А потом рассвет одним касанием гигантской кисти очертил гигантский силуэт, который тихо плыл следом — длинный, черный, украшенный гербом: голова волка и три башни.

Кромис был один: королева удалилась несколько часов назад. Какое-то время он наблюдал за судном, ползущим над эстуарием. Его исцарапанный корпус выглядел жалким. Две-три минуты спустя корабль исчез за утесами на западе. Может быть, уплыл? Нет, вот он… Судно нерешительно поворачивало то чуть вправо, то чуть влево, однако сохраняло направление, точно стрелка компаса.

Помрачнев, тегиус-Кромис спустился на пятый этаж рабочую комнату, вытащил меч и постучал навершием в дверь.

— Целлар! Нас обнаружили!

Кромис взглянул на свой безымянный клинок и убрал его в ножны.

— Возможно, мы ее остановим. Башню есть кому защищать. Все зависит от того, чем она вооружена.

Они собрались в верхней комнате. Метвет Ниан дрожала от холода, Биркин Гриф жаловался, что его подняли слишком рано. Во рту у Кромиса пересохло, бессонница притупляла ощущения. Происходящее казалось сном.

— Такой корабль может нести до полусотни человек, — заметил он.

Судно зловещим призраком нависало над насыпью, соединяющей башню с материком. Потом оно сбавило ход. Его нос, который теперь смотрел точно на островок, чуть кивнул и начал наползать на камень, кроша его.

— Пехотинцы для нас не угроза, — проговорил Целлар. — Дверь задержит их, а еще у нас есть птицы.

Каменные плиты сдвигались, стонали, ломались под весом корабля. Куски откалывались и соскальзывали вниз. Порой судно уходило в воду на целый фут, и волны лизали темный корпус. В разгорающемся сиянии рассвета холмы угрожающе забронзовели. Неутомимые орланы Целлара снова кружили в небе.

Пять ложных окон показывали одно и то же: вода, бесшумно скользящая лодка.

Потом в ее борту, как рана, открылся люк, и оттуда хлынули Гетейт Чемозит: клинки высоко подняты и готовы к бою.

Биркин Гриф зашипел сквозь зубы и потер больную ногу.

— Сделайте одолжение, милорд Птичник, покажите, как вы защищаете ваш дом. Будьте так любезны!

— С ними только два человека, — заметила королева. — Офицеры… или рабы?

Гетейт Чемозит шагали по трое в ряд. Полсотни энергоклинков, сто пятьдесят бездонных желтых глаз… а может, и больше.

Птицы встретили их.

Руки Целлара заскользили над прибором. Казалось, старик играет на каком-то странном музыкальном инструменте. Рассвет дрогнул, когда он поднял огромную стаю с острова, и она обрушилась на берег. Крича, как одно живое существо, она облаком окутала Чемозит, и захватчики исчезли в нем.

Клинки мерцали, кромсая металл, как масло. Острые, как пучки гвоздей, когти впивались в трехглазые лица. Птицы падали сотнями. Но когда стая поднялась выше, двадцать автоматов были разодраны в клочья и лежали, наполовину торча из воды, а остальные отступили на борт.

— Ха, — произнес в наступившей тишине Гриф. — А тебя, старик, беззубым не назовешь. И кто сказал, что эти твари неуязвимы?..

— Верно, — ответил Повелитель Птиц. — Но мне страшно. Посмотрите туда. Кажется, Кэнна Мойдарт откопала в Пустыне кое-что похуже этой нежити…

Он повернулся к Кромису.

— Ступайте! Оставьте меня. Под башней есть подземелье, там я держу лошадей. Туннели, пробитые в базальте, выходят на поверхность в полумиле к югу отсюда. Карлик научился всему, что необходимо, и даже больше. Слушайтесь его указаний, когда доберетесь… до рукотворного разума. Уходите. Берите карлика и уходите! Его броню я осмотрел и починил. Она там же, где лошади. Уезжайте как можно скорее!

Глаза старика широко раскрылись в тревоге. Несмотря на повторные нападения птиц, Чемозит сумели отвоевать небольшой пятачок на мостике возле судна, и теперь четыре автомата собирали там какое-то мощное устройство. Они работали степенно, словно никуда не спешили.

— Передвижная энергопушка, — прошептал Биркин Гриф. — Я-то думал, что на земле таких штук не осталось.

— Зато под землей есть и не такое, лорд Гриф, — ответил Целлар. — А теперь — ступайте!

Башня вздрогнула.

Лиловые шаровые молнии вырвались из дула орудия. Скалы и деревья превратились в пар. Пять сотен птиц вспыхнули и исчезли в лохматой золотой огненной сфере — фениксы, которым не суждено возродиться. Целлар повернулся к своим приборам.

Башня загудела. На самой ее вершине что-то потрескивало и плевалось. В воздухе запахло озоном.

Над островом сверкнула молния, озарив корпус лодки бледным пламенем.

— У меня тоже есть пушка, — произнес Птицетворец, и улыбка появилась на его безмерно старом лице. — Многие из этих птиц весьма хитроумно устроены и даже умеют говорить. Это не самое плохое определение жизни, которое я слышал.

Вода у мостика уже закипала.

Кромис взял королеву за руку.

— Здесь нам не место. Пробудились древние орудия. Пусть эти твари победят.

Скала, на которой стояла башня, зловеще задрожала.

— Но ведь мы должны забрать с собой старика, верно? В конце концов, его убьют…

— Не думаю, что он нам позволит, — ответил Кромис. И был прав.

Гробец-карлик выглядел так, словно его оглушили пыльным мешком.

— Пятьдесят лет жизни псу под хвост… — твердил он. — Ладно. Похоже, надо сваливать.

Сто шагов — и начались пещеры.

Странная получилась поездка. Лошади артачились: сказывалось отсутствие выучки, а туннели были плохо освещены. На стенах выступали капли воды, грибы превращали фрески в картины из снов сумасшедшего. Огромные безмолвные машины стояли в альковах, словно вырастая из скалы.

Дрожь замерла вдали.

— Мы под эстуарием. Это подвал мира, где мертвецы теряют кости.

Кромису и его спутникам пришлось проехать сквозь столб холодного огня. Потом они обнаружили странные вещи: белый скелет лошади, а на ней — скелет всадника; меч, слишком большой, чтобы кто-то мог его поднять; огромную сеть; мумифицированное тело прекрасной принцессы.

Звуки, которые не были эхом, следовали за ними вниз по кривым коридорам.

— Если скажут, что мы оказались вне Времени, я поверю, — произнес тегиус-Кромис.

Наконец они выбрались из подземелий и остановились на краю Западных утесов, пристально глядя вниз. Башня Целлара скрылась в облаке разноцветного дыма, в котором мелькали молнии. Дорожка, ведущая к ней, местами просела, камни таяли, как лед. Пар клубился над эстуарием.

Когда беглецы свернули на юго-запад, сначала в сторону Лендалфута, потом — к Ленивому лесу, холодный туман уже затянул все вокруг. Целлар продолжал сражение, которое не мог выиграть. Одинокий орлан висел в небе над клубами дыма… и кружил, кружил…

Гробец-карлик никогда и ни с кем не говорил ни о своем пребывании на пятом этаже башни, ни о том, что там узнал. Несомненно, он впитал куда больше, нежели сведения, необходимые для выполнения задачи, поставленной перед ним Птицетворцем. Старик счел его способным и жадным учеником. Несомненно и другое: при всем желании он ничего не смог бы рассказать о Целларе — человеке, забывшем свой возраст и происхождение. Но позже он часто бормотал, обращаясь к самому себе:

— Мы попусту проживаем жизнь. Половина уходит на поиски истин, половина — на всякую чушь. Мы живем зря.