— Потому что Майра была не вполне… — Персивал запнулся. — Ну, немного не в себе и к тому же несчастлива. Вот я и подумал, что, может быть…

— Вы подумали, что, может быть, она сама выписала себе пропуск на тот свет? Так вот, мистер Йорк, она этого не делала. За что же, по-вашему, мы упрятали в тюрьму Уолта — за неправильный переход улицы?

Персивал вздрогнул.

— Значит, он и впрямь сделал это?

— А вы так не думаете?

— Не знаю, инспектор. Я не понимаю, почему… — Он умоляюще посмотрел на Квинов. — Могу я спросить, что было на этой карточке?

— Буква «W», — ответил Эллери.

— «W»? И Уолт сознался?

— Нет.

— Тогда я не вижу доказательств, что это Уолт…

— Помните, мистер Йорк, какие буквы были на других карточках? — заговорил Ричард Квин.

— Буква «J» на карточке Роберта и «H» на карточке Эмили.

— А вы знаете полное имя Уолта?

— Думаю, его никто не знает, даже он сам.

— Джон Хенри Уолт, — сообщил Эллери.

— Джон Хен… «JHW»! Вот это да! — воскликнул Персивал. — Тогда это в самом деле он. — В его голосе звучала радость человека, чья мечта начала сбываться. — Полагаю, Уолт — законченный псих! Ну, теперь все в порядке.

— В том смысле, что вы в безопасности? — сухо спросил инспектор. — Очевидно, так оно и есть.

Йорк поднялся, казалось увеличившись вдвое в каждом измерении.

— Думаю, нам следует выпить, — весело заявил он. — Я угощаю.

— Сожалею, — ответил инспектор, — но я на службе.

— Хоть я и не на службе, — промолвил Эллери, — но тоже вынужден отказаться. Тем не менее, благодарю вас.

Пожав плечами, Йорк взял шляпу и вышел небрежной походкой.

Повинуясь жесту отца, Эллери подбежал к двери и закрыл ее, в то время как инспектор взялся за телефон.

— Вели? Персивал Йорк только что вышел отсюда, и я хочу, чтобы кто-нибудь незаметно проследил за ним. Кто там сейчас есть — Джонсон, Хессе?.. Тогда как насчет Зилгитта? Хорошо, пошли Зилли, а когда явятся Джонсон или Хессе, отправь их следом. Если что-нибудь случится с Йорком, Вели, я прикажу доку Праути распространить здесь возбудителей чумы! — Он положил трубку и прикрыл глаза ладонью.

— Зачем это? — спросил Эллери. — Ты ведь арестовал убийцу.

— Только не начинай морочить мне голову, сынок, — проворчал старик. — Я арестовал того, кого надо. Может быть, я не могу доказать, что Уолт проломил череп Роберту Йорку, и, возможно, никто не может доказать, что он столкнул под поезд Эмили Йорк, но я уверен, что он отравил Майру. Осталось сделать несколько заключительных штрихов, и наш малыш Персивал сможет спать спокойно.

— Очень возможно, — согласился Эллери. — Вот только по какой причине?

Старик устало откинулся на стуле.

— Выкладывай. Что ты имеешь в виду?

Эллери взял блокнот, карандаш и начал что-то рисовать.

— Вот так выглядят три карточки, которые получили жертвы. Посмотри.

— Они символизируют дома в Йорк-Сквере, не так ли? Если перечислять их, начиная с левой нижней по часовой стрелке, то мы получим дома Роберта, Эмили и Майры, что соответствует последовательности трех убийств… Таким образом, остается Персивал.

— Ну и что? На этих трех карточках три инициала Уолта.

— Да. Но Персивал, тем не менее, остается в стороне. А кто получает прибыль в результате трех убийств?

— Мне наплевать на прибыль Персивала, — устало произнес инспектор. — Эти убийства совершены не ради денег — вот и все. Мы знаем, что Уолт повинен по крайней мере в одном из них, а может быть, нам удастся доказать, что все три — дело его рук. Так к чему вся эта болтовня?

— Предположим, — сказал Эллери, — что доказательства против Уолта сфабрикованы.

— Кем сфабрикованы?

— Персивалом.

Старик, вцепившийся при слове «сфабрикованы» в край стола, услышав о Персивале, усмехнулся и откинулся назад.

— Ты так долго избегал всего очевидного, Эллери, что теперь просто его не замечаешь. Если я тебя правильно понял, то эти три убийства совершил не Уолт, а Персивал?

— Все, о чем я тебя прошу, — настаивал Эллери, — это рассмотреть подобную возможность.

— Охотно, — сухо отозвался старик. — Конечно, Перси мог сбросить глыбу на Роберта. Что касается Майры, то это куда менее вероятно, даже если игнорировать улики против Уолта. Но я готов допустить, что, пока Уолт был в ванной, а Констант и Энн Дру — в комнате Энн с Майрой, Перси мог пробраться в спальню и подсыпать в графин Майры крысиный яд. Но убийство Эмили, которое мог совершить практически любой человек в Нью-Йорке, никак не может быть делом рук Персивала. Это физически невозможно.

— Я забыл о его алиби, — удрученно произнес Эллери. — Хотя любое алиби… — с надеждой продолжал он.

Но инспектор покачал головой:

— Только не это, сынок. Оно поистине железное.

Эллери принялся быстро шагать по комнате, что означало кризис в его отношениях с тайной.

— Перестань мучить себя, Эл, — ласково посоветовал старик. — Это был Уолт. Он задумал уничтожить всех четырех Йорков, но мы остановили его после номера три.

Теперь покачал головой Эллери.

— Я в этом не убежден, — пробормотал он.

— Но, Эллери, — рассердился инспектор, — ведь Уолт беспокоил тебя с самого начала!

— Он и сейчас меня беспокоит. Но, папа, — Эллери прекратил ходить по комнате, — если Уолт совершил все эти убийства, то кто же посылал карточки?

— Карточки? Конечно, тоже Уолт.

— По-твоему, у него хватило творческого интеллекта придумать все это, в том числе карточки?

— На этот вопрос пусть отвечают психиатры.

— Думаешь, замыслив и осуществив идею насчет карточек, Уолт при этом смог одурачить старую ищейку вроде тебя и нескольких опытных полицейских?

— В каком смысле одурачить? — рявкнул инспектор, окончательно выходя из себя.

— Я имею в виду игрушечный печатный набор, который использовал Уолт, если он и в самом деле убийца. Ты ведь не нашел его, не так ли? А ведь ты и твои люди искали его несколько раз.

Они посмотрели друг на друга. Гнев инспектора испарился. Он забыл о печатном наборе.

— Папа, — снова заговорил Эллери.

— Что, Эл?

— Твои ордера на обыск все еще действительны?

— А в чем дело?

— Пошли! — позвал Эллери.

Глава 23

ПЕШКА

— Но, Пучи, — надула губки блондинка, — я никогда не слышала, чтобы ты так говорил.

— Ты отлично знаешь, что я могу говорить по-всякому, — откликнулся Персивал Йорк.

— Разве я сделала что-нибудь не так? — захныкала она.

Персивал окинул ее взглядом. В его глазах, напоминающих глаза лемура, светились твердость и настойчивость, не походившие на обычно свойственную ему капризную беспорядочность. Блондинке он впервые казался человеком, сбросившим тяжкую ношу и строящим большие планы.

— Как правило, ты все делала весьма недурно, — одобрительно заметил Персивал. — Но не забывай, моя милая, что и получила ты достаточно. Бесплатные развлечения, цветы, сладости, наряды, украшения…

— Пучи, я не хотела…

— И прекрати называть меня «Пучи»! Здесь общественное место.

Блондинка огляделась. Место было весьма уединенным, но формально и в самом деле общественным.

— Может быть, снова пойдем в отель, Пу… я хотела сказать, дорогой?

— Мне хорошо и здесь.

Блондинка закусила нижнюю губу так, что помада осталась у нее на зубах.

— Теперь ты выслушай меня, Перс. Все время, пока мы с тобой знакомы, нам приходилось прятаться по углам, но я ни о чем не спрашивала и ничего не требовала. А сейчас ты обращаешься со мной как с грязью!

Она в бешенстве взмахнула вилкой и вонзила ее в филе, после чего, испугавшись собственной вспышки, мрачно уставилась на ручку вилки, торчащую из тарелки, словно ракета на стартовой площадке.