— Разве вы не вернетесь в дом на ланч, святой отец? — сказал он священнику. — Некоторые, я вижу, уже отправились туда…

Его осуждающий взгляд остановился на друзьях Орландо, которые шумной толпой продвигались к веренице черных лимузинов, будто это была свадьба, а не похороны. Одна из женщин, смуглое миниатюрное создание по имени Джемима, в этот момент как раз перебрасывала боа из ярко-черных перьев через хрупкое плечо, ее головка с блестящими черными волосами откинулась назад в порыве безудержного смеха.

Рот Ника сжался в узкую линию. Действительно, мелькнуло у Абигейл, что они со священником должны были подумать об этих странных во всех отношениях похоронах? Но святой отец, казалось, не замечал молчаливого осуждения Ника. Он с энтузиазмом кивнул своей лысой головой.

— Ланч был бы кстати, — сказал он оживленно, — и я буду очень рад составить вам компанию. По пятницам у моей домработницы выходной, и она обычно накануне готовит мне рыбный салат, который, честно говоря, оставляет желать лучшего! Я дойду до вашего дома пешком — ведь здесь не очень далеко.

— Нет-нет! Об этом не может быть и речи, — помотал головой Ник. Пожалуйста, поезжайте в моей машине, — сказал он и указал на самый длинный из всех низких черных автомобилей в ряду. — В самом деле, я настаиваю!

— А вы? — спросил священник.

— Я поеду с миссис Говард, — ответил Ник, глазами приказав Абигейл не спорить с ним.

Впрочем, это было уже лишнее. Она не могла волноваться или спорить, окоченевшая от холода, вся разбитая. Ник подвел ее к одному из ожидающих автомобилей. Как манекен в витрине магазина, подумала она. Ноги были легки и ненадежны, будто сделанные из пластика. Апатия, которая мучила ее уже несколько дней, неожиданно навалилась снова.

Абигейл опустилась на мягкое черное кожаное сиденье и закрыла глаза, чтобы защититься от вопросов, но, когда их не последовало, приоткрыла тяжелые веки и обнаружила, что Ник наблюдает за ней с бесстрастным лицом. Это само по себе удивляло: обычно на лице Ника Харрингтона читались по крайней мере неприязнь или неодобрение — во всяком случае, когда он находился в се компании.

Деревья за окнами машины, похожие на угольно-черные гравюры, составляли резкий контраст с тяжелыми серыми снежными тучами и почему-то напоминали детей. Как странно, подумалось ей, ведь даже в самом начале их отношений, когда они с Орландо были более или менее счастливы, никогда не вставал вопрос, заводить ли детей.

Абигейл всю трясло. Вообще-то это не так уж и странно. Ник заметил ее дрожь и сразу постучал по стеклу.

— Вы не могли бы усилить обогрев? — отрывисто приказал он водителю. Здесь, сзади, как в Сибири.

В Абигейл ударил приятный теплый поток воздуха, и она облегченно вздохнула, чувствуя, как ледяной холод постепенно оставляет ее тело.

Как давно ей холодно! Этот безрадостный, до костей пробирающий озноб, с которым она ничего не могла поделать, казалось, начался еще до той ночи, когда полицейский постучался в тяжелую дубовую дверь, чтобы сообщить миссис Говард важные новости.

По мрачному выражению лица полицейского она сразу догадалась, что Орландо умер, но прошли долгие мучительные секунды, прежде чем он задал тот бросивший ее в дрожь роковой вопрос: «Вы жена мистера Орландо Говарда?»

Сначала был шок, глубокий шок, но где-то, в глубине души к нему уже примешивалось облегчение, счастливое облегчение оттого, что Орландо никогда не сможет снова сделать ей больно.

И с того момента Абигейл должна была жить с ощущением вины за те чувства…

— У тебя все в порядке? — Глубокий голос Ника, казалось, исходил из ниоткуда, и Абигейл с усилием заставила себя вернуться в настоящее.

— Думаю, да, — напряженно кивнула она.

Ощущение, что она спит, снова захватило ее. И теперь, когда она так себя почувствовала, ей стало легче.

— Тебе скоро будет лучше, ведь похороны позади. Его глаза, устремленные на ее лицо, ободряли.

— Да, — безучастно ответила она.

— Ты выглядишь усталой, Абби. Просто измотанной.

— Так и есть…

— Тогда отдыхай! — решил он. — По крайней мере пока мы не вернемся домой.

Теперь следовало бы дать ему совет заняться своими делами. Эта его привычка все решать за нее!.. Но сейчас он прав, она слишком измотана, и нет сил даже возражать.

Абигейл попыталась откинуть голову назад, но мешала шляпа. Она подняла руку и, отколов булавку, сняла этот черный широкополый и довольно-таки экзотический убор.

Обычно она не носила шляп, находя, что они слишком сковывают. Сегодня же она выбрала эту, потому что Орландо нравились шляпы — чем более вызывающие, тем лучше! А она так виновата перед ним! Самое малое, что можно сделать, — надеть в память о нем причудливую шляпу и сыграть ту роль, какую он хотел бы, чтобы его жена сыграла на его похоронах.

Но снять ее было таким облегчением! Абигейл отбросила это черное чудище на соседнее сиденье и энергично встряхнула головой, позволяя густым волосам цвета меда свободно разлететься по плечам.

Ник взглянул на нее. Когда блестящие волосы рассыпались по черному жакету, его глаза сузились, и прошло несколько мгновений, прежде чем он заговорил:

— Ты не связалась со мной немедленно, как только Орландо погиб. — Это был полувопрос-полуутверждение. И почти обвинение.

Она рассеянно смахнула со щеки прядь волос.

— Не видела смысла. Ты и так узнал бы об этом из газет. Мы же не обязаны были торчать друг у друга на глазах с того момента, как я вышла замуж, правда? Да и до этого тоже… И потом… ты никогда не старался скрывать свою антипатию к Орландо.

— Это чувство было взаимным. Орландо ненавидел меня, даже не делая никакого секрета из этого, ты же знаешь.

Готовая к защите, Абигейл выпрямилась на сиденье.

— У него по крайней мере была причина для ненависти!

— О?.. — Пристальный взгляд зеленых глаз остался невозмутим. — И что же это было? Зависть к моему состоянию? Согласись, если и существовал когда-либо человек, веривший, что жадность к деньгам выходит из моды, то это как раз был Орландо.

— Ты… ты… невыносимо груб! — только и смогла выговорить Абигейл. Как можешь ты так плохо отзываться о покойном?!

— Я говорил то же самое, когда он был жив, и ему в лицо, — холодно возразил Ник. — Причина, по которой Орландо ненавидел меня, заключалась в том, что он был неудачником, а я — нет. И в том, что он знал: если бы я был рядом, то вложил бы хоть немного мозгов в твою хорошенькую, но глупую маленькую головку и отговорил тебя от этого брака.

В синей глубине глаз Абигейл отразилось недоверие.

— Ты действительно думаешь, что смог бы помешать мне выйти за Орландо замуж?

Он пожал плечами.

— Мне лишь жаль, что ему удалось уговорить тебя заключить брак без венчания в церкви и что все произошло слишком быстро.

— Разве это что-то меняло? — вызывающе спросила она.

— Конечно, разница была. — Его глаза сверкнули. Видишь ли, я рассчитывал, что ты придашь большее значение столь важному событию. Ты ведь совсем не похожа на свою мать. И если бы ты выбрала венчание в церкви… Во всяком случае, у меня была бы уйма времени, чтобы повлиять на твое решение.

Абигейл горько рассмеялась.

— И ты еще спрашиваешь, почему я не связалась с тобой, когда умер Орландо? Меня удивляет одно: почему Ник Харрингтон вдруг появился сегодня?

— Потому что я единственный, кто у тебя есть, спокойно объяснил Ник.

— Я знаю. — Абигейл усмехнулась. — Ну разве мне не повезло?

— Вот именно! — насмешливо подтвердил он и вытянул перед собой длинные ноги.

Она старалась не смотреть на него, и ей не хотелось думать — почему. Но это неосознанное мягкое движение заставило Абигейл остро почувствовать его близость.

Даже среди очень красивых мужчин Ник Харрингтон всегда выделялся. В течение нескольких лет Абигейл не раз пробовала разобраться, почему он так привлекателен, и теперь она попыталась быть объективной, украдкой наблюдая за ним сквозь густые темные ресницы.