Ну и что? Этот хитрован Картер хочет обмыть свои литературные успехи. Пусть лучше проваливает отсюда! Льюк снова закрыл глаза.
Опять его хлопают по плечу, причем настойчиво. Чуть-чуть приоткрыл глаза. Чек лежал все на том же месте.
Присмотревшись внимательнее, поразился, что он был выписан не на Картера Бенсона, а на Льюка Деверо.
Это ещё что за новости! Какой там чек, когда он уже столько должен Бернстейну, который выплатил ему аванс за книгу, которую он так и не написал?
Протянув сразу задрожавшие руки к чеку, Льюк принялся его внимательно рассматривать. Вроде бы настоящий.
Марсианин, который лихо, как по ледяной дорожке, катился по стойке бара, прошел сквозь его руки и чек. Льюк от неожиданности его выпустил из рук, но тут же снова подхватил, не очень представляя себе, что с ним делать. Наконец, повернулся в сторону Картера, который все так же продолжал улыбаться. Спросил его:
— Что все это значит?
На сей раз он старался четко артикулировать каждое слово, чтобы Картер смог его понять по движению губ.
Картер показал двумя пальцами на стойку, потом поднял кулак с указательным пальцем, повернутым в сторону двери.
— Может, поговорим на улице?
В старые добрые времена такой жест означал совершенно другое и был понятен для всех — пора выяснить отношения в хорошей драчке. Но сейчас все изменилось. Если люди желали поговорить, не надрываясь и не угадывая по губам слова, они вставали и выходили наружу вместе с выпивкой. Это даже стало традицией. Официанты уже давно привыкли к этому и никак не реагировали при виде клиентов, выходящих таким образом из бара.
Льюк сунул чек в карман, взял обозначенные движением руки Картера два бокала и стал пробираться сквозь толпу в сторону выхода. Единственным риском в таких случаях была возможность, что какому-нибудь марсианину взбредет в голову увязаться за выходящими. В таком случае не оставалось ничего другого как вернуться назад. Но им повезло. Они оказались на улице совсем одни.
— Спасибо, дружище! Извини, я вел себя по-свински — хотел послать подальше. Но что все это означает?
— Ты когда-нибудь читал «Кровавое Эльдорадо»?
— Что? Да это же моя книга! Постой, но ведь написана она тому лет пятнадцать. Один из самых паршивых моих вестернов.
— Да, верно. Не согласен только с твоей оценкой романа. сейчас она последний писк моды.
— Шутишь?
— Наоборот! Она настолько сейчас нарасхват, что одно из издательств собирается выпустить её в массовой серии карманного формата. Ты только представь, что вестерн настолько пошел в гору, что бьет все рекорды. Редакторы ломают головы в поисках оригинала. И этот чек ни что иное, как небольшой аванс, который ребята внесли Бернстейну в счет твоих авторских прав.
— Небольшой? Ну, конечно! Четыреста долларов, да разве это аванс? Кот наплакал. Пойми миеня правильно, я не то что цену себе набиваю, но все же…
— Старик, аванс был в три тысячи, но возможно, ты подзабыл, что был должен Бернстейну две тысячи с половиной. Так что за их вычетом все сходится четко. Ну ты и счастливчик. Надо же, даже с долгами рассчитался!
Льюк невозражал такой трактовке вопроса, и Картер продолжил:
— У Бернстейна не оказалось твоего адреса. Я предложил переслать чек мне с обязательством, что я тебя из-под земли достану.
— А как же тебе это удалось?
— Через Марджи узнал, что ты обретаешься где-то в этом районе. Оставалось только пройтись по барам. Я был уверен, что рано или поздно…
— Просто чудо! — воскликнул Льюк. — Ведь после звонка Марджи я сунулся сюда в первый и уж точно надолго в последний раз. Но вернемся к Бернстейну. Что он говорит обо всем этом?
— Советует тебе забросить всю эту научную фантастику. Она уже никому не нужна. Ну, признай же, разве можно в нынешней-то ситуации побудить кого-то читать космические росказни? Да у них эти марсиане по домам шастают! И тем не менее, люди пока продолжают читать. Пробудился большой интерес (и ещё больший к вестернам) к криминальным историям. Он также просил тебе передать, что если ты уже впрягся в работу над обещанным научно-фантастическим романом…
— По правде говоря, даже и не приступал еще.
— Ну и отлично! В любом случае Бернстейну он уже ни к чему, и он просил тебя забыть о нем.
— Это не так уж и трудно сделать, поскольку я и не начинал даже. Ни одной стоящей мысли не приходило в голову. Лишь как-то вечером, сидя в твоей хижине… Кстати, тогда-то и появились марсиане.
— Льюк, какие у тебя планы? Что ты собираешься делать, чем заниматься?
Вопрос застал Льюка врасплох. Действительно, а какие же у него планы. На полученные четыреста долларов он с учетом снижения цен мог безбедно протянуть несколько месяцев. С безденежьем покончено, и он мог теперь увидеться с Марджи. Если захочет. Но горел ли он желанием поступить таким образом?
— Честно говоря, не знаю, — признался он как Картеру, так и самому себе.
— А я вот знаю, — выпалил Картер. — Да, ты обжегся на научной фантастике. Но вестерны? Если у тебя хоть чуть-чуть варит в черепушке, ты должен вернуться к ним. Для тебя это дело не новое.
— Да и был-то всего один роман. Ну ещё несколько рассказов. Но все дело в том… что не люблю я их.
— Слушай, а может тебе нравится быть посудомойкой?
— Нет… не совсем.
— Да открой ты свои глазенки.
Картер что-то вытащил из папки. Вроде было похоже ещё на один чек… и, надо же, — это, действительно, был чек. Льюк взглянул на него. Тысяча долларов на имя Льюка Деверо, подписанный тем же Бернстейном.
— На этот раз речь идет о персональном авансе Бернстейна в счет твоего будущего вестерна, если, конечно, ты соизволишь согласиться написать его. Он прямо так и сказал: если и на сей раз получится не хуже, чем «Кровавый Эльдорадо», он заплатит тебе пять кусков. Ну, как? Они твои — стоит тебе сказать «да».
— Дай-ка посмотрю!
Льюк вырвал из рук Картера второй чек и начал его рассматривать, с каким-то любовным благоговением.
Дела явно шли в гору. У него уже зародились кое-какие мысли насчет сюжета. Он знал, как начнет свой новый вестерн.
— Смеркается, до самого горизонта — бескрайняя равнина Техаса, измотанный дальней дорогой ковбой на лошади…
— Браво! Может, спрыснем это дело? — заторопился Картер.
— Непременно! А мо… Может, не будем? Только не обижайся, оставим на потом.
— Но почему? Вдохновение, что ли нашло?
— Ты угадал. У меня аж мозги закипают. Хотел бы начать прямо сейчас, пока я настроился. И выпил не так много, чтобы затуманились мозги.
— Я тебя отлично понимаю. В таких случаях, ничего так не возбуждает, как чистый лист бумаги перед тобой. Ладно, оставь мне только свой адрес и телефон.
После того, как Льюк их ему сообщил, Картер продолжил:
— Знаешь, Марджи тревожится в отношении тебя. Я понял это по её манере говорить по телефону. Она вынудила меня обещать дать ей твой адрес, если, конечно, я тебя разыщу. Извини, что вмешиваюсь в ваши личные дела, но ты не возражаешь?
— Да нет, ничего. Но тебе незачем беспокоиться: я ей сам позвоню завтра.
Льюк от всего сердца пожал на прощание руку Картеру, сердечно поблагодарив его за все. Он немедля поспешил к своей печатной машинке, которая уже давно скучала по нему.
Он был до такой степени возбужден, что только у себя в доме, поднимаясь по лестнице, заметил, что по-прежнему держит в руке бокал виски с содовой. Надо же, всю обратную дорогу нес его, да с такой осторожностью, что даже капли не пролил!
Рассмеявшись, он залпом осушил его.
Уже у себя в комнате снял пиджак, развязал и отбросил в сторону галстук, закатал рукава рубашки. Поставил поудобнее машинку, рядом с нею пачку бумаги, пододвинул стул и уселся. Вставил первую страницу. Решил печатать, не останавливаясь для исправления черновика. Будет стучать с ходу на одном дыхание. В конечном варианте все может пригодиться.
Название? Ломать себе голову, подыскивая какое-нибудь интригующее название для вестерна, не было необходимости. Главное — ухватиться за главную сюжетную линию и задать ритм, характерный для этого жанра литературы. Что-нибудь в роде «Выстрелы на границе» или «Выстрелы в Пекосе».