— Далеко не убежит! — недобро прищурился Тракатан. — Приготовьте ему, Граэун, хорошую встречу!..

Он бросил трубку и резко защелкал кнопками передатчика.

Сейчас дроботы прочешут лес, обшарят горы, достанут субъекта из-под земли! Через каких-нибудь семнадцать минут операция будет окончена. За это время он успеет выпить свой утренний кофе.

Тракатан открыл дверцу стенного шкафчика, и оттуда высунулись шесть никелированных суставчатых рук. Одна поставила на стол блюдце с булочкой, другая — фарфоровую чашку с гербом, третья наливала кофе, четвертая — молоко, пятая насыпала сахар, а шестая отдавала честь. Доктор тьма-тьматических наук не спеша позавтракал и подсел к окну.

Приятно будет посмотреть, как дроботы волокут этого жалкого безумца. Он глянул на поляну и протер глаза: стальная колонна стояла на месте.

Тракатан схватил передатчик.

Работает! Он снова скомандовал начать погоню. Дроботы даже не пошевелились.

— Кар-рамболина! — выругался Тракатан и широкими шагами устремился наружу.

Ожидавшие в коридоре служители едва не уронили колпак.

Владыка промчался мимо, не обратив на них никакого внимания.

На лестнице Тракатану попался Грауэн: уже издали он стал низко кланяться, прижимая ладони к сердцу.

— Бегом! — приказал Тракатан, и Главный Нашептыватель нелепой рысцой выбежал за ним на поляну.

Доктор тьма-тьматических наук дважды прошелся перед строем.

Дроботы исправно поворачивали вслед за ним свои цилиндрические головы. Трудно было поверить, что это они дважды не выполнили радиоприказ.

— Попробуем иначе, — пробормотал Тракатан и отщелкал на передатчике команду «Разойдись».

Колонна дрогнула. Резвясь и подпрыгивая, дроботы гурьбой побежали прочь. «Становись!» — энергично скомандовали пальцы Тракатана, но автоматы и не подумали строиться. Они уселись посреди поляны в круг, и каждый легонько, а потом все сильнее стал ударять своей стальной ладонью о ладонь соседа. Одновременно из металлических глоток вырвались какие-то невнятные звуки; они становились все громче, сливались в общий хор, и вот уже над поляной, сотрясая доски трибуны, понеслось мощное: «Ладушки, ладушки!» В маленьких глазках Тракатана вспыхивали высоковольтные разряды.

— Что вы смотрите? — крикнул он белому как мел Грауэну.

Главный Нашептыватель махнул рукой служителям, и те, отстегивая резиновые дубинки, бросились к дроботам. Они бегали вокруг поющих, раздавая увесистые удары, но увлеченные автоматы ничего не замечали, а может, просто не хотели портить себе настроение из-за пустяков.

Когда Толстун и Краснолицый вконец отмахали себе руки, дроботы потеснились и беззлобно, но настойчиво усадили их с собой.

Заметив, что новые товарищи чувствуют себя не в своей тарелке, дроботы поощрительно похлопали их по спине, и от этого дружеского жеста оба завыли во весь голос: «Ладушки! Ой, ладушки!» Тракатан швырнул передатчик наземь и стал топтать его ногами.

— Измена! — крикнул он, устремляясь к брошенной дроботами пушке.

Длинный зеленый ствол медленно опустился в направлении сидящих.

— Пожалуйста, Ваша Безупречность! — прошептал Грауэи, подавая самый тяжелый снаряд.

Тракатан нажал гашетку, пушка дернулась, и из черного жерла поплыли громадные мыльные пузыри. Красные, зеленые, голубые, они не спеша поднимались к небу, а навстречу им, раздвигая облака, вылезло не по-зимнему рыжее солнце. А дроботы били в ладоши и пели; гул стоял, как в огромной кузнице, и лишь душераздирающие звуки волынки заставили всех замолчать.

— Сдавайтесь, Тракатан, сопротивление бесполезно! — раздался из-за деревьев голос Сурдинки.

— К чему напрасное кровопролитие?! — подхватил в другом конце поляны Неверьушамсвоим.

— Вы окружены! — крикнула с третьей стороны Айя.

— Даем вам две минуты на размышление! — замкнул кольцо Тирляля.

Тракатан, который после выстрела из пушки лишился дара речи, неожиданно обрел его вновь.

— Грауэн, — сказал он, — в бухте стоит баржа. Вдвоем мы к ней пробиться не сможем: один из нас должен прикрывать отступление. Грауэн, для таких людей, как мы, с вами, интересы науки выше всего. К морю пойдет тот, кто более ценен для науки. Вы меня поняли, Грауэн?

— Я вас понял, Ваша Безупречность, — механически ответил Главный Нашептыватель.

— И еще одно: с сегодняшнего дня и навеки веков я учреждаю для своих единомышленников орден Серого Безмолвия. Вы, Грауэн, будете первым его кавалером!

— Беззвучно благодарю. Ваша Безупречность! — вытер пот со лба Грауэн.

— Прощайте, Грауэн! Я завидую вам. Это прекрасно — умереть за науку…

— Две минуты истекли! — прогремел голос Дона Кибертона.

Главный Нашептыватель вытащил свой бесшумный пистолет.

Патроны есть, даже слишком много. Он дважды выстрелил в удаляющуся спину Тракатана и, убедившись, что попал, грозно воскликнул:

— Смерть тирану!

Из лесу выбежали разведчики.

Грауэн встретил их подобострастной улыбкой.

— Тракатан каюк! — радостно заявил он, отдавая пистолет профессору Сурдинке.

— Вы знаете, коллеги, — грустно сказал профессор, — я даже не могу представить себе размеров животного, которое наступило на ухо этому человеку. Ох, что я говорю! — внезапно покраснел он. Извините за выражение, милая Синьорина…

Стоит ли говорить, что вся Кибертония вышла встречать своих разведчиков. Правда, никто не может с уверенностью сказать, как они выглядели, сходя на берег.

Слезы радости — самые светлые слезы, но все равно сквозь них почти ничего не видно.

Уже через неделю газета «Вечерний Кибер? начала печатать приключенческую повесть писателя Дупло «Тайна острова Теней».

Ее герой, молодой разведчик Неверьзубамсвоим, проявлял чудеса мужества и хладнокровия, чтобы проникнуть в запломбированный сейф опасного авантюриста Катамарана. Кибертонцы так зачитывались этой повестью, что чуть не прозевали Первый Снег. Он падал мягко и щедро, будто извинялся за опоздание, а по улицам, как разноцветное колесо, катилась веселая, беззаботная музыка. Музыка, музыка…

Праздники имеют один большой недостаток: они кончаются. Как только радость по случаю снега и победы немного улеглась, кибертонцы вернулись к будничным, но необходимым делам. Профессор Сурдинка сел писать статью об автоматах. Дон и Синьорина приняли посла заморской державы. Неверьушамсвоим стал читать дроботам популярные лекции, в которых доказывал, что Создатель является выдумкой и что дробот произошел от отбойного молотка. Румб Тромбон получил вместо «Мелодии бурь» новенькое буксирное судно, на котором раз в месяц отправляется в северные моря за айсбергами. Когда он возвращается из плавания, его встречают дроботы и дети. Дроботы окружают ледяную гору, и не успевает она опомниться, как попадает в ящики к мороженщикам, продающим лучшее в мире кибертонское эскимо. Впрочем, если быть совершенно откровенным, в ящики попадает не вся гора. Множество вкусных ледышек достается детям, у которых с дроботами самые замечательные отношения.

Толстун и Краснолицый некоторое время работали массовиками-затейниками, а потом сели на иностранный пароход и уехали к себе на родину. Прощаясь с кибертонцами, они горько плакали и говорили, что игра в «ладушки» произвела на них неизгладимое впечатление.

Труднее было с Грауэном. Его пришлось судить. Бывший владелец балагана уверял, что он, как деятель искусств, всегда стоял за дружбу с кибертонцами и если совершил какие-то проступки, то не по своей воле, а по приказу Тракатана. Он горел желанием искупить свою вину честным трудом и просил, чтобы его назначили водителем дирижабля. Суд решил, что Грауэн, как человек с высшим образованием, должен заниматься научно-исследовательской работой.

Ему предложили опуститься в батискафе на глубину и писать там диссертацию о быте и нравах акул, а в промежутках заниматься музыкальным самообразованием.

Грауэну пришлось согласиться.

В качестве музыкального инструмента он выбрал расческу, ссылаясь на то, что места в батискафе мало, а расческа ему все равно нужна. В один прекрасный день Грауэна торжественно посадили в стеклянный шар и, выбрав невдалеке от берега глубокое место, опустили на стальном тросе под воду. Через пару дней он сообщил по телефону, что диссертация движется полным ходом, и в музыке он тоже чувствует большие сдвиги. «Старание нужно поощрять», — решили кибертонцы и предложили Грауэну сыграть что-нибудь по радио.