Je suys celluy au cueur vestu de noir...[20].

Я тот, чье сердце черный плащ облек...

В прежней лирике, даже в поэзии dolce stil nuovo, персонификацию все еще воспринимали вполне серьезно. Но для Шарля Орлеанского уже более нет границы между серьезностью и иронией; он шаржирует приемы персонификации, не теряя при этом в тонкости чувства:

Un jour a mon cueur devisoye

Qui et secret a moy parloit,

Et en parlant lui demandoye

Se point d'espargne fait avoit

D'aucuns biens, quant Amours servoit:

Il me dist que tres voulentiers

La verite m'en compteroit,

Mais qu'eust visite ses papiers.

Я -- с сердцем как-то толковал,

Сей разговор наш втайне был;

Вступив в беседу, я спросил

О том добре, что одарял

Амур -- коль ты ему служил.

Мне сердце истинную суть

Открыть не пожалеет сил, --

В бумаги б только заглянуть.

Quant ce m'eut dit, il print sa voye

Et d'avecques moy se partoit.

Apres entrer je le veoye

En ung comptouer qu'il avoit:

La, de ca et de la queroit,

En cherchant plusieurs vieulx caiers

Car le vray monstrer me vouloit,

Mais qu'eust visitez ses papiers...[21]

И с этим я оставлен был,

Но путь его я проследил.

Он в канцелярию лежал,

Там к строкам выцветших чернил

Свой сердце устремило пыл,

Тщась кипу дел перевернуть:

Дабы всю правду я узнал,

В бумаги нужно заглянуть...

Здесь преобладает комическое, но далее -- уже серьезное:

Ne hurtez plus a l'uis de ma pensee,

Soing et Soucy, sans tant vous travailler;

Car elle dort et ne veult s'esveiller,

Toute la nuit en peine a despensee.

En dangier est, s'elle n'est bien pansee;

Cessez, cessez, laissez la sommeiller;

Ne hurtez plus a l'uis de ma pensee,

Soing et Soucy, sans tant vous travailler...[22]

В ворота дум моих не колотите,

Забота и Печаль, столь тратя сил;

Коль длится сон, что мысль остановил,

Мучений новых, прежним вслед, не шлите.

Ведь быть беде, коль не повремените, --

Пусть спит она, покуда сон ей мил;

В ворота дум моих не колотите,

Забота и Печаль, столь тратя сил...

Любовная лирика, проникнутая мягкой грустью, приобретала для людей XV столетия еще большую остроту из-за того, что ко всему этому примешивался некоторый элемент профанации. Но травестия любовного в церковные одеяния приводит не всегда к непристойному образному языку и грубой непочтительности, как в Cent nouvelles nouvelles. Она сообщает форму самому нежному, почти элегическому любовному стихотворению, созданному в XV в.: L'amant rendu cordelier a l'observance d'amours.

Мотив влюбленных как ревностных исполнителей устава некоего духовного ордена дал повод для превращения круга Шарля Орлеанского в поэтическое братство, члены которого называли, себя "les amoureux de l'observance". К этому ордену, по всей видимости, и принадлежал неизвестный поэт -- не Марциал Оверньский, как ранее предполагали[23], -- автор L'amant rendu cordelier.

Бедный, разочарованный влюбленный, удалившись от мира, попадает в чудесный монастырь, куда принимают только печальных "les amoureux martyrs" ["мучеников любви"]. В тихой беседе с приором излагает он трогательную историю своей отвергнутой любви, и тот увещевает его позабыть о ней. Под одеянием средневековой сатиры уже чувствуется настроение, свойственное скорее Ватто и культу Пьеро, не хватает лишь лунного света. "Не было ли у нее в обычае, -- спрашивает приор, -- бросить вам время от времени любовный взгляд или, проходя мимо, сказать вам: "Dieu gart" ["Храни Господь"]?" -- "Столь далеко у нас не зашло, -- отвечает влюбленный, -- однако ночью я простоял целых три часа перед ее дверью, не сводя глаз с водостока":

Et puis, quant je oyoye les verrieres

De la maison que cliquetoient,

Lors me sembloit que mes prieres

Exaussees d'elle sy estoient.

Когда же мне донесся в слух

Оттоль идущий звон стекла,

Тогда мне показалось вдруг:

Моим мольбам она вняла.

"Были ли вы уверены, что она вас заметила?" -- спрашивает приор.

Se m'aist Dieu, j'estoye tant ravis,

Que ne savoye mon sens ne estre,

Car, sans parler, m'estoit advis

Que le vent ventoit[24] sa fenestre

Et que m'avoit bien peu congnoistre,

En disant bas: "Doint bonne nuyt";

Et Dieu scet se j'estoye grant maistre

Apres cela toute la nuyt.

Я поражен был наипаче,

С собой не в силах совладать:

Мне показалось, не иначе,

Повеял ветер -- знак подать

Ей, и она -- меня узнать

Сумев -- шепнула: "Доброй ночи";

Бог весть о чем еще мечтать

Я мог в течение сей ночи.

В ощущении такого блаженства он спал прекрасно:

Tellement estoie restaure

Que, sans tourner ne travailler,

Je faisoie un somme dore,

Sans point la nuyt me resveiller;

Et puis, avant que m'abiller,

Pour en rendre a Amours louanges,

Baisoie troys fois mon orillier,

En riant a par moy aux anges.

Столь сильно духом я воспрял,

Что на постеле не метался,

Всю ночь златые сны вкушал

И до зари не просыпался;

Пред тем же, как вставать собрался,

Любви воздать хвалу желая,

Три раза я поцеловал

Подушку, от блаженства тая.

В момент его торжественного вступления в орден его дама, которая пренебрегла им, лишается чувств, и подаренное им золотое сердечко, покрытое эмалью из слез, выпадает из ее платья.

Les aultres, pour leur mal couvrir

A force leurs cueurs retenoient,

Passans temps a clorre et rouvrir

Les heures qu'en leurs mains tenoient,

Dont souvent les feuilles tournoient

En signe de devocion;

Mais les deulx et pleurs que menoient

Monstroient bien leur affection.

Другие, налагая бремя

На сердце, боль свою скрывали

И часословы все то время --

В руках же оные держали --

С усердьем, ревностно листали

Благих в знак помыслов своих;

Но очи -- слезы застилали

И выдавали чувства их.

Когда же приор в заключение перечисляет его новые обязанности и, предостерегая его, велит ему никогда не слушать пение соловья, никогда не спать под сенью "eglantiers et aubespines" ["шиповника и боярышника"], но главное -- никогда более не заглядывать в глаза дамам, стихи превращаются в жалобу на тему "Doux yeux" ["Сладостные очи"] с бесконечной мелодией строф и постоянно повторяющимися вариациями:

Doux yeulx qui tousjours vont et vienent;

Doulx yeulx eschauffans le plisson,

De ceulx que amoureux deviennent...

Нас очи сладостны в полон

Влекут, пред нами появляясь,

Тех согревая, кто влюблен...

Doux yeulx a cler esperlissans,

Qui dient: C'est fait quant tu vouldras,

A ceulx qu'ils sentent bien puissans...[25]

О перлы сладостных очей,

Сулящих: "Все, когда захочешь", --

Во власти коль они твоей...