую боль в груди. Ах, если бы и действительно Тони любил ее, но не находил нужных слов! Если бы это было правдой!

Она со вздохом поднялась из-за стола, взяла на руки умытого Тима, стараясь выдавить из себя улыбку. Жаль, но пророчествам Нэнси не суждено сбыться, и вдвойне жаль, что ее сердце опять будет разбито.

Давно Тони не чувствовал такой душевной сумятицы. Тим заполнил его жизнь, придал ей смысл. Он беззаветно полюбил сына и твердо верил, что лучшего ребенка не сыскать во всем Канзасе.

Его чувства к матери Тима были более сумбурными. Он все еще злился на нее за то, что она утаивала Тима, но чем больше времени Тони проводил с ней, тем чаще думал, как она украсила его жизнь, и вспоминал, каким холодным стал дом без нее, когда она уехала три года назад. Думая о том, как они целовались две недели назад, он с сожалением вспоминал свою пустую постель. Но не только постель его была пуста. Вся жизнь его была пуста.

Тони опустил скребницу и устало посмотрел поверх спины Франта на стену. Если Тим открыл для него те стороны жизни, о которых он и не подозревал, то Клэр разбудила в нем надежду на любовь и семейное счастье. Так почему же они не могут быть счастливы все втроем?!

Тони боялся ответа на этот вопрос. Он потрепал Франта за ушами – тебе-то хорошо, дружище! Франт фыркнул, будто говоря, что и сам знает.

Тони убрал скребницу, вышел из конюшни и направился к дому. Приближалось время ужина, и он пошел наверх принять душ. Заходя в спальню, он услышал напротив через коридор радостный вопль Тима и следом счастливый смех Клэр. Он давно не слышал, чтобы она так смеялась, и, словно притягиваемый магнитом, улыбаясь, подошел к двери их комнаты.