«Неужели мы не сможем позаботиться о собаке? Ведь пока мы будем в лесу искать медведя, не пропустим мы и другой дичи. Сами будем сыты, ее накормим — иначе какие же мы охотники?»

Отдала меня хозяйка, и они увели меня.

Вот приблизились мы к тому месту, где ходил медведь, и тут спустили меня по его следу. Скоро увидел я белого медведя, в бросился он от меня бежать. Я — за ним. Устремился медведь к высокой горе, я не отстаю. Взбежал медведь на гору и сел по-человечьи. Когда я подбежал к нему, он сказал мне:

«Садись-ка рядом со мной! Не медведь я. Афсати, покровителя охоты, видишь ты перед собой. Узнав о твоих горестных делах, принял я облик медведя, чтобы помочь тебе. Я знаю о тех бедствиях, которые ты испытывал, когда превратили тебя в осла и в лошадь. Тогда я не хотел еще тебе помочь, но когда ты показал охотничью доблесть в борьбе с волками, тут тронул ты мое сердце. А теперь мы сделаем так: пусть охотники занимаются охотой, а ты беги к своей хозяйке и притворись, будто болен. Обильной едой будет кормить тебя эта женщина, но ты куска в рот не бери и притворяйся умирающим. И скажет она: „Ну что ж, подыхай! Для меня ты всего-навсего собака, сын собаки“. Она перешагнет через тебя и уйдет, оставив тебя подыхать. Но как только выйдет она за дверь, ты достань из-под изголовья ее ту войлочную плеть, которой она тебя заколдовала, и, взяв ее в лапу, хлестни себя ею. Ты был Урызмаг и снова станешь Урызмагом. После этого дождись ее и накажи ее за свои страдания».

Сделал я так, как научил меня Афсати. И вот снова стал я Урызмагом, и с войлочной плетью в руке дождался я возвращения колдуньи.

«Ну, горе пришло твоей голове! — сказал я и ударил ее войлочной плетью. — Стань ослицей!»

И превратилась она в ослицу. Пригнал я ее в нартское селение, и каждый из вас знает ее: это серая ослица, которая принадлежит Бората. Вот и весь мой сказ. Ничего более чудесного пока я еще не видел в своей жизни, — так закончил свой рассказ Урызмаг.

И тут Ацамаз произнес свое решение:

— Что и говорить, удивительна та быль, которая случилась с Хамыцем, удивительны похождения Сослана, но чудеснее всего дела Урызмага, которому столько времени пришлось побыть в шкуре осла, лошади и собаки! Потому эта лисья шкура присуждается Урызмагу.

Урызмаг взял шкуру и велел сшить себе из нее шубу. Молва об этой шубе жива еще и доселе, а потому сохранился рассказ о том, кому досталась черная лисица.

18. Смерть Сослана

Великая напасть пришла на землю нартов: погас во всех очагах огонь, и как ни бились нарты, не могли они высечь огня из огнива. А в очаге Балсага, могущественного алдара, что живет на вершине Белой Горы, пылал огонь по-прежнему. Вот и пошли нартские старики просить огня у Балсага. Но Балсаг даже в крепость свою их не пустил и погнал с позором. Что было делать нартам? А тут пришла зима. Семь дней и семь ночей крутится, воет буран, жмутся друг к другу нарты, замерзают их дети.

— Пойду добуду огня для нартов! — сказал Сослан.

— Сын мой, мной не рожденный, сам ведь рассказывал ты, что предостерегла тебя солнцеликая Ацырухс — от ссоры с Балсагом!

— Помню я об этом, но не могу слышать плача детей в селениях нартов.

— На что надеешься ты?

— На ум свой надеюсь. Ведь хитростью своей и твоим мудрым советом справился я с Мукарой и Бибыцем и с кичливым Челахсартагом.

— Дитя мое любимое, не оставлю я тебя без помощи! Муж дочери моей Лашин подарил мне такого коня, что никто из нартов не смеет к Нему подступиться. Стоит этот конь в нашей подземной конюшне. Видишь вон ту плиту у подножия горы — ее двум быкам не повернуть. За плитой этой спрятан мой конь. Пусть теперь станет он твоим конем!

Сошел Сослан во двор, двинул он концом сапога каменную плиту, вделанную в гору, и с грохотом сдвинулась плита. Пегого коня увидел Сослан, и глаза у него как кровь. Походной трубою заржал конь, оскалил зубы, встал на дыбы. Ударил его Сослан кулаком по лбу — на колени упал конь. Сунул Сослан ему в зубы уздечку, вскочил на коня, дернул уздечку. Шатаясь, поднялся конь и оказал:

— Вот теперь признал я руку хозяина! Не Сосланом ли звать тебя?

— Сослан имя мое. А тебя как зовут?

— Ты — стальной Сослан, а я — булатный Тхажей, для подвига рожденный. Какую службу должен я тебе сослужить?

— Оглянись кругом, мой Тхажей! Видишь, как темно в нартских домах. Погасли у нас все очаги и не можем мы высечь огня из огнива. А вон там, на Белой Горе, видишь ты дымное пламя?

— Вижу. Поскачем туда и возьмем его!

— Легко сказать, мой Тхажей, а трудно свершить. В неприступной крепости Балсага, семью пропастями окруженной, горит этот огонь, и вокруг очага, в котором горит он, лежит, свернувшись, крылатый дракон. Он не спит — чутко дремлет. Шорох мыши услышит его ухо. Нужно нам подкрасться и схватить огонь, пока дракон не проснулся.

Стальной муж, наездник лихой, — ответил Тхажей Сослану, — крепче держись, и мы огонь добудем? Тише волчьей ноги, мягче кошачьей лапы буду ступать я по земле, а ты только умей схватить огонь.

Прыгнул Тхажей — три пропасти перескочил; еще раз прыгнул — еще три пропасти позади осталось. Третий раз взвился он вверх — перенес Сослана через крепостную стену, и на всем скаку схватил тут Сослан горящую головню из очага Балсага. И вот скачет он прочь, держа в руке горящую головню, и хвост дыма и пламени оставляет он за собой. Но маленький уголек от головни обжег шею дракона. Проснулся дракон, взглянул в костер — видит, не хватает одного полена. Рыча от ярости, полетел он за Сосланом. Но Сослан уже проскакал по всем нартским селениям, и по всем очагам запылали огни.

Проснулся тут сам Балсаг, дубовым бревном больно прибил дракона, так что тот визжал, как собака, а потом крикнул Балсаг Сослану:

— Эй ты, огня похититель! Выходи на поединок.

— На поле Зилахара стою я и жду тебя, — ответил Сослан.

И послал тут Балсаг против Сослана самого страшного из своих слуг — волшебное, жизнью одаренное Колесо.

С шумом и грохотом покатилось Колесо. Закричал Балсаг Сослану:

— Теперь берегись, нартский отпрыск! Идет на тебя Нечто, жди удара.

— А что подставить мне под удар? — опросил Сослан.

— Подставь лоб свой, — ответил Балсаг.

Видит Сослан — летит на него Колесо. Подставил он ему свой лоб. Ударилось Колесо о лоб Сослана и отскочило обратно, даже не оставив царапины. Хотел Сослан схватить Колесо, но ускользнуло оно.

И снова кричит ему Балсаг:

— Держись, снова катится оно на тебя!

— Что теперь подставить ему? — закричал Сослан.

— Грудь свою подставь, — ответил Балсаг.

С грохотом обрушилось Колесо на грудь Сослана. Но тут изловчился Сослан и схватил Колесо своими булатными руками. Подмял он Колесо под себя и выломал две спицы.

Взмолилось тут Колесо Балсага:

— Не прерывай мою жизнь, Сослан! Отныне не буду я больше Колесом Балсага — Колесом Сослана стану я отныне.

— Ты хочешь обмануть меня, Колесо Балсага? — сказал Сослан.

— Клянусь тебе, что не Колесом Балсага, а Колесом Сослана стану я отныне!

Поверил Сослан, да и как же не поверить такой клятве? Отпустил он Колесо, и оно, накренившись и едва не падая, охая и кряхтя, покатилось к себе домой. Но по дороге попался Колесу бедовый нарт Сырдон.

— Добрый путь тебе, Колесо Балсага! — сказал он.

— Ой, не называй меня Колесом Балсага, а то Сослан убьет меня! Отныне Колесом Сослана стало я.

— Э, пропасть бы тебе, Колесо! Куда девалась твоя прежняя мощь? Кто помрачил твою великую славу? — спросил Сырдон.

— Замолчи, Сырдон, не пробуждай мою злобу! Я из тех созданий, которые умеют держать свою клятву, — ответило Колесо.