Образ Линды почти стерся из памяти Алекс за эти последние месяцы. Он больше не являлся к ней ночным призраком. Алекс почти примирилась с изменой Дэйва, которая чуть не разрушила ее семью. Она поняла, что теперь уже не сможет расстаться с ним. Их жизни прочно связаны одна с другой, объединенные общей любовью к детям и их ответной любовью. И ожидающимся прибавлением в семье – тоже. А как же с их любовью? Алекс отбросила мысли об этом. Любовь была мечтой романтичной девочки – Алекс. Новая, взрослая, Алекс научилась управлять своими чувствами и принимать отношения с Дэйвом такими, как есть.

Как-то после обеда Алекс сидела на полу в спальне, разбирая ворох старой одежды, когда вошел Дэйв, неожиданно рано вернувшийся из поездки в Манчестер. Он выглядел усталым. По его раздраженному взгляду, которым он окинул беспорядочную кучу, Алекс поняла, что затянувшиеся сборы начали выводить его из терпения.

– Почему ты не наймешь кого-нибудь, кто бы сделал это вместо тебя? – недовольно бросил он, снимая пиджак и галстук и осторожно перешагивая через разбросанные вещи на пути в ванную.

– Я не хочу, чтобы посторонние занимались нашими личными вещами! – возразила Алекс. – И потом, кто, кроме меня, может знатьь, что оставить, а что выбросить? Я должна сделать это сама!

Вместо ответа он громко хлопнул дверью ванной комнаты. В следующую секунду Алекс вскочила на ноги в поисках своего альбома. Когда Дэйв вышел из ванной, с капельками воды на коже, оставшимися после душа, с обернутым вокруг бедер полотенцем, Алекс, растянувшись поперек кровати, деловито рисовала.

– Что ты делаешь? – спросил он, устраиваясь рядом с ней. – Ах ты, нахалка!

Он рассмеялся, без труда узнав себя в обнаженном черте с рогами и с раздвоенным хвостом. Черт стоял под душем, но вместо воды его охватывали языки пламени. Его лицо выражало дьявольское блаженство.

– Дерзкая девчонка! – проговорил Дэйв и выхватил у нее альбом.

Алекс потянулась за ним, но Дэйв увернулся, захлопнул альбом, затем снова открыл его на первой странице и начал медленно просматривать рисунки. Алекс притихла, напряженно наблюдая, как он перелистывал страницы. Он не смеялся, но она и не ожидала смеха. Это не был альбом с карикатурами. Единственным забавным рисунком в нем был тот, который был сделан только что. Нет, здесь были более серьезные работы, которые она до этого момента держала подальше от любопытных глаз.

На одном из рисунков был изображен Сэм, серьезно смотревший на них из-под слегка нахмуренных бровей. Тщательно приглаженные волосы и упрямый подбородок делали его похожим на Дэйва. Глядя на рисунок, Алекс почувствовала, как у нее защемило сердце.

На другом – хорошенькое личико Кейт в обрамлении шелковистых волос. Своим довольным выражением лица она напоминала кошку, только что стянувшую сметану. Собственно, так оно и было, потому что Алекс изобразила ее в тот момент, когда ей удалось вытянуть из Дэйва обещание завести для нее на новом месте маленького пони. Кейт была себе на уме – упрямая и практичная. Внешне очень похожая на Алекс, по характеру она была настоящей дочерью своего отца.

Изображений Джеми было больше всего, потому что именно с ним Алекс проводила все время. Вот он спит, выпятив круглую попку и подложив под круглую щечку старенького плюшевого мишку. А здесь он смеется: его круглое лицо радостно светится. А вот серьезный, сосредоточенный Джеми делает свои первые неуверенные шаги.

– Хорошо, – тихо сказал Дэйв.

Алекс почувствовала сердцебиение, зная, какой будет следующий рисунок.

– Спасибо. Я делала это ради своего удовольствия, – ответила она и небрежно протянула руку за альбомом.

Но Дэйв уже успел перевернуть следующую страницу – и замер.

Уже потом Алекс поняла, что он ожидал увидеть себя. Это казалось логичным, раз альбом был заполнен изображениями членов семьи. Но он ошибся. На листе было ее собственное изображение – лицо юной Алекс, отмеченное лишь несколькими морщинками, с мягкими линиями рта и маленьким прямым носом, почти не изменившееся за прошедшие годы. Но глаза – эти широко расставленные выразительные глаза – смотрели с разрывающей душу грустью. Алекс эта женщина показалась незнакомкой. Не сумев оценить, как точно удалось ей схватить то выражение, которое появилось теперь в ее глазах и было понятно каждому, кто смотрел на нее, Алекс крест-накрест перечеркнула рисунок.

– Зачем ты сделала это? – хмуро спросил Дэйв, проведя пальцем вдоль одной из перечеркивающих линий.

– Это не я, – сказала Алекс. – Она мне не нравится.

Не говоря ни слова, Дэйв продолжал смотреть нa рисунок. Алекс встала с кровати, намереваясь вернуться к груде одежды на полу.

– А меня нет, – подытожил Дэйв, перевернув страницу и обнаружив на следующей глядящего на него черта.

Алекс натянуто улыбнулась.

– Как ты можешь так говорить? Вот ты, каким я тебя вижу! – попыталась пошутить она, показав на черта.

Она не смогла бы объяснить, почему никогда не пыталась нарисовать его, хотя интуитивно понимала это. Дэйв был членом ее семьи – и в то же время как бы не был. Другие, чьи портреты находились в альбоме, были частью Алекс. Дэйв тоже был когда-то ее частью – самой главной, но теперь он отдалился от нее, и в том месте ее души, где рождались эти рисунки, остался лишь стертый отпечаток. Он не любил ее так, как любили другие. Дэйв стал оборвавшейся нитью.

Алекс протянула руку и взяла альбом. Она убрала его на дно гардероба, закрыла дверцу и только после этого обернулась к Дэйву.

Все еще лежа на постели с накинутым на бедра полотенцем, он мягко спросил:

– Где Джеми?

– Твоя мать взяла его на весь день.

Дэйв неотрывно смотрел на нее и чего-то ждал. Алекс увидела в его глазах проблеск разгорающегося желания и почувствовала, как внутри нее стала разливаться ответная теплая волна, вызванная близостью его крепкого мускулистого тела.

Ее взгляд скользнул по темным курчавым волосам на широкой груди, которые, сужаясь клином к плоскому животу, исчезали под наброшенным полотенцем. Дэйв, высокий, худощавый, сильный, со стройными мускулистыми ногами, казался воплощением мужского начала. Алекс, стоя в добры двух футах от него, почти физически представила, как к нежной коже ее ног прикасаются жесткие волоски, покрывающие его крепкие икры, и вдруг осознала, что впервые за последние месяцы она открыто смотрела на его обнаженное тело. Требуя темноты в спальне, она лишала себя этого удовольствия.

Дэйв протянул к ней руку, без слов приглашай ее. Она молча вложила свою руку в его ладонь, не в силах сопротивляться силе притяжения, возникшей между ними. Он осторожно сжал ее пальцы боясь разрушить этот внезапный гипнотический контакт, медленно сел на постели и притянул Алекс ближе, усадив ее между своими раздвинутыми бедрами. На ней были лишь легкое платье свободного покроя и трусики. Руки мужа обвились вокруг ее округлившейся талии и медленно заскользили вниз вдоль бедер, пока не добрались до низа платья.

Алекс сделала судорожный вдох и замерла, Дэйв помедлил, определяя, что означает этот вдох. С легкой дрожью она сделала выдох, опустила веки и, приоткрыв мягкие губы, наклонилась и прильнула к его губам.

Откинувшись назад, он увлек ее за собой и стянул с нее платье. Мгновение спустя их ноги и руки сплелись в жадном и страстном объятии. Забыв обо всем, они устремились в водоворот чувственных ласк и долгих пьянящих поцелуев.

Ощущения Алекс сплелись в сладкий горячий узел желания и, в нетерпеливом стремлении к близости с мужем она притянула его к себе, обхватив ногами. Позволив себе на мгновение приоткрыть глаза, она увидела позолоченные солнечным светом темные волосы Дэйва и яростную страсть в его глазах, внезапно призрак ее ночей вновь появился перед ней; Алекс поспешно закрыла глаза и жалобно застонала от неудовлетворенности.

– Нет! – прохрипел Дэйв, осознав, что произошло с ней. – Нет, Алекс, нет, черт возьми!

Она попыталась отогнать видение.

– Посмотри на меня! – потребовал Дэйв. – Ради всего святого, открой глаза и посмотри на меня!