ГЛАВА 19

В тиши кабинета Юста у окна застыл человек лет тридцати пяти в немыслимом парике. У него были глубоко посаженные глаза, минный нос и недовольный рот.

– Допускаю, сенатор, что осторожность твоя объяснима. Слухи из Германии и впрямь удручают, Авл Вителлий действительно амбициозен, а Гальба – стар. Но я-то не стар. Он уверил меня, что я буду назначен его преемником.

– Но этого еще не произошло,- заметил Юст. Он беседовал с Марком Сальвием Огоном 2 уже добрую половину часа и все-таки колебался, не зная, как поступить.

– уж поверьте мне на слово,- мрачно произнес Сальвий.

Юст не мог удержаться от провоцирующего вопроса.

– А если все будет не так? Что, если Гальба назначит другого преемника;'

На этот раз озадачился Сальвий. Он свирепо глянул на Юста.

– Если Гальба назначит другого преемника, он пожалеет о том.

– Это еще почему? – спросил Юст, впервые заинтересовавшись.

– Потому что, если он не выполнит наше соглашение, я выступлю против него. Уже не один цезарь был свергнут за нарушение данного слова За мной большая часть армии, она будет сражаться, если дело дойдет до того.- Сальвий встал и забегал по кабинету.

– Вам это точно известно? Вы в них уверены? – Всепоглощающее себялюбие собеседника не внушало Юсту доверия. Дурацкий парик, вычурные доспехи и невероятное количество украшений казались ему недостойными римлянина, хотя притязания Сальвия он уважал.

– Да,- кивнул Сальвий после минутного колебания.- Было время, когда Нерон объявил Гальбу врагом и захватывал его собственность и поместья. Тогда мы со стариком и договорились, что я, в случае чего, продолжу его дело. Чего ж вам еще' Все легионы об этом знают.- Для убедительности он постучал пальцем по своей кирасе, где над Марсом, похищающим Рею Сильвию 1, парили дятел и гриф.

– Можно ли делать на это ставку? Гальба еще силен.

– Гальба стар! – заорал Сальвий.- Ему семьдесят! А мне – тридцать шесть! Я непременно дождусь своей очереди. Но мне нужна поддержка сената, чтобы все прошло как по маслу.- Он покосился на низкое кресло с мягкой подушкой и сел.- Выслушай же меня. Сейчас самое время ковать будущее. Гальба видит во мне союзника и будет поощрять всех, кто стоит за меня, а я, в свою очередь, осыплю милостями тех, у кого хватит ума открыто меня поддержать.

– При условии, что ты и вправду преемник, что дела в Германии не ухудшатся и что Веспасиан не задержит поставки египетского зерна. Кража воды сейчас сделалась обыденным делом, водопровод Клавдия на треть выдаивается бесплатно. Задолженность казны легионам растет.- Юст загибал пальцы.- Ситуация в Риме далека от стабильной.

– Но все скоро изменится,- настаивал Сальвий.

– Эго всего лишь слова,- осторожно напомнил Юст.- Тебя не было в Риме в последние годы. О, я вполне понимаю, тебе грозили крупные неприятности. Союз с Поппеей, затем отказ от нее для Нерона – ты просто не мог оставаться подле него. Но мыто здесь жили! И научились бояться собственной тени. Мой тесть был казнен, его сыновья умерли на арене. И все потому, что сделали неправильный выбор.- Он удрученно покачал головой.- Их участь весьма впечатлила меня. Род Клеменсов – шутка ли? Старинный и почитаемый род… Тут волей-неволей начнешь проявлять осмотрительность.

Сальвий кивнул.

– Прости, я упустил это из виду. Действительно, у тебя есть резоны держаться настороже.- Он протянул Юсту свернутый в трубку пергамент.- Найди время ознакомиться с этим. Гальба затевает реформы. Если появятся какие-то замечания, записывай их. Твое мнение для нас очень важно, и мы еще не раз к тебе обратимся.

– Буду рад помочь чем могу и польщен высоким доверием.- Юст встал, поправляя тогу и кланяясь.- Благодарю за визит. Сожалею, что не могу дать тебе четкий ответ на поставленные вопросы, но привычка все взвешивать сильнее меня.- Возвышаясь над Саль-вием, он тем не менее искательно ему улыбнулся.

Сальвий медленно поднялся на ноги.

– Ценю твою позицию, Юст. Могу я сказать императору, что ты, по крайней мере, останешься лояльным к нему?

– Ну разумеется,- сердечно вымолвил Юст и счел возможным панибратски похлопать Сальвия по спине.- Вижу, ты рьяно блюдешь интересы нового императора.

– Да, ибо мне небезразличны мои.- Сальвий усмехнулся.- Полагаю, твое будущее решение окажется для нас скорее приятным сюрпризом, чем головной болью.

Юст подобострастно хихикнул, находя особое удовольствие в том, что ему удалось обвести вокруг пальца надутого дурака. Кланяясь, он проводил гостя до двери.

– Раб укажет тебе дорогу к выходу, Сальвий. Мне же не терпится погрузиться в работу.- Он с многозначительным видом потряс свитком.- Хороший знак, что новый властитель в отличие от предыдущего намерен считаться с пожеланиями сената,

Сальвий самодовольно кивнул.

– Будь уверен, что и его преемник не разочарует тебя.

Он повернулся и зашагал через атриум, не подозревая, что его хорошее настроение вмиг улетучилось бы, если бы ему дано было видеть, каким взглядом проводил его Юст.

Лицо сенатора сделалось жестким, любезная улыбка превратилась в презрительную гримасу. Небрежно постучав свернутым в трубку пергаментом по ноге, он вернулся к столу и звоном серебряного колокольчика вызвал секретаря.

– Моностадес, центурион из Германии все ее ждет?

– Да,- лаконично ответствовал Моностадес.

– Зови.

– Хозяин примет его здесь или где-то еще?

– Здесь будет удобнее. Позаботься, чтобы нас не тревожили.

Юст жестом отпустил секретаря и откинулся в кресле.

Итак, Марк Сальвий Огон мысленно примеряет порфиру, рассчитывая на смерть престарелого Галь-бы! Но вот вопрос, передаст ли тот ему власть? Это неведомо, и в том слабость позиции Сальвия. Кроме того, и сам Гальба не очень силен. После молодого, расточительного и необузданного Нерона суровый, прижимистый и осмотрительный старец может разочаровать жителей Рима, больше опирающихся на эмоции, чем на разум. Сальвий – другое дело, он тоже тщеславен и тянется к роскоши, однако контакта с римлянами у него пока еще нет. Возможно, со временем все переменится. Но Юст не был уверен, что это время у Сальвия есть.

Его мысли были прерваны прибытием нового посетителя.

– Господин,- объявил Моностадес,- к тебе Кай Туллер – первый центурион генерала Авла Цецины Алиена.

В кабинет, тяжело ступая, вошел бравый служака – мощный и явно привыкший к плащу и кирасе больше, чем к тоге, сейчас облегавшей его. Бороду вошедший стриг коротко – по моде северных гарнизонов, зато его волосы были длиннее, чем требовал римский вкус.

– Скажи-ка,- заговорил Юст, поднимаясь навстречу гостю и улыбаясь ему как старинному другу,- твой генерал все так же берет в походы супругу, а та по-прежнему носит длинный огненно-рыжий плащ?

Лицо центуриона смягчилось.

– Да, И сам Цецина по-прежнему питает пристрастие ко всему яркому.

Юст снисходительно усмехнулся.

– Мы не виделись с ним много лет, но я хорошо помню его речи. Он прирожденный оратор, твой генерал.

– Это верно,- кивнул в ответ Туллер. Его несколько смущала непривычная обстановка и роскошь, в которой утопал сенаторский кабинет. Он взглянул на хозяина, словно ища поддержки, и Юст указал ему на кресло, в котором несколько минут тому назад сидел кандидат в императоры Рима.

– Как я понимаю, тебе поручено что-то мне сообщить? – Юст усадил гостя и сел сам, изобразив на лице внимание.

– Цецина встревожен тем, что творится в столице. Ему нравится Гальба, но он сомневается, по плечу ли ему императорская порфира.- Туллер огладил огромной ручищей бородку и счел нужным прибавить: – Не могу сказать, что не разделяю его сомнений.

– Ага,- вкрадчиво произнес Юст.- Но Гальба, похоже, намерен назначить своим преемником Марка Сальвия Огона.- Он выжидающе смолк.