Солнце уже давно зашло, и тьма в лесу все стремительнее густела, наполняя его таинственными шорохами и ночными звуками, которые заставляли римлян нервно хвататься за оружие.

Прислушиваясь к шагам часовых, негромким перекличкам, легат незаметно скатился в сон.

…Было душно. Антоний рывком поднялся с импровизированного ложа из лапника и покрывающего его плаща. Выбрался из шалаша. Снаружи, несмотря на довольно теплый вечер, было холодно. Под ногами скрипела покрытая инеем трава. Пространство вокруг лагеря было залито мертвенно-синим цветом. Кожа человека тоже отливала синевой. Антоний посмотрел на небо – посреди небосклона висела неправдоподобно огромная Луна голубоватого оттенка. 'Что еще за чудеса!', подумал он, 'Надо найти часовых, узнать, когда появилось это…'. Антоний замялся, раздумывая как назвать висевшее у него над головой небесное светило, поскольку на привычную Луну оно ну никак не походило. Да и вообще, где все, где патруль? Только сейчас он заметил, что стоит полная тишина. Не шелестели листвой деревья, в лагере не слышна перекличка часовых. По спине скользнула струйка холода. Неужели их настигли и вырезали всех спящими? Нет, не может быть, хоть какой-то шум нападавшие должны были бы издать. Да и то факт, что он сам жив, опровергает возможность нападения. Тут что-то другое. Медленно и осторожно трибун пошел вдоль стены шалаша. Дойдя до конца боковой стенки, он, пригнувшись, посмотрел за угол. И, облегченно вздохнув, уже нормальным шагом вышел из-за укрытия. Впереди, в пяти шагах от него, стоял легионер.

– А ну-ка, солдат, ко мне!- скомандовал трибун, поднимая руку, чтобы вытереть некстати вспотевший лоб. Доселе неподвижная фигура медленно повернулась. Антоний замер, рука остановилась на пол пути. В неверном мерцающем свете странной луны блеснули закатившиеся глаза на перекошенном потемневшем лице легионера. Сквозь рваную дыру в щеке белело крошево зубов. Заплечная пластина и кольчуга на груди были рассечены страшным ударом. Сквозь покореженные звенья и побуревшую от крови одежду была видна разверстая рана, в глубине которой проглядывали обломки костей. Страшная фигура качнулась и сделала шаг к человеку. Антоний попытался убежать, но ноги будто примерзли к земле. Из горла вместо крика раздалось тихое шипение. Из клубившегося тумана показались и другие кошмарные, искалеченные тела. Вот мертвец, судя по значку на плече полуцентурион, мерно шагает к трибуну, не обращая внимания на засевшую в глазнице стрелу. Рядом ветеран, размеренно отмахивает культей правой руки, из сократившихся, подсохших мышц белесо проглядывает ровный срез кости…

Дальше разглядывать этот парад смертей Галл не стал, рванулся изо всей силы, но смог продвинуться всего лишь на пару шагов. Сзади что-то ухватило римлянина за ткань плаща и рывком дернуло к себе. Не удержав равновесия, он повалился на спину. Последнее, что Антоний увидел перед тем как темнота поглотила сознание, были пылавшие ослепительно-белым огнем камни на вершине холма…

Глава 4

Рывком оторвав голову от скатки плаща, Антоний со всхлипом втянул воздух, попытался вскочить, ударился о хилый свод навеса, опомнился, замотал головой, разгоняя муть сна. Нащупал меч и, отбросив рваную тряпку, заменяющий дверь, пригнувшись, вывалился из душной тьмы шалаша. Стоя на четвереньках, вдохнул полной грудью сырой холодный воздух, стараясь изгнать из памяти фрагменты кошмара и унять бешено колотившееся сердце. Наконец, отдышавшись, поднялся на ноги. Не хватало еще, чтобы кто-то из солдат увидел своего командира в таком виде! С опаской огляделся – а вдруг все еще во сне, ведь бывает же такое, что кажется, что все, проснулся, а на самом деле просто перешел на другой этап сновидения. Но нет, прошедшие мимо патрульные четко вскинули руки в приветствии, и в их обличье не было ничего необычного. Вдруг сзади раздалось осторожное покашливание. Трибун медленно обернулся. Позади стоял Коротан, назначенный вчера центурионом. Вообще-то, Коротан – кличка, а имя свое низенький с широкими плечами и иссиня выбритым подбородком уроженец Эллады не назвал никому, даже вербовщику. Так и прозвался – Коротан. Ранее он был десятником, но после того, как в боях погиб командир их центурии, он сумел собрать остатки отряда, воодушевить их, и вывести из того котла, в котором оказались римские войска. Позже он и его люди присоединились к отряду Антония. Поскольку толковы командиры были в дефиците, попросту говоря их и не было, Антоний назначил Коротана командиром его родной центурии. Кроме того, в эту ночь он был ответственным за охрану лагеря.

Отсалютовав легату, он произнес.- Прошу прощения, командир, что потревожил, но у нас возникли кое-какие проблемы.

– Ну, что еще, – буркнул тот. Голова раскалывалась, будто вчера он прилично напился. В глазах двоилось, и гулкий голос центуриона колоколом отдавался в голове

– Сегодня ночью двое часовых на дальнем краю лагеря, там, где холм со святилищем, сошли с ума. Когда на пост пришла смена, то увидели, что один из часовых мертв, вернее убит – по всей видимости, своим товарищем, тот сидел рядом с телом и меч его был в крови. Когда старший караула попытался подойти к нему, то безумец закричал что-то про гнев богов и горящий холм, а затем кинулся на солдат. Его пытались остановить, но не получилось. Пришлось одержимого убить.

– Горящий холм, говоришь…- в памяти сразу всплыли обрывки ночного кошмара, особенно последний момент – как раз с горящими камнями на холме. Антоний помассировал пальцами воспаленные глаза, затем сказал:

– Ладно. Мертвых похоронить. Взыскивать за их смерть с тебя не буду. Поднимай людей. Всем собираться – скоро выходим. Да, это все? Больше ничего необычного не замечено?

– Да как сказать…- Замялся Коротан.- Многие жалуются на ночные кошмары, даже некоторые с полночи не спали, все ворочались. Но я все же думаю, что просто утомились люди. Кроме того, много молодых, неопытных – вот и бойня та, что нам устроили выходит. Не то, что мы, опытные, видавшие виды…

Он окончательно смутился под взглядом легата и, скомкав свою сумбурную речь, вытянулся и отчеканил:

– Разрешите исполнять приказ?

И четко как на тренировочном поле, развернулся на месте и быстрым шагом направился к зевавшему во весь рот букеларию.

– Ты, что тут пасть разинул, как овца больная! А ну давай бегом буди десятников и пусть своих поднимают! – заорал центурион на солдата. Тот встрепенулся и опрометью кинулся исполнять приказ. Антоний медленно прохаживался возле входа в шалаш. Голову вроде бы отпустило и муть в глазах уже не мешала. Надо дождаться побудки и уводить людей. Проклятое место.

И вот лагерь проснулся. Тихо, скрытно, без традиционных сигналов горна, люди поднимались, наскоро перехватывали скудный завтрак, состоящий из вяленого мяса, и зачерствелых лепешек и запивали все это холодной водой – костры не разводили, чтобы не выдать дымом местоположение отряда. Наконец, сборы были закончены и колонна пехоты, выслав вперед дозоры, змеей втянулась под сень деревьев, неприступной стеной окружающих лесную поляну с холмом посредине. Потянулись долгие часы тяжелого марша через густые заросли. Снова пошел дождь и легионеры мерзли в насквозь промокших одеждах, вспоминая ласковое осеннее солнце и теплый воздух на лесной поляне. Жалобно ржали ведомые по уздцы кони – зерно в чересседельных сумках кончилось уже давно, а пожухлая трава не могла служить нормальной пищей. Антоний шел, завернувшись в плащ, упрямо пробиваясь через встающие на пути заросли уродливого низкорослого молодняка, что упорно стремился выжить в тени под пологом сумрачного леса. Боги, как уже достало это чередование черного с серым, лишь изредка разбавленное темно желтым цветом пожухлой листвы! Хочется тепла и солнца! И, наверное, эта просьба была услышана. Дождь понемногу начал утихать, стало гораздо теплее. По пути стали встречаться пучки ярко зеленой травы и неуместные по осенней поре заросли каких-то ярко синих цветов. Постепенно бурую осеннюю траву и слой опавших листьев сменил изумрудный ковер шелковистой травы. Мрачные, с корявыми сучьями дубы, стоявшие плотной массой на пути римлян, сменились стройными, покрытыми нежной листвой неизвестными деревьями. Тучи разошлись и на голубом небе засияло ласковое солнце. Солдаты, радостно переглядываясь, ускорили шаг и вскоре остаток легиона полностью вошел в чудесный лес.