Глава вторая

Дни без Адама легли на меня тяжким грузом. Я быстро справилась с теми немногими делами, что оставалось закончить в наших трех комнатах. Вскоре плита у меня уже сияла, я дошила недостающие шторы, через день натирала медь. И все Же я чувствовала себя никому не нужной и праздной. Однажды, когда в магазине Лангли проходили дни распродаж, я потратила все свое утро, пытаясь выбрать красивый, но недорогой отрез на платье. Я остановилась на муслине с узорами в виде веточек и купила немного кружев на рукава. Когда платье было уже готово, в порыве какого-то сумасбродства я выбросила свое старое серое, которое слишком сильно напоминало мне об Элиу Пирсоне. Для своего нового платья я выбрала самый модный фасон, какой только удалось найти, и даже купила к нему зонтик с оборочками. Днем я прогуливалась в нем по Коллинз-стрит, как модница, и даже в самую сильную жару мои перчатки были тщательно застегнуты на все пуговицы. Пару дней я занимала себя тем, что пролистывала книги, купить которые мне было не по карману, рассматривала витрины магазинов, делая вид, что ничего не нравится. Но очень скоро все это стало мне надоедать, и я удивилась, как некоторые женщины ухитряются проводить так всю свою жизнь да еще заставляют других завидовать им.

Извозчики с Лангли-Лейн оставались моими друзьями. Я была так одинока, что радовалась даже минутным разговорам с ними. Мои кошки лоснились от сытости. Старатель вырос так, что уже с трудом походил на котенка и начал проявлять свою независимость от кошки. Иногда, чтобы нарушить долгое молчание, я разговаривала с ними. Стояла сильная жара. Говорили, что под Джилонгом горят кустарники. Один кучер чуть не сгинул там, по крайней мере он так рассказывал на Лангли-Лейн.

Каждый раз, когда Ларри приезжал в Мельбурн, он заходил навестить меня. Но это были скорее краткие визиты вежливости, так как в отсутствие Адама он боялся, что по этому поводу могут пойти сплетни. Наши встречи сильно отличались от прежней непринужденной атмосферы приисков, и это меня очень огорчало. Отношения сделались почти формальными. Теперь Ларри усаживался обычно на краешек стула и неловко держал перед собой чашку с блюдцем. Мне приходилось чуть ли не вытягивать из него новости о Балларате и обо всех на Эврике. «Все по-старому», – отвечал он сводящим с ума тоном человека, который уверен, что один день ничем не отличается от другого.

От этих коротких встреч мне становилось только еще более одиноко, я начинала скучать по Магвайрам и по всем нашим на Эврике. Я чувствовала еще большую скуку, когда вспоминала, какими насыщенными и полными были те дни. Как бы я хотела, чтобы в дверях появился вдруг Бен Сампсон и бросил на мой добела выскобленный стол тяжелую бухгалтерскую книгу! Мне хотелось, чтобы в мой аккуратный мир, где царила женщина, ворвался мужчина. Мне очень не хватало Адама.

В то утро я еще лежала в постели, полусонная от жары, которая, казалось, никогда не оставит наш затерявшийся среди высоких зданий домик. Давно пора было вставать, но зачем? Кошки запрыгнули ко мне на кровать, мне было жаль прогонять их. Старатель тыкался в меня носом, напоминая, что время завтрака давно прошло; Ночка же оказалась более терпеливой, она мирно разлеглась на солнце, которое уже сильно нагрело постель. Я лениво потягивалась, прислушиваясь к голосам извозчиков на аллее, грохоту огромных телег, крикам мужчин, которые грузили на них охапки сена. Вот и еще один день без Адама.

Вдруг я различила другой голос, такой знакомый и любимый. Я откинула одеяло, сбросив удивленных кошек на пол, и босиком помчалась к двери. Дверь распахнулась.

– Кейт!

Я зарылась в ее локоны, которые пахли одеколоном и щипцами для завивки. Над моим ухом гудел ее низкий голос:

– Ну вот! Чего же ты плачешь, Эмми? Или ты мне не рада?

Она увела меня подальше от открытой двери и любопытных глаз во дворе.

– Я вижу, у тебя тут есть друзья, – продолжала Кейт. – Прямо сторожевые псы какие-то. Я еле к тебе пробилась. Представь, они еще спрашивают, что мне от тебя нужно…

Я усадила ее в большое кресло Адама, а сама засуетилась возле плиты, чтобы вскипятить чайник. Я то и дело с удивлением оглядывалась на Кейт, едва осмеливаясь поверить, что она здесь. Ее шляпка сбилась, а платье намокло от пота. Вокруг Кейт терлись кошки, но она была так счастлива, что не замечала их. Кошек Кейт не любила.

Затем я вернулась и, еще раз обняв ее, уселась возле нее на корточки.

– Ах, Кейт, я так рада тебя видеть! Я ужасно по всем вам скучала. Почему вы здесь? Неужели бросили Эврику? Ларри ничего не говорил…

Волнение, которое она до сих пор пыталась сдерживать, прорвалось наружу:

– Золото, Эмми! Вот почему мы здесь! Я так и присела на пятки:

– Даже не верится! Кейт рассмеялась:

– Веришь или нет, а это так. Мы нашли самородок, один из самых крупных на Эврике. Пятнадцать сотен двадцать унций весом. Нам заплатили за него по три гинеи за унцию. А потом мы продали еще свой участок за тысячу пятьсот фунтов. Так что теперь мы богачи!

Вдруг она закрыла лицо руками и дала волю слезам. Мы немного всплакнули вместе, как это обычно делают женщины, шмыгая носами и пытаясь продолжить разговор. Кейт достала и передала мне сильно надушенный платок. Затем и сама решительно высморкалась.

– После того как вы уехали, мы пытались пройти еще одну шахту. Она была… ну, прямо как проклятая. Да еще все это беспокойство из-за Розы, и Син… Я сказала, что надо заняться участком, который записан на Сина. Дайте ему, говорю, шанс. Дэн был против, но Пэт согласился. Земля сразу же оказалась хорошей. Еще до того, как мы наткнулись на самородок, мы положили в банк триста фунтов. И я сказала: «Вот так-то, Дэн». Ну а затем он все продал. И теперь мы здесь.

Ее глаза опять вдруг наполнились слезами.

– Никак еще не могу ко всему этому привыкнуть, мне даже немного не по себе – поездка, хлопоты. О нашем самородке приезжали узнать прямо из газеты. Спрашивали у меня, как мы собираемся его назвать. Ты ведь знаешь, крупным самородкам обычно дают какие-нибудь имена – помнишь, «Желанный Незнакомец» и другие? Ну, я им и ответила. Я сказала: «Он называется «Самородок Сина Магвайра». Они так и записали, Эмми, и поместят потом это в газете. Самородок Сина Магвайра! И мельбурнские газеты тоже об этом напишут. Как только мы приехали вчера вечером в отель, к нам пришли двое оттуда и задавали всякие вопросы. Я и не помню, что им отвечала в этой суете.

У меня даже немного тряслись руки, когда я заваривала чай. Мы уселись друг напротив друга, и я стала расспрашивать ее о самородке: как все это случилось, на что он был похож? Мы все привыкли видеть только мелкие самородки, которые сияли ярче, чем все время попадавшийся вместе с ними блестящий кварц, но этот – «прямо чудовище какое-то», как сказала про него Кейт. Я все еще не совсем верила в случившееся. Если бы это произошло в нашу первую неделю на Эврике, я бы еще могла поверить, тогда все казалось возможным. Но привыкнув к кропотливой работе, однообразной и рутинной, которая давала как раз столько, чтобы возместить убытки, начинаешь забывать о самородках, о надежде на неожиданную удачу, что влекла сюда людей со всего света. Я видела, что и Кейт сама еще не вполне во все это верит. Она едва сознавала, что оставила Балларат, а ее платье все еще не совсем разгладилось от складок, которые образовались за долгие месяцы хранения в сундуке. Правда, появились уже щипцы для завивки и одеколон, но это было чисто автоматически.

– Что же вы теперь собираетесь делать? – спросила я.

Она выглядела озабоченной и сбитой с толку.

– То, о чем мы всегда говорили. Купим отель. Ведь это единственное, что мы умеем.

Кейт опустила чашку, и я вдруг увидела, как же она постарела с тех пор, как мы впервые встретились на дороге в Балларат. Ее лицо казалось изможденным, от уголков рта вниз пролегли глубокие морщины, а к тем, что были только возле глаз от смеха, как я тогда подумала, прибавилось много новых. Теперь в ее волосах появилось много седины. На груди посреди платья проступало жирное пятно.