Вот она пытается улечься в гамак… идет на каблуках по лесной тропе… учится грести… выдавливает вскочивший на носу прыщик…
– О боже… – тихо, почти одними губами вымолвила Бенедикт, не желая верить своим глазам.
Ник предал ее. Иначе как сделанные им фотографии попали на страницы журнала?
Как он мог?! Она ведь доверилась ему…
– Какой же я была дурой! – в сердцах воскликнула Бенедикт, стукнув кулаком по рулю. – Интересно, сколько Ник получил за эти кадры? Или он сделал это не ради денег, а чтобы отомстить мне за высокомерие?
Бенедикт завела мотор и медленно поехала в неизвестном направлении. Ей не хотелось ни возвращаться домой, ни выяснять отношения с Ником. Нет, она пока была не готова. Бенедикт не знала, что ей думать и делать. Она кружила по городу, пока не заметила, что стрелка спидометра на нуле.
Собрав всю свою волю в кулак, она набрала номер Патриции и попросила забрать ее от «Кью-маркета», возле которого она сейчас стояла. Патриция сразу же поняла по голосу подруги, что у той какие-то неприятности.
– Скоро буду, – заверила Патриция.
– Спасибо, – всхлипнув, поблагодарила Бенедикт.
В последнее время она настолько была поглощена любовью к Нику, что забросила свою подругу. Теперь же, когда у нее возникли проблемы, она чувствовала себя виноватой перед Патрицией. Только бы она не подумала, что я вспоминаю о ней лишь в трудные времена! – взмолилась Бенедикт. Она достала из бардачка бумажные платки и, вытащив один из пачки, промокнула глаза.
Как жить дальше? После предательства любимого мужчины? Бенедикт не хотела верить в злой умысел Ника, но факты говорили сами за себя. Он нисколько не изменился. Теперь шуточный рекламный ролик казался Бенедикт пустяком, не стоившим ее слез и нервов. По крайней мере, там не звучало ее имя и не мелькали неудачные фотографии.
Бенедикт подумала о своих родителях и ужаснулась. Наверняка отца хватит удар, когда ему в руки попадет этот злополучный журнал. А ведь он так хорошо принял Ника… Бенедикт и не ожидала, что ее отец будет столь лоялен по отношению к ее избраннику. А Ник отплатил ему черной неблагодарностью!
И все же самую ужасную боль ей причиняла мысль о том, что ее предал мужчина, которому меньше часа назад она призналась в любви. А он каков? Клялся ей в том, что никогда не оставит, не предаст и не уступит другому мужчине.
Бенедикт всхлипнула и посмотрела на часы. Патриция должна подъехать с минуты на минуту. Бенедикт взглянула на себя в зеркало и попыталась улыбнуться. Улыбка вышла жалкой и неестественной. Вряд ли ей удастся обмануть Патрицию. Да и стоит ли? Скоро весь город будет в курсе бразильских «приключений» наследницы Вернона.
17
Бенедикт понадобилось несколько минут, чтобы заставить себя войти в дом. Патриция молча стояла у нее за спиной. Несмотря на то что подруга уверяла, что не произошло ничего ужасного и родители будут на ее стороне, Бенедикт боялась показываться им на глаза.
Наконец она постучала в дверь. К ее удивлению, на пороге стоял Джозеф Вернон собственной персоной.
– Папа… – тихо сказала Бенедикт и вдруг разревелась.
Тот обменялся понимающими взглядами с Патрицией и заключил расстроенную дочь в объятия.
– Успокойся, милая. Все хорошо.
– Нет, ты… ты не знаешь… – всхлипывая, причитала Бенедикт.
Отец гладил ее по волосам и спине и мягко бормотал:
– Все хорошо. Ты ни в чем не виновата. Ты моя умница…
Бенедикт мотала головой из стороны в сторону и пыталась что-то объяснить, но слова упрямо не желали слетать с ее языка. Мысли путались, и Бенедикт хотела лишь одного: чтобы ее оставили в покое. Она боялась насмешливых взглядов незнакомых людей на улицах города и суровой отповеди отца.
Как она могла так ошибиться в Нике? Она ведь думала, что он всегда будет отстаивать ее интересы, как тогда, в джунглях…
Отец отвел Бенедикт в ее спальню, а сам спустился вниз, чтобы поговорить с Патрицией. Та как раз просматривала злополучный журнал. Что говорить, она тоже была в шоке. Несмотря на то что Патриция знала Ника Фримана лишь по отзывам Бенедикт, она составила о нем хорошее мнение. Бенедикт всегда была очень прозорлива и редко ошибалась в людях. Как же Нику удалось провести ее?
Самое обидное было то, что Ник был первым мужчиной, покорившим непостоянное сердце Бенедикт. Если бы подобное сделал какой-нибудь из ее прежних поклонников, Бенедикт была бы, безусловно, обижена и разгневана, но не растоптана, как сейчас. Ник оказался самым настоящим варваром, ворвавшимся в святая святых, в душу Бенедикт, и осквернившим все то светлое и доброе, что там было.
– Пати, я очень надеюсь на тебя, – сказал Джозеф, присев рядом с девушкой на большой кожаный диван.
Она вздрогнула от неожиданности.
– Что? Да, конечно, я постараюсь помочь ей справиться с этим… – Патриция не нашла подходящего слова и умолкла.
– Я сразу понял, что Фриман ей не пара, – продолжил Джозеф.
– Разве? Бенедикт говорила, что Ник понравился вам. Это ее очень порадовало. Ведь ваше мнение чрезвычайно важно для нее.
Джозеф самодовольно усмехнулся. Слова Патриции польстили его самолюбию и потешили отцовские чувства.
– Вообще-то я решил быть умнее и не настраивать Бенедикт против себя. Она была слишком увлечена этим типом. Если бы я стал резко возражать против их отношений, я, чего доброго, мог потерять ее.
– Да, Бенедикт становится жутко упрямой, когда кто-то пытается решить что-то за нее, – согласилась Патриция.
В ее голове начали зреть какие-то смутные подозрения, но она пока не могла понять, что именно ее насторожило в тоне и словах мистера Вернона.
Одно она знала наверняка: отношения Ника и Бенедикт были не столь безоблачны, как бы им того хотелось.
– Я очень надеюсь, – продолжал глухим голосом Джозеф, – что ты будешь рядом с Бенедикт и поможешь ей пережить эту историю.
– Разумеется. Бенедикт – моя лучшая подруга, – поспешно сказала Патриция.
– И я также надеюсь, что ты оградишь ее от общения с Фриманом. Он причинил уже достаточно страданий мой девочке. Я не хочу, чтобы она продолжала с ним встречаться.
Патриция растерялась.
– Но… я ведь не могу ей что-либо запретить.
– Разумеется. Я тоже не стану чинить ей никаких препятствий. Запреты лишь разжигают страсти. Порой безумные. – Джозеф вздохнул. – Однако в наших с тобой силах, Пати, настроить Бенедикт таким образом, чтобы она сама не пожелала иметь больше никаких дел с этим типом.
Говоря это, Джозеф Вернон так пристально посмотрел на Патрицию, что у той по спине побежали мурашки. Она уловила в голосе Джозефа угрозу. Как будто, если она откажется поступать так, как он ей велит, ее ждет жестокое наказание.
О боже! Наконец-то смутные подозрения и опасения Патриции сложились, словно фрагменты мозаики, в единое целое. Она посмотрела на Джозефа со смешанным чувством страха и осуждения.
Тот, видимо угадав мысли собеседницы, попытался ее разубедить:
– Надеюсь, ты не вообразила, будто это я все подстроил? Да и каким образом, скажи на милость? Разве я могу диктовать условия выпускающему редактору столь крупного научно-популярного издания?!
Джозеф улыбнулся, и Патрицию прошиб холодный пот. В этой улыбке не было ничего человеческого. Скорее это был оскал хищника, почуявшего запах крови и ощутившего в своих лапах теплую пульсирующую плоть жертвы. И самое страшное, что этой жертвой была обожаемая им дочь.
Патриция украдкой посмотрела на подругу, лежавшую на соседней полке в сауне. Внешне Бенедикт была прежней, но теперь она не улыбалась и не восторгалась каждой мелочью. Даже в свой любимый спа-салон она согласилась пойти только после долгих уговоров Патриции.
Снова зазвонил сотовый телефон Бенедикт. Это был уже восьмой звонок за утро. Бенедикт не обращала на трели телефона никакого внимания, словно их не было.
– Может, возьмешь? – спросила Патриция.