Все это я слово в слово изложил письменно г-ну капельмейстеру, на что получил от него следующий ответ от 26 мая 1750 года:

«Г-ну Шрётеру прошу передать мои поклоны — впредь до тех пор, пока не буду в состоянии сам [ему] написать, поскольку хочу снять с себя вину за изменение его рецензии, ибо я вовсе в том не виноват, а таковую [вину] (с. 195) следует возлагать исключительно на того, кто занимался напечатанием».

На то последовал ответ г-на Шрётера от 5 июня 1750 года:

«Г-н капельмейстер Бах остается виновным, как бы он — будь то ныне или в будущем — ни извивался. Он может, однако, по-умному положить конец этому делу, если он

1) публично признает, что „христианские соображения“ исходят от него — NB. mut[atis] mut[andis];[408]

2) изобличит господина ректора Бидермана в том, что главное намерение оного — в его сочинении — никоим образом не было направлено на [то, чтобы воздать] хвалу музыке и к ней причастным[,] и что подбавленные им два с половиной цветистых выражения, восхваляющие музыку, представляют собой лишь рваное покрывало, через каковое, однако, ясно различима злонамеренность его по отношению к невинной музыке;

3) и надо заставить неизвестного автора „соображений“, именуемых искренними, назвать себя. Поистине, такое деяние капельмейстера даст [ему — ] г-ну Баху [-] особую честь, нашему господину Маттезону — нежданное и вполне заслуженное удовлетворение, а благородной музыке — дальнейшее процветание. Сие благонамеренное предложение просит — с покорнейшими поклонами — препроводить в Лейпциг

К. Г. Шрётер».

Сообразно долгу своему [я] не мог не сообщить таковое [пожелание] господину капельмейстеру Баху. Поскольку же вскоре последовала его смерть, не имел чести получить от оного ответ.

[Г. Ф. Айникке (из составленных Я. Маттезоном «Семи бесед мудрости с музыкой»). — Франкенхауэен, 8.I. 1751 г.]

302 (II/604)

На то, чтоб восхвалять господина Баха, Вы <(Ф. В. Марпург)> имеете основания, и я был бы глупцом, если бы возымел намерение оспорить достоинства этого великого человека; вот только нужно признать, что удовольствию музыка его не служит, и (с. 196) любитель, в музыке не разбирающийся, никогда не обретет вкус к столь трудной гармонии.

[Ф. Финацци (в журнале «Вольные суждения и вести…»). — Гамбург, 12.V. 1750 г.]

303 (II/620)

[…] Корреспондент [мой] в довершение всего теперь намерен еще и подпортить славу знаменитого и ныне покойного г-на Баха. Он делает вид, что как бы из милости оставляет его среди великих, — да и то не всерьез. Он не признаёт за его музыкой способность доставлять удовольствие слушателям, каковые якобы не в состоянии обрести «вкус к столь трудной гармонии». Однако: допустим, гармонии этого великого человека столь трудны, что не всегда оказывают желаемое воздействие, — тем не менее знатокам музыки они доставляют истинное наслаждение. Не всем ученым дано понять Невтона;[409] но те, кто настолько преуспел в глубокомысленных науках, что в состоянии понять его, как раз находят особое удовольствие и истинную [для себя] пользу в чтении его работ. Короче: Бах был подлинным украшением немцев, и память о нем, делающая произведения его бессмертными, принесет — среди знатоков музыки — нашему отечеству прочную славу; и пусть итальянский кастрат говорит по сему поводу что угодно.

[И. Ф. Агрикола, «Послание господам авторам вольных суждений…». — Берлин, 28.VIII. 1750 г.]

304 (III/642)

Возражения, с коими выступает нойштадтский господин против покойного господина Баха, меня ничуть не шокируют: такие вещи находятся за пределами [разумения] итальянцев. Было бы постыдно пускаться по сему поводу в спор.

Из-под пера его — простейший оборот

Ценней, чем все, на что способен их народ.

Не так легко пробудить [способность получать] удовольствие в ушах, зачерствевших от предрассудков. А когда к сему присовокупляется еще и воинствующее невежество — налицо уже обе причины, полностью исключающие таковое [пробуждение]. Но как в Греции был только один Гомер и как в Риме был только один Вергилий — так и в Германии, видимо, был и остается только один Бах, с коим во всей Европе никто не (с. 197) сравнился в прежние времена — будь то в искусстве композиции или в игре на органе и клавесине — и коего никто не превзойдет в грядущем мире. Столь прославленная гармония и искусность падре Мартини, одухотворенность и изобретательность Марчелло, напевность и [чистота] вкус[а] Джеминьяни и хватка Алессандро [Скарлатти] — все это, вместе взятое, далеко еще не составляет [того, что заключено в искусстве] Баха.

[Ф. В. Марпург, «Мысли об итальянских музыкантах». — Хальберштадт, 1751 г.]

305 (II/583)

Высокоблагородный высокочтимый господин вице-канцлер. Податель сего[, состоящий] композиторам] при моей капелле, Харрер, есть то самое лицо, каковое я, будучи в Лейпциге, рекомендовал Вашему высокоблагородию к будущему замещению должности тамошнего музикдиректора на случай кончины господина Баха. Поскольку оный намерен — в порядке испытания — [представить и] исполнить там музыку своего сочинения и тем самым показать свои возможности в музыке, — постольку [я] хотел бы сим убедительнейше просить Ваше высокоблагородие не только дать означенному Харреру на то разрешение, но и вообще благосклонно оказать [ему] всяческое содействие в достижении его конечной цели.

[Граф Г. фон Брюль — бургомистру Я. Борну (в Лейпциг). — Дрезден, 2.VI. 1749 г.]

306 (II/584)

8 [июня] по велению досточтимого высокомудрого магистрата сего города и в присутствии большинства [членов] оного в большом музыкальном концертном зале в «Трех лебедях» на Брюле господином Готлобом Харрером, руководителем капеллы его превосходительства тайного советника и премьер-министра графа фон Брюля, с огромным успехом выдержано было испытание на будущее канторство св. Фомы — на случай возможной кончины капельмейстера и кантора господина Себаст. (с. 198) Баха. — См. прилагаемое церковное сочинение на 1[-е] воскресенье после Троицына дня.

[И. С. Ример, рукописная городская хроника. — Лейпциг, 8.VI. 1749 г.]

307 (II/598)

В прошедшую субботу и вчера вечером господин кавалер Тейлор читал в концертном зале — в присутствии почтенного общества ученых и других влиятельных лиц — публичные лекции. Поразителен приток [обращающихся] к нему людей, ищущих его [врачебной] помощи. В числе других он оперировал — причем с наижелательнейшим успехом — и господина капельмейстера Баха, из-за [слишком] частого употребления зрения почти совершенно оного лишившегося, — какового неоценимого счастья многие тысячи людей сему всемирно знаменитому композитору от души желали и всячески господину Тейлору за то признательны. Из-за большого количества образовавшихся у него здесь дел он сможет отправиться в Берлин не ранее конца текущей недели.

[Сообщение в «Берлинской привил. газете». — Лейпциг, 1.IV. 1750 г.]

308 (III/712)

Но — дабы продолжить — я повидал великое множество примечательных животных, таких, как дромадеров, верблюдов и др., особенно в Лейпциге, где я вернул зрение одному прославленному мастеру музыки, уже достигшему 88[-го] года [жизни].[410] Это тот самый человек, вместе с которым поначалу воспитывался [(?)] знаменитый Гендель, с кем я когда-то рассчитывал достичь такого же успеха, так как тому, казалось бы, благоприятствовали все обстоятельства[, в том числе] движение зрачков, [воздействие] свет[а] и пр., однако дальнейшее обследование показало, что глаз был поражен параличом.