Что сказать о такой работе? Труд тягчайший и скрупулезный. Для свершения этого труда — это единственный способ — не следует погружаться в глубокие медитации, которые затрагивают только вершину нашего существа, добиваться необыкновенных концентраций или экстазов, нужно, напротив, оставаться прямо в гуще вещей, работать на телесном уровне, у самого подножья лестницы, каждую минуту дня и ночи. Именно поэтому Шри Ауробиндо настаивал на необходимости внешней работы и самых основных обычных физических упражнений — потому что это единственный способ померяться силами с Материей и привнести в нее немного истинного сознания или, вернее, позволить проявиться Агни. Именно поэтому сам Шри Ауробиндо днем много времени ходил, а все ночи напролет работал. В этой внешней работе, и именно благодаря ей, для ищущего становятся видимы все ложные вибрации, все дурные привычки [ «морщины»][403] тела, как говорит Мать. И каждую ложную вибрацию нужно будет «сгладить». Но мы говорим обо всем этом так сказать, «со стороны отрицательной». В действительности во всем мире и во всякой вещи есть только одна вибрация — Вибрация божественной радости — та Вибрация — потому что Бог есть Радость; как только внедряется ложь, сама эта вибрация начинает тускнеть, становится жесткой и напряженной — все начинает скрипеть, скрежетать. Страдание — это верный знак лжи. Боль — это Ложь мира. Поэтому вся задача ищущего — не столько бороться с так называемыми дурными вибрациями, сколько хранить в себе истинную вибрацию, не давать ей угаснуть, хранить божественную радость в теле, ибо эта радость обладает силой снова приводить в порядок, в согласие, расслаблять и излечивать все те ложные жалкие вибрации, щемящие, изнурительные, в которых постоянно живут наши клетки. Было бы утомительно — так утомительна и сама работа — описывать бесчисленные лазейки, созданные ложью в теле, которыми старость, болезнь и смерть проникают в него. Пусть каждое дело делается только истинным путем, — говорит Мать, а ведь даже для простого, повседневного дела, движения сколько существует ложных вариантов! Это, кстати, может стать одним из многих направлений работы: мы делаем все с напряжением, поспешно, кое-как, бессознательно; постоянно понуждаемые к ответу требованиями внешней жизни (не говоря уже о кризисах), физически мы ведем себя, как пациент у зубного врача; сжимаясь, съеживаясь, мы постоянно в судорогах то ли из спешки, то ли из страха, из заботы, из жадности — таково наследие миллионов лет нашей животной жизни: наша субстанция сохраняет память о всей предшествующей борьбе за выживание, и ее непосредственная реакция — сразу напрячься. Это напряжение является одной из причин смерти, а также основным препятствием для установления истинной вибрации. Когда мы напрягаемся под каким-то ударом, мы собираем всю нашу витальную силу в одной точке для защиты; огромный поток резко проходит сквозь маленькое отверстие, которое краснеет и начинает болеть. Если бы могли расширить наше физическое сознание и амортизировать удар вместо того, чтобы отражать его, то мы не испытывали бы боли, ибо всякое страдание — это ограниченность сознания, на всех уровнях. А теперь представьте, что горячая золотая супраментальная пыль заполняет наши клетки, а тело реагирует как обычно, сжимаясь и напрягаясь, — все взорвалось бы в мгновение ока. Иными словами, наше клеточное сознание, как и наше ментальное и витальное сознание, должно научиться расширению и быть универсализировано. И туда должно быть низведено космическое сознание. В ментальном безмолвии универсализируется ментальное сознание; в витальном покое универсализируется сознание витальное; в неподвижности универсализируется сознание физическое. Неподвижность, восприимчивость и клеточное расширение, по-видимому, являются одними из основных условий для того, чтобы телесная субстанция была в состоянии вместить Агни не разрушаясь.

Но тут возникает еще одна чрезвычайно важная проблема. Универсализация физического сознания? Но если такое тело только одно-единственное, оно же не в пустоте! Оно соприкасается с другими телами, да и со всей ложью мира. А это уже борьба не одиночки, это становится битвой всего мира. И здесь мы подходим к самой сути всей проблемы. В этой физической просветленности, которой добился ищущий, он делает еще одно, довольно жестокое открытие: улетучиваются все его йогические достижения и силы. Он уже победил болезнь, может быть, даже гравитацию, овладел функциями своего тела, мог принимать яд без всякого для себя вреда, короче, стал полным хозяином в своем доме, поскольку хозяином стало его сознание. Но в тот момент, когда он принимает решение трансформировать свое тело, все его силы вдруг исчезают, уходят, как вода в песок. Болезнь поражает его, как если бы он был простым новичком, его органы начинают сдавать, все идет не так. Казалось бы, тело должно забыть свой прежний — вредоносный способ функционирования и научиться делать все по-новому. Но тут в игру вступает сама Смерть. Между двумя способами функционирования, старым и новым, когда символические органы замещаются истинной Вибрацией, грань между жизнью и смертью почти стирается, и, может быть, для того чтобы по-настоящему победить, мы должны быть в состоянии даже пересечь эту грань и вернуться назад. Это то, что Мать называла умереть до смерти [mourir a la mort] — после того, как она едва вышла из одного из своих опытов. Короче говоря, все нужно встречать лицом к лицу, а это «все» сопротивляется. Нам уже знакомо то же самое явление на высших уровнях сознания, когда ищущий становится на путь, все идет не так: он думал, что его ум прочно укреплен в истине, и вдруг его посещают самые агрессивные внушения и сомнения, он полагал, что он чист и честен, и вдруг он переживает целый ряд витальных ужасов, которых хватит, чтобы отпугнуть самых отъявленных негодяев из мира земного, да и не только из него. Иными словами, как говорил Шри Ауробиндо, мы не можем решить проблему ни на каком плане, если не встретим лицом к лицу исключительно все препятствия на пути нашей Цели. В противном случае не будет никакой победы — только подавление. На любом плане нужно не удалять зло, а убедить его в том, что оно несет в себе свет. Йогин, который с помощью своей силы освободился от болезни, не решил проблему: он лишь заставил замолчать силы болезни. И можно легко понять, что трансформация невозможна до тех пор, пока эти силы просто молчат из принуждения и продолжают рыскать по темным углам, ожидая своего часа. И поскольку из вселенной ничего нельзя выбросить, их нужно обратить. Но как? Смерть и болезни находятся повсюду, они — в подсознании тела, всех тел в мире. йогин, который победил болезнь и отсрочил смерть (правда, ненадолго — и это вполне справедливо), победил ее только для себя, и именно поэтому его триумф не мог и не может быть полным — как мудр Закон! Он [йогин] построил защитную скорлупу, укрылся в ней, этакий эмбриончик света, а все остальное вокруг него путь бурлит, как обычно. Но как только открывается скорлупа, все возвращается вновь! Есть только одно тело! Рамакришна ощущает боль, когда в его присутствии хлещут буйвола. Мать борется с кровотечением, причиняющим страдания ученику в нескольких сотнях миль от нее (причем она ничего не знает об этом) — эти и подобные факты ставят нас перед лицом подлинной проблемы — тело находится повсюду! — восклицает Мать. Нужно добиться победы повсюду, для всех тел и для всей земли. Ничто нельзя преобразовать до тех пор, пока не будет преобразовано все. В противном случае — просто одиночество в маленькой отдушине света. А какой в этом смысл? Что хорошего в том, что один человек переделан, если все остальное человечество продолжает умирать? Поэтому тело пионера трансформации — это поле битвы всего мира, здесь в едином фокусе все сходится вместе, чтобы сразиться в бескомромиссном бою. Есть одна главная точка в самом низу, узел жизни и смерти, где решается судьба мира. В этой единственной точке собрано все.