Но чтобы действовать так, недостаточно смутного интереса, недостаточно прочтения нескольких книг. Человек должен на самом деле поверить, быть глубоко убеждённым в истинности этого. И единственный путь к этой глубокой убеждённости — осознать что-то из этого, хотя бы малую часть, самому, получив непосредственный опыт. Конечно, и без этого человек может получить интеллектуальное убеждение в истинности учения, увидев, что ничто иное просто невозможно логически; но лишь очень немногие из нас могут действовать просто из логического убеждения, касающегося вещей, которые совершенно за пределами нашего восприятия — большинству из нас действительно необходимо убедиться хотя бы в малой части учения на каком-то примере, определённо увидев и узнав.
Мы, приступив к изучению раньше, чувствовали это так же остро, как и те, кто делает это теперь, и когда в те времена, 25 или 27 лет назад, мы спрашивали мадам Блаватскую, можно ли как-нибудь самим убедиться в чём-либо из этих вещей, она однажды ответила утвердительно. Она сказала, что если мы возьмём на себя труд развить требуемые способности, то несомненно убедимся на опыте в истинности значительной части учения. Она предупредила нас, что путь этот труден и тяжёл, и никто не сможет заранее сказать, как долго придётся его проходить. Но с другой стороны она утешила нас, сказав, что это совершенно верное дело, и невозможно, чтобы какой-нибудь человек, начавший движение к этой цели, потерпел неудачу, хотя во многих случаях достижение может произойти не в этой жизни, а в какой-то из будущих.
С одной стороны звучало ободряюще, но с другой — устрашающе; но в любом случае некоторые из нас последовали её словам и со всей душой и сердцем посвятили себя усилиям жить такой жизнью, как была нам предписана, и выполнению лежащей перед нами работы. Степень наших успехов сильно разнилась, но все из сделавших это усилие и настойчиво его продолжавших, как я думаю, могут сказать, что не было ни одного, кто бы не добился какого-то разультата — достаточного хотя бы для того, чтобы показать, что сказанное нам было верно; если же прогресс человека был меньшим чем тот, на который он надеялся, то ясно, что вина была на нём, а не на учителях.
Тем не менее, были среди нас и те, кто добился успеха в том, чтобы самим убедиться в верности многих заявлений Учителей — в первую очередь, касавшихся малого — нас самих, наших возможностей, наших проводников, а также астральной жизни, непосредственно нас окружающей. Позже, продолжительными и более серьёзными усилиями мы развили способности ментального тела, и впервые начали по-настоящему понимать написанное для нас о жизни небесного мира. Сначала мы понимали всё это безнадёжно неверно, поскольку с имевшимися тогда у нас в распоряжении способностями мы действительно не могли этого понять. Дальнейшими серьёзными усилиями мы достигли способностей каузального тела, и тогда мир сравнительных реальностей действительно начал для нас открываться.
Тогда мы уже могли читать записи прошлого и видеть из них с абсолютной уверенностью, как великий план логоса медленно разворачивается и выполняется посредством последовательных рождений, происходящих под водительством великих законов — эволюции и причины и следствия. Мы смогли ясно увидеть, что сами мы несомненно являемся частью этой великой схемы, и из этого следовало, что и наш долг, и наше преимущество, и наша привилегия — это включиться в этот план и разумно сотрудничать в его выполнении. У нас уже не было сомнений относительно факта великой эволюции и будущего человечества, поскольку нам было ясно, что мы поднялись через низшие царства, и мы могли видеть многие стадии и ниже, и выше нас; все различные стадии человеческой жизни виделись нам расположенными подобно ступеням лестницы, простирающимся и вверх, и вниз от той точки, которую занимали мы сами, и на каждой её ступени были существа, определённо занятые подъёмом по ней.
Учителя, казавшиеся нам стоящими на её вершине, убедили нас, что они были такими же людьми, как и мы, и проходили ту ступень, где мы стоим сейчас, и между нами нет разрыва, поскольку каждая ступень лестницы населена, и мы сами наблюдали переход некоторых из тех, кто выше нас, с одной ступени на другую. Когда мы пообвыклись, и удивительный свет высших планов стал меньше ослеплять нас, мы смогли увидеть, что даже за поразительным уровнем, занимаемым Учителями, есть ещё б`ольшие высоты. Выше них стояли ману, христы, будды, липики, великие дэвы, дхьян чоханы, и многие другие, о которых мы не можем знать ничего, кроме как то, что они существуют, и несмотря на свою возвышенность образуют часть той же могучей цепи.
Перед нами лежит всё прошлое, мы знаем все станции на дороге и ответвляющиеся от неё боковые пути, и потому мы уверены, что однажды будем там, где сейчас находится эти великие. Видя и понимая неизбежность нашего предназначения, мы сознаём, что совершенно бесполезно этому сопротивляться. Прогресс — вот указанный нам закон. Лишь в прогрессе наше счастье и наше спасение. Что касается нашего прогресса в этой конкретной цепи миров, то подавляющее большинство нас вовсе ещё не являются в техническом смысле "спасенными". Этого желательного положения мы достигнем, лишь присоединившись к Великому Братству, существующему от бесконечности до бесконечности, пройдя первое из великих посвящений, то есть став сотапатти или шротапанна — вступившими в поток.
Сделать этот шаг — значит достичь очень важного результата, пройти самую критическую точку во всей человеческой эволюции. Ведь во всём пути этой эволюции три точки выделяются из всех остальных. Первая — это вступление в человечество, достижение индивидуальности, обретение каузального тела, становление определённым и очевидно отдельным я. Приобрести эту индивидуальность — цель животной эволюции, и служит это весьма определённому назначению. Цель эта — создать сильный индивидуальный центр, через который в конце концов сможет изливаться сила логоса. Только что сформировавшись, этот центр представляет собой лишь младенческое я, слабое и неясное; и чтобы оно стало сильным и определённым, его нужно оградить сильным эгоизмом, и на протяжении многих жизней эта крепкая стена эгоизма должна поддерживаться, чтобы центр внутри неё мог расти, становясь всё более определённым.
Мы можем уподобить этот эгоизм строительным лесам, которые необходимы для возведения здания, но должны быть разобраны, когда оно будет готово, чтобы оно могло служить той цели, для которой было построено. Леса некрасивы, и если их оставить после завершения строительства, дом не будет пригоден для заселения, и всё же без них его нельзя было построить. Цель создания центра — в том, чтобы через него в мир излучалась сила логоса, а излучение такое было бы совершенно невозможно, если бы сохранился эгоизм, и всё же без него сильный центр никогда не был бы создан. Так что мы видим, что и у этого самого некрасивого качества есть своё место в эволюции. Но для нас его работа уже закончена, и мы должны от него избавиться. Но бесполезно злиться, что то, что было необходимой ценностью, ещё остаётся. Фактически, эгоистичный человек — это анахронизм, пережиток доисторической дикости. Он безнадёжно остал от времени.
Как же сделаться такому человеку бескорыстным, перейти в восходящий поток эволюции? Методы, принятые природой для достижения этой цели многочисленны и различны, но в основе своей едины. Ведь то, что необходимо — это чтобы человек осознал единство всего. И часто он делает это, постепенно расширяя то я, о котором думает. Вместо того, чтобы думать о себе, как о единице, он начинает считать этой единицей свою семью, для которой трудится, и в её пределах постепенно становится неэгоистичным. Далее он расширяет свои представления, включая в них племя или клан, к которому принадлежит, учась быть бескорыстным в этих пределах, в то же время оставаясь эгоистом и даже грабителем для тех, кто вне его, обычно считая их естественными врагами. Потом его идеи распространяются, по меньшей мере в некоторых аспектах, и на всю его нацию.