Кирк воспользовался этими мгновениями отсрочки. Он закрыл глаза, потер крылья носа и снова окунулся в прошлое. Опять он был на «Энтерпрайзе» из прошлого, лицом к лицу с шекспировским актером Антоном Каридианом, которого встречали бурными аплодисментами, с человеком, чья история началась только там, где она закончилась для Кодоса-палача.

Когда суда снабжения наконец добрались до Тарсуса IV, губернатор Кодос исчез. На разбитом орбитальном шаттле было найдено обгоревшее тело, настолько обугленное, что нельзя было выполнить даже анализа ДНК. Но это судно было личным транспортом Кодоса и его поиски прекратили, а дело закрыли.

Двадцать лет спустя, когда на борт «Энтерпрайза» прибыло Каридианское товарищество актеров, Кирк узнал, что этот актер и тот палач был одним и тем же лицом.

Кирк направился в каюту актера, чтобы противостоять монстру из своего прошлого, не зная, капитан ли звездолета ищет правосудия или же измученный мальчик, которым он был на Тарсусе IV - мести.

Но вместо чудовища Кирк нашел перепуганного старика, чья память потускнела. Кодос не скрывался от своего прошлого и не отрицал его. Он устал от него.

Тогда Кирк был молод и чувствовал к Кодосу лишь презрение. Точка зрения старика была выше его понимания.

- И вот вы стоите здесь, великолепный символ нашего технического общества, - сказал тогда Кодос. - Механизированного, электронизированного и не слишком человеческого.

Кирка совершенно не заинтересовал бессвязный бред старика, но слова эти как-то остались с ним и возвратились с удивительной ясностью.

- Вы покончили с человечеством, - обвиняюще сказал Кодос, словно это не он, а Кирк был виновен, - в этом стремлении людей достичь величия вопреки собственным возможностям.

Полный собой, своей миссией, своей молодостью, Кирк не принял в расчет Кодоса, того, кем он был и во что верил.

- Мы дали людям инструменты, - ответил тогда Кирк. - Стремление к величию продолжается.

Кирк оторвался от воспоминаний, снова слыша собственные слова из столь далекого прошлого, и удивился, как он выжил тогда, прежде, так мало понимая, что такое жизнь.

Ибо часть из того, что сказал ему тогда Кодос, была правдой. Кирк и сам столько сказал Кристине Макдональд, когда ступил на борт ее корабля на Чале - что ее поколение делает в жизни слишком большой акцент на механизмах, и слишком маленький - на духе; обращает слишком много внимания на звездолеты, а не на команду.

Кирк задался вопросом, видела ли Кристина его так же, как он видел тогда Кодоса: неспособный постигнуть, не говоря уж о том, чтобы встретить, вызов современной жизни; неуместный; старый.

Он задался вопросом, видел ли его Кодос так же, как он видит теперь Кристину: далекое отражение того, кем он был когда-то; упорный; талантливый, хотя и незакаленный; молодой.

Неужели этот круг поколений вынужден был продолжаться всегда?

Неужели Кирк прошел все дороги своей жизни только для того, чтобы обнаружить невероятное - что худшее чудовище из его прошлого, Кодос-палач, был каким-то леденящим душу образом прав?

Теперь Кирк с тревогой вспоминал, как находился на мостике «Тобиаса» над Чалом, приказывая разрушить орионские истребители. Обрекая пилотов на смерть, чтобы предотвратить больше смертей в будущем.

Неужели он стал Кодосом?

- С тобой все в порядке, Джим?

Озабоченный голос Спока вырвал Кикра из задумчивости. Он быстро проверил инженерные приборы. Огни еще не горели. Барку еще нужно было завершить свое дело.

- Извини, Спок. Я просто вспоминал.

- Что сказал тебе Кодос на «Энтерпрайзе»? - спросил Спок. Как раз об этом они спорили перед тем, как транспортироваться из космического дока на «Тобиас». Спок мало что забывал.

- Я был солдатом, который служит делу, - сказал Кирк, цитируя то, что сказал ему Кодос в своей каюте больше ста лет назад. - Существовали вещи, которые нужно было сделать. Ужасные вещи.

Спок кивнул, затем развернулся к Шреллу.

- Рассудив, я согласился с Джимом. Возможно, Кодос был симметристом и то, что случилось на Тарсусе IV, можно рассматривать как модель того, что происходит сейчас по всей Федерации.

Кирк видел, как отреагировал Шрелл на то, что сказал Спок.

- Возражения, мистер Шрелл? - спросил Кирк.

- Три, - быстро сказал Шрелл. - Во-первых, симметристы, по крайней мере те, кто причинял насилие, не отказывались принять на себя ответственность за свои действия. Однако они не сделали никаких заявлений по поводу действий на Тарсусе IV. Во-вторых, Вулкан не был причастен к Тарсусу Четыре. В третьих, хотя можно доказать, что зерно в колонии было заражено грибком, чтобы остановить программу колонизации, не существует ничего в поддержку теории о том, что сегодняшнее распространение вирогена - это политическая акция. Разум ищет подобия, мистер Кирк, и есть опасность, что подобие часто видится там, где данные не поддерживают такого заключения.

- Прошу прощения, но я с вами не согласен, - сказал Спок, и что-то в его лице подсказало Кирку, что его старый друг собрался сказать нечто, что отказывается разделить, но чувствует себя обязанным заявить.

- Если я ошибся, я был бы признателен за поправку, - натянуто ответил Шрелл. Но даже Кирк не был убежден в том, что молодой вулканец имеет в виду то, что говорит.

- Мои родители были симметристами.

Кирк со Шреллом удивленно уставились на Спока.

- Сарек? - спросил Кирк. - Симметрист?

- Я сам узнал об этом совсем недавно, - объяснил Спок. - Когда соединился разумом с Тароком, как раз перед его смертью.

- Я должен возразить, - сказал Шрелл. - Вера Сарека в ненасилие создавала основу его репутации и личных воззрений. Учтите источник вашей информации, посол - перепутанные воспоминания больного ума.

У Спока появилось выражение участия.

- Поймите правильно, Шрелл. Мои родители не были террористами, и как требует Сурак и логика, они осуждали насилие как средство достижения цели. Однако это объясняет многое в моем детстве.

Кирк видел, что теперь в давно захороненные воспоминания отступил Спок, как чуть ранее раздвоился он сам.

- Разговоры, которые прекращались, когда я входил в комнату, - сказал Спок. - Необъяснимое отстутствие моего отца, когда он не был на дипломатических заданиях. Столько нелогичных и озадачивающих событий теперь настолько очевидны. По вполне законным причинам Сарек и Аманда были членами организации, которую ненавидит галактика из-за насильственных действий, совершенных другими во имя симметристов. Это весьма глубокое открытие, сделанное о родителях спустя столько лет.

Кирк задал необходимый вопрос.

- Спок, ты думаешь, связь твоего отца с симметристами могла быть причиной, по которой его убили?

Спок некоторое время рассматривал этот вопрос.

- Логика подсказывает…

- Логика ничего не подсказывает, - прервал Шрелл. - Как вы можете даже подумать, что кто-то вроде Сарека, каждое передвижение и назначение которого строго расписано, мог иметь время общаться с преступниками?

Спок взглянул на Шрелла, словно молодой вулканец был непослушным ребенком.

- Шрелл, как я сказал, мои родители были симметристами. В мыслях Тарока я вполне ясно увидел, что их группа распалась, очень давно, когда я был молод, когда они осознали, что их воззрения искажаются, а влияние используется неверно.

Что-то в упоминании Спока о своей юности побудило Кирка спросить:

- Когда?

- Больше ста лет назад.

- Я имею в виду, сколько тебе было лет?

- Я бы сказал, в стандартных годах - шестнадцать.

Кирк перевел это в звездное исчисление.

- То есть это был … 2246.

Спок склонил голову, установив ту же связь.

- Занимательно.

Шрелл сложил руки на груди, демонстрируя вулканское нетерпение.

- Я не понимаю важности этой даты.

- 2246, - сказал Кирк. - Споку было шестнадцать, мне тринадцать. А Кодос был губернатором Тарсуса Четыре.

- И примерно в то же время мои родители отошли от симетристов.