Частично цепную реакцию в 4-м блоке уменьшил взрыв, который выбросил из активной зоны до 5 % ядерного топлива (называют и большие цифры). Но целиком погасить он ее не мог. Дело в том, что активные зоны энергетических реакторов содержат массу ядерного топлива, многократно большую критической. Иначе и нельзя, от выгорания урана и накопления «осколочных» продуктов реакция быстро угаснет, реактор перестанет работать. Поэтому там так много регулирующих, компенсирующих и аварийных стержней. Фактически в реакторе идет много цепных реакций деления, в каждом участке своя.

Поэтому окончательно погашена была эта реакция в разрушившемся РБМК — и, вероятно, после 1 мая — только забрасыванием его огнедышащего развороченного «кратера» через дыру в крыше мешками с порошком борной кислоты с вертолетов. (Бор — наилучший гаситель нейтронов.) Известно, что это не сразу далось, вертолетчикам для прицельного «мешкометания» пришлось снижаться так, что они рисковали немногим меньше, чем пожарные.

Оценим поэтому прежде всего вероятность удачи (да, так!) — вероятность события «гашение цепной реакции».

Событие это складывается из нескольких:

1) взрыв реактора разворотил крышу-и тем обеспечил возможность последующего «мешкометания»; если бы он пошел вбок, выворотил стену, этой возможности не было бы; оценим вероятность и того и другого случая в Р1==0,5 (как для орла или решки в подбрасывании монеты);

2) отважные и эффективные действия пожарных: сбив пожар, они не дали обрушиться всему, что там могло обрушиться в громадном здании на реактор, тем опять-таки обеспечив возможность для главного события; вероятность Р2=0,7;

3) отважные и эффективные действия вертолетчиков по прицельному «мешкометанию» на реактор; вероятность Р3=0,7.

Может показаться, что, оценивая в процентах последние два события, я бросаю тень на подвиги этих людей, ставлю под сомнение-и т. п.; ничего подобного. Эти люди сделали для нас все, и благодарная память наша о них всегда будет чиста. Вероятностями же я оцениваю, насколько нам может повезти в следующий раз. Известно, что среди персонала ЧАЭС оказались и люди струсившие, растерявшиеся. Более того, все мы помним, как позорно несколько месяцев спустя вели себя в Цемесской бухте капитаны «Адмирала Нахимова» и сухогруза «Васева»; а ведь это капитаны — первые после бога на своих кораблях. Всяко бывает.

— Так почему тогда вероятности 0,7, а не 0,5?

Потому что это их долг.

Вероятность удачи определяется как произведение вероятен трех этих событий: Р=Р1Р2Р3=0,5х0,7х0,7=0,245. Чтобы не мелочиться — одна четвертая.

…Может, слова «божье попущение» все-таки надо писать без кавычек?

Что ж, тем внимательнее стоит исследовать, что могло произойти с вероятностью три четвертых.

Каков запас энергии в 192 тоннах урана нового РБМК-1000? Самая простая оценка не требует даже того, чтобы вникать в физику: он должен выдавать 1 ГВт (109 Вт) электрической мощности в течение 20 лет. Плюс втрое больше от него уходит в рассеянное тепло. 4 ГВт помножить на число секунд в 20 годах, получим:

Е=2,52х10¹⁸Дж@ 6,01х10¹⁷ калорий

Если словами, то шестьсот миллионов миллиардов калорий — но что здесь слова!

…Вот это больше всего и смущает население. Чтобы получить такие гигаватты на тепловой электростанции, к ней чуть ли не ежедневно подгоняют составы с углем, отваливают или вывозят горы золы и шлака. А здесь — раз привезли (192 т урана-или в виде двуокиси 220 тонн-это четыре товарных вагона), и далее всей этой энергии осталось только выделяться.

А если не на 20 лет растянется выделение — побыстрее?

Прикинем чисто умозрительно/ что означало бы выделение такой энергии за секунды. Если положить среднюю удельную теплоемкость материалов реактора и окрестного железобетона 0,4 кал/г. градус (это с походцем), то получится, что эта энергия нагреет сам реактор, окружающий его графит и еще примерно такую массу железобетона-т. е. в целом массу порядка 10000 тонн (масса 9-этажного дома-башни) — до сотен миллионов градусов. До температуры ядерного взрыва. Ничего нового… кроме одного: взрыв т а к и х масс урана никогда еще не осуществлялся; все, что было, в пределах малой доли от нее.

Дальше наша умозрительность переходит в то, что уже описывалось: в атмосферу вымахивает газо-пыле-вой «гриб» километровых размеров, в нем вспыхивает то, что «ярче тысячи солнц»… с одной опять-таки поправкой: в силу громадности выделившейся энергии (куда против нее той, что запасена в десятке килограммов ядерной взрывчатки среднего боевого заряда!) будет сожжено все в пределах прямой видимости. Одинаково дерево и сталь, животные и бетон. Если такой «реактор-солнце» вымахнет на 1 километр — то в радиусе 113 км от него; если поднимется на 100 км, что вполне реально при таких энергиях, — то в радиусе 1130 км; применительно к Чернобылю-по Ленинград на севере, по волжские города на востоке и по Прагу и Дрезден на западе.

Но полно, возможно ли такое? Возможен ли «бомбовый вариант», бомбовый взрыв аварийного реактора? По этому пункту как раз более всего и хотелось бы получить обоснованное опровержение от ядерщиков. Как оппонент, со своей стороны хочу обратить внимание, во-первых, на прямое и четкое определение в «Справочном руководстве по физике» Яворского и Селезнева (М., «Наука», 1984): «Атомная бомба является особым реактором на быстрых нейтронах, в котором происходит неуправляемая цепная реакция…»-ибо и энергетические реакторы работают на быстрых нейтронах; во-вторых, на эпиграф к разделу.

До прочтения этой статьи в МСЭ я и сам верил, что уран-238 — т. е. просто природный уран, состоящий из этого изотопа на 99,3 %, а равно и идущий (с небольшим обогащением изотопом-235) в реакторы АЭС — не «бомбовый» материал. Оказывается, не только «бомбовый», но и-в силу относительной дешевизны-самый страшный из всех. Эти трехступенчатые ядерные монстры, в которых термоядерная бомба оказывается только капсюлем-детонатором для основного заряда из u-238, редко описывают— но они существуют. Вряд ли их много, ибо таких достаточно по одной-две на полушарие… но они есть.

Конечно, отличие от реактора — и конструктивное, и особенно тем, что в нем нет этой «средней ступени», термоядерного запала, обеспечивающего самые быстрые, энергичные нейтроны для урана-238,— весьма существенное. Но все же, все же, все же…

И уж, безусловно, реакторы будут «задействованы» описанным в эпиграфе образом при попадании на площадку АЭС термоядерной ракеты или бомбы. Все, сколько их там есть.

Чтобы закруглиться с неприятной «бомбовой» темой, надо рассеять одну довольно популярную иллюзию. Общеизвестно, что мировой арсенал ядерного оружия содержит сейчас около 50 тыс. единиц (бомб, головок ракет, мин) суммарной мощью в 12000 Мт (мегатонн) тротилового эквивалента; это соответствует примерно миллиону «хиросимских» бомб. Числа весьма впечатляющие, шести— и десятизначные… целый Эверест тротила. Четыреста ныне действующих в мире энергетических реакторов общей мощностью в 280 тыс. мегаватт против этого не очень смотрятся.

Но введем, наряду с тротиловым, понятие «урановый эквивалент». Ведь так ли, этак ли, но все сводится к выделяемым энергиям: 1 кг u-235 (и любого другого делящегося вещества) при полном делении всех ядер равен 20 000 т тротила, выделяет при взрыве энергию в 20 млрд килокалорий. С поправкой на то, что делятся при взрыве не все ядра, уменьшим эту энергию вдвое.