К сожалению, Статистическое управление не комментирует публикуемые данные, а то народ давно бы узнал, к какой пропасти мы идём, куда нас толкает алкогольная мафия. Но то, что не делает Статистическое управление, иногда удаётся патриотам-трезвенникам. Они вывели («Знание — сила», 1989, № 2) очень важный социологический закон: если среднее душевое потребление составит более 17 л. абсолютного алкоголя в год, то рождение дефективных и умственно отсталых детей превысит рождение нормальных детей. А это значит, что начнётся самоуничтожение нации.
К 1983 г. среднедушевое потребление абсолютного алкоголя поднялось в нашей стране до 11,3 л. Иначе — на каждого жителя СССР, включая грудных младенцев и старушек, приходилось более семи трехлитровых баллонов водки. Сколько же купили и выпили её тогда люди самого продуктивного возраста, люди из наиболее злоупотребляющих спиртным национальностей!
В то время, когда мы пили особенно рьяно, кое-кто над стаканами не дремал, усыпляя бдительность разговорами и уговорами пить с друзьями и близкими, в «приличной обстановке», а разрушал, опустошал, опошлял и опоганивал всё, что для нас дорого и свято. Что не было уничтожено в первые десятилетия после революции, поспешно стиралось с лица земли под звон фужеров в последние 20 — 30 лет, в так называемый период застоя и упадка. Рушились храмы, национальные памятники, традиции, перелицовывались школьные учебники, искажалась русская литература, музыка, театр. Телевидение почти целиком стало русофобским. Национальные шедевры, которыми восхищался мир, заменялись пошлыми космополитическими поделками, в которых такие понятия, как любовь к Родине, Отечеству, исчезли напрочь...
Как известно, больше всех от алкоголя страдают женщины. Еще нарком здравоохранения Н. А. Семашко писал: «Можно сказать, что сколько водки выпили мужья, столько их жены и дети пролили слёз!» Я получаю множество писем от женщин, которые льют слёзы и просят спасти погибающих от водки отцов, мужей, сыновей, внуков.
Одно такое письмо из города Первоуральска произвело на меня особенно сильное впечатление. Копию его прислала мне работница одного из уральских заводов В. Стольникова. Её сын буквально погибал от водки, женщина металась, обращалась во все инстанции, умоляла спасти его. Общаясь с людьми, Виктория Степановна увидела, что несчастье, постигшее её, охватило весь город, всю страну. Она встречалась с сотнями женщин, которые оказались в таком же положении. Они написали письмо, в котором было излито буквально всё народное горе, и разослали его почти во все центральные органы власти.
«Мы, женщины Первоуральска, обращаемся в высшие государственные инстанции с просьбой ответить на вопросы, волнующие нас более всего. Общество развитого социализма на грани развитого алкоголизма. Винно-водочная продукция, выпускаемая у нас, в больших количествах завозимая из-за границы, — мощное и грозное оружие, от которого остаются кладбища людей и идей. Мозг человека — вот его главная мишень. В государстве рабочий класс просто-напросто спивается.
А беспробудное пьянство деревни?! Эта стихия почти неуправляемая! И ревут сутками недоенные коровы, а механизаторы наутро не могут вспомнить, где оставили трактор.
При таком поголовном пьянстве деревни выполнение Продовольственной программы нереально.
Знают ли депутаты Верховного Совета, треть из которых женщины, за какой бюджет они так дружно голосуют? Кем конкретно в нашей стране планируется, утверждается всё увеличивающийся чудовищный выпуск спирто-водочных изделий? По каким показателям мы далеко обогнали дореволюционную Россию? Кто конкретно в нашей стране заваривает эту алкогольную кашу, от которой мы умрем гораздо скорее, чем от ядерной бомбы?
Спросите пьющего, отчего он пьёт, и он ответит вопросом: «А кто нынче не пьёт?» Уже и армия, и флот, и вузы, и университеты, и учреждения всех рангов перестали быть оплотом трезвости.
Как прикажете понимать такую политику, когда государство одной рукой подписывает решения об усилении идеологической работы, а другой рукой наливает стакан, увеличивает продажу алкоголя?
Человек, подписывающий документ об увеличении винно-водочных изделий, должен знать, что он предписывает гибель миллионам людей и миллионам семей, расписывается в совершении тяжких преступлений.
Известно ли ему, что употребление алкоголя — не вредная привычка, а наркомания со всеми вытекающими последствиями? Поэтому просветительная работа, выявление и лечение алкоголиков без законодательных мер неэффективны. Только законодательное положение по ограничению выпуска и покупки спиртных напитков, вплоть до сухого закона, может оказать серьёзное влияние на здоровье общества!
Урал — опорный край державы — стал краем массового алкоголизма. Даже Демидов не позволял спаивать рабочий люд, потому что был рачительным хозяином.
В Госплане, который с каждым годом наращивает выпуск и закупку алкоголя, должны знать, к примеру, что норма масла у нас на Урале — 300 г. на человека в месяц. А норма спиртных напитков — 350 г. в день.
На Урал везут не фрукты или нужные продукты, а водку, водку, водку. У нас, словно грибы после дождя, растут винные магазины и пивные ларьки. По какому пути ни шел бы рабочий домой, на его пути 2, 3, 4 пункта, продающих алкоголь. В дни получки, праздники врачи-хирурги, как на войне, не отходят от операционных столов: везут колотых, резаных, ещё живых и уже мёртвых.
Водкой мы прикрываем нашу бесхозяйственность и безынициативность, неумение считать собственные потери. По всем потерям — нравственным и физическим — алкоголизм — настоящая интервенция внутри страны. Так что вопрос «пить или не пить?» на сегодня означает: быть или не быть нашей стране. А государству уже давно пора, как грозное предостережение, поставить обелиск жертвам алкоголизма и написать на нем слова: «Спите спокойно, это не повторится».
Под письмом стоит 245 подписей — врачи, медсестры, воспитатели, инженеры, рабочие, ветераны труда, учащиеся.
Но и это письмо осталось без внимания. Лишь вызвали Викторию Степановну в КГБ, где сделали соответствующее предостережение о том, чтобы она не занималась компрометацией партии и правительства.
Факты, наблюдаемые повседневно в каждом городе, в каждом населённом пункте, говорили о настоящей катастрофе, нависшей над страной и обществом. Письма, наполненные людским горем, в большом количестве шли в центральные органы власти, копии многих из них я сам посылал в ЦК, но никакого ответа ни я, ни авторы этих писем не получили, и трудно в чём тут дело. Или они попадают к «ломехузам», которым эти письма, возможно, даже доставляют радость, или же они оказываются в руках таких бюрократов, которых не проймёт никакая народная боль. Печать их тоже не публикует, хотя мне хорошо известно, в том числе и по личному опыту, что таких писем приходит в редакции газет и журналов — миллионы. Но пресса предпочитает печатать статьи «ломехуз», которые пишут, что у нас если что и случается, то только с лицами, которые злоупотребляют водкой. С умеренно же пьющими всё в порядке.
«Ломехузами» всех мастей и рангов так опорочена идея «сухого закона», что опускаются руки даже у тех, кто настроен был недавно придерживаться его в пределах собственной семьи или коллектива. Народ не знает всей правды об алкоголе, о пагубности для организма даже самых минимальных доз спиртного.
Всё это привело меня к мысли продолжить разговор с читателями. Моя книга не будет лёгким чтением, возможно, вызовет споры и — наверняка! — нападки тех, кто цинично и преступно равнодушен к судьбе своего народа. Народа, перед которым в силу многих причин стоит сегодня отнюдь не отвлечённая, а очень реальная проблема — выживания.
Правда об алкоголе очень страшна. И она видна не сразу. Наоборот, потребление алкоголя сначала вызывает эйфорию, создавая иллюзию благополучия. И в стремлении к такой иллюзии люди, не зная, к чему это приводит, относятся к алкоголю, как к безобидному напитку. Это муссируют и развивают «ломехузы», которые всем внушают, что «алкоголь вызывает приятное ощущение комфорта... А на следующий день, когда человек проснётся, все влияние улетучивается, не оставляя никаких последствий».