– Что вы здесь делаете? – спросил Бак, вдруг сообразив, что за пять лет работы в "Глобал" он ни разу не встречал Бейли за пределами здания журнала.

– Использую свое положение, чтобы попасть на пресс-конференцию. Постарайтесь запомнить все. Спасибо за первый набросок теорий, который вы прислали. Я вижу, что еще многое нужно сделать, но это прекрасное начало.

– Спасибо, – ответил Бак, а Бейли показал ему поднятый большой палец.

Бак подумал, что если бы такое случилось месяц назад, он с трудом смог бы сдержать смех над этим сентиментальным стариком и непременно рассказал бы коллегам, на какого идиота они работают. Сейчас же он был странным образом благодарен за поддержку. Бейли никак не мог предполагать, что в этот момент происходит в душе Бака.

Хлоя сказала отцу, что она в понедельник собирается заглянуть в местный колледж.

– Я подумала о том, чтобы попытаться вернуться к ланчу вместе с Хетти.

– Мне казалось, что ты не станешь беспокоиться о ней, – сказал Рейфорд.

– А я и не беспокоюсь, но это не оправдание. Она даже не знает о том, что со мной случилось. Ее телефон не отвечает. Ты не знаешь, какой у нее график?

– Нет, но мне нужно проверить собственный. Заодно и спрошу, есть ли у нее рейс сегодня.

Рейфорду сказали, что у Хетти не только нет рейса на сегодня, но что она взяла отпуск на тридцать дней.

– Странно, – сказал он Хлое. – Может, у нее какие-нибудь неприятности с семьей на Западе.

– Может, она просто взяла отгулы, – сказала Хлоя. – Я потом позвоню ей снова. А что ты делаешь сегодня?

– Я пообещал Брюсу, что приду сегодня к нему, чтобы посмотреть утреннюю пресс-конференцию Карпатиу.

– Когда это будет?

– Мне кажется, в десять по нашему времени.

– Если я не смогу пригласить Хетти на ланч, может быть, я приеду туда.

– Позвони нам в любом случае, дорогая, мы будем ждать тебя.

Аккредитационные документы Бака ожидали его в информационном бюро ООН. Его направили в небольшой конференц-зал, одно из нескольких помещений, которые занял Николае Карпатиу. Бак пришел минут за двадцать до начала, но выйдя из лифта, он почувствовал свое полное одиночество в собравшейся толпе. Он не увидел ни одного знакомого лица пока шел по длинному коридору из стекла и стали, который вел к помещению, где он должен был присоединиться к Стиву, десяти послам, представляющим постоянных членов нового Совета Безопасности, нескольким помощникам и советникам нового генерального секретаря (включая Розенцвейга, Стонагала и других членов международной группы финансовых магнатов) и, конечно, к самому Карпатиу.

Бак всегда был полон энергии и уверенности в себе. Коллеги всегда отмечали его решимость и целеустремленность в достижении стоявших перед ним задач. Сейчас Бак шел медленно и неуверенно, и с каждым новым шагом в нем росло чувство страха. Ему казалось, что и свет тускнеет, и стены становятся теснее. Пульс его участился, какие-то неясные дурные предчувствия всколыхнулись в глубине души.

Охвативший его страх напомнил о том, что он пережил в Израиле. Грозит ли ему сейчас смерть? Опасности подвергнуться физическому насилию, как будто, не предвиделось. Однако все люди, которые вставали на пути Карпатиу или планов Стонагала в отношении него, погибали. Станет ли и Бак одним из череды жертв, начало которой было положено убийством конкурента Карпатиу по бизнесу в Румынии, вслед за которым последовали Дирк Бер-тон и Алан Томпкинс, а на днях – Эрик Миллер?

Он вдруг осознал, что его страх имеет отношение не к угрозе физической смерти. Если она и произойдет, то, во всяком случае, не сейчас и не здесь. Чем ближе он подходил к конференц-залу, тем сильнее его отталкивало ощущение зла, как будто все оно сконцентрировалось в этом месте. Почти не задумываясь, Бак вдруг почувствовал, что он начал молча молиться: "Господи, будь со мной, защити меня".

Однако облегчения не было. Скорее наоборот: подумав о Боге, он острее ощутил присутствие злого начала. Бак остановился в десяти шагах от открытой двери и услышал доносившиеся оттуда смех и оживленные разговоры. И в то же время он почувствовал себя как будто парализованным какой-то мрачной атмосферой. Ему хотелось оказаться сейчас где угодно, но только не здесь. Вместе с тем он понимал, что отступать нельзя. В этом зале собрались новые мировые лидеры. Любой нормальный человек отдал бы все, чтобы присутствовать здесь.

Бак понимал, что и он на самом деле хочет быть здесь. Но вместе с тем он желал, чтобы все это поскорее осталось позади – приветствия новых лиц, короткие выступления, принятие на себя обязательств или что-то в этом роде. Потом уже можно было бы написать обо всем.

Бак попытался толкнуть себя к двери, но его мозг по-прежнему был в оцепенении, им овладело малодушие. Он снова взмолился Богу, осознавая, что ведет себя как новобранец, который молится, попав в окоп. Он пренебрегал Богом большую часть своей жизни, а теперь, когда его душа испытывала страшные муки, выражаясь метафизически, он пал перед Ним на колени. Но все же Бак не принадлежал Богу, пока еще нет. Это он сознавал. Бог ответил на молитву Хлои еще до того, как она возродилась духовно. Почему же Он не отвечает на мольбу Бака о мире и покое?

Бак так и не смог сдвинуться с места пока его не заметил Стив Планк.

– Бак! Сейчас мы начнем, заходи.

Но он все еще не мог преодолеть в себе чувство страха.

– Стив, мне нужно забежать в туалет, у меня есть хоть минута?

Стив посмотрел на часы.

– Целых пять, – сказал он, – когда ты вернешься, имей и виду, что твое место вон там.

Стив указал на стул на углу квадратного блока столов как журналисту Баку это понравилось – очень выгодное местоположение. Его глаза скользнули по табличкам с фамилиями перед каждым местом. Он будет сидеть лицом к главному столу, где Карпатиу определил себе место непосредственно рядом со Стонагалом… Или, может быть, Стонагал будет председательствовать на собрании? По другую сторону от Карпатиу была поставлена табличка с наскоро сделанной от руки надписью: "личный помощник".

– Это твое место? – спросил Бак.

– Нет, – и Стив указал на место напротив Бака.

– А Тодд Котран здесь? – спросил Бак.

– Конечно. Вот он, в сером костюме.

Англичанин выглядел не очень представительно, но прямо за ним были Стонагал в костюме угольного цвета и Карпатиу в черной паре, белой рубашке и галстуке электрик с золотой булавкой – смотрелся он великолепно. У Бака мороз пробежал по коже при взгляде на него. Но Карпатиу сверкнул ему улыбкой и помахал рукой. Бак дал знать, что он вернется через минуту.

– Теперь у тебя осталось только четыре минуты, – сказал Стив, – поспеши.

Бак поставил свою сумку в углу рядом с крепко сложенным белобрысым охранником, приветственно махнул рукой своему старому другу Хаиму Розенцвейгу и поспешил в туалет. Он выставил ведро уборщика и запер дверь. Бак стал спиной к двери, засунув руки глубоко в карманы и опустив голову. Он вспомнил совет Брюса, что с Богом следует разговаривать так, как разговариваешь с друзьями. "Господи, – сказал он, – я нуждаюсь в Тебе, и не только здесь".

И во время молитвы к нему пришла вера. Это не было пробной или неумелой попыткой. Как не было просто надеждой или поиском какого-то выхода. Но он почувствовал, что обращается сейчас к Самому Богу. Бак признал, что нуждается в Нем, осознал, что он такой же грешник, как все. Бак не молился той специальной молитвой, о которой слышал от других, но когда он закончил, цель была достигнута и соглашение-заключено. Он не принадлежал к тем людям, которые ко всему относятся легко. Если он узнавал что-то, он уже не отступал от этого.

Бак поспешил в конференц-зал – на этот раз более быстрыми шагами, но странно, что уверенности у него не прибавилось. Правда, в своей молитве он не просил ни о мужестве, ни о спокойствии. Он молился о своей душе. Еще не зная, что он будет чувствовать, Бак предполагал, что предчувствие угрозы должно исчезнуть.