– Отец частенько говорил, что я такая тощая из-за того, что стоило мне набрать полкило веса, как я тут же его сдирала ссадинами, – сообщила она Бену. Ей понадобилось приложить неимоверные усилия, чтобы поддержать добродушный и шутливый тон разговора. Неожиданно горестно она добавила: – Он говорил много всякой всячины и… далеко не все оказалось правдой.

– Грейс, что случилось? – услышала она голос Бена словно издалека. – Забудь о том, что я сказал про падение с велосипеда, – ты выглядишь так, будто тебя сбила машина.

– В некотором смысле я так себя и чувствую.

– Скажи же ради Бога, в чем дело? Грейс колебалась.

– Твоего отца, случайно, нигде нет поблизости? – спросила она.

Бен отрицательно покачал головой.

– Вы с ним разминулись. Он только что поехал в центр встретиться с одним автором, который позвонил не так давно. Но я тоже неплохо умею слушать.

Хлопнула дверь одного из кабинетов в холле. Грейс смотрела на чередование горизонтальных полосок света и теней, пробивающихся сквозь жалюзи и падающих на лицо Бена. Мерцающие пылинки сверкали в полосках пульсирующего света, а его глаза, остававшиеся в тени, были устремлены на нее – прохладные, зеленые и в каком-то смысле далекие. Внутренний голос сказал: "Ты пожалеешь, если посвятишь его в эти дела".

Словно почувствовав нерешительность Грейс, Бен отошел от стола и сдвинул в сторону стопку книг, чтобы сесть рядом с ней.

– Грейс, что бы это ни было, ты можешь мне вполне довериться.

Бен – сын Джека, сказала она себе, и всегда вел себя порядочно по отношению ко мне. И ведь я дала Ноле слово, что не сделаю ее рассказ достоянием широкой публики.

– Дело в Ноле! – Слова вырвались неожиданно для самой Грейс. – Нола Эмори, помнишь?

– Ну как я мог забыть? – улыбнулся Бен.

– Я только что узнала, что мы… она и я… – Она набрала воздуха в легкие и закончила на быстром выдохе: – Мы сестры.

С паузами и остановками она рассказала ему все. Как Нола рассеяла ее сомнения, показав ей письмо ее отца к Маргарет. В памяти Грейс, словно эпитафия на надгробном камне, запечатлелись слова: "Эта двойная жизнь меня убивает, Маргарет. И есть ли способ, чтобы положить всему этому конец, не причиняя боли тем, кого я люблю?"

Бен слушал не двигаясь и не сводя взгляда с ее лица. Когда Грейс закончила, он наклонился к ней, и его глаза засветились чем-то более значительным, чем просто сочувствием.

– А что, если уговорить ее передать тебе эти письма? – Голос Бенджамина стал тихим и настойчивым. – Твоя книга… Боже мой, Грейс, да ты понимаешь, что это такое с точки зрения рекламы?

– О книге я не думала, – ответила она.

Грейс пожалела, что рассказала об этом Бену. Джек не свел бы все к деньгам.

Ее сознание мгновенно просветлело, и она села прямее.

– Бен, ты не обмолвишься ни словом, правда? Даже своему отцу, если случится так, что ты сможешь поговорить с ним раньше, чем я?

– Ни одной живой душе, – пообещал он. – Но, Грейс, тебе непременно надо добыть эти письма!

– Я поговорю с ней…

Бен задумался, опустив голову и зажав подбородок в руке. Наконец он резко поднял голову.

– Ты успела рассказать об этом кому-нибудь, кроме меня?

– Я пришла прямо сюда.

– Отлично, – сказал он словно про себя. – Это дает нам время.

– Для чего? Он улыбнулся.

– Для меня – есть время до того, как рукопись пойдет в набор. Для тебя – сделать вставки или переписать кое-какие главы целиком.

– Может быть… Но вдруг Нола откажется?

Он ухмыльнулся, и что-то вдруг насторожило ее, заставив почувствовать легкое беспокойство. Но не такое беспокойство, которое вызвали его следующие слова:

– Что же, ты знаешь, люди говорят, что есть много способов снять шкуру с кошки.

Джек прижимал ее к себе, пока она не перестала дрожать.

– Может быть, тебе лучше присесть? – спросил он. – Хочешь чего-нибудь? Мне кажется, есть бутылка "шерри".

Он повернулся и стал рыться на полке для глажения белья, превращенной в подобие бара и в хранилище непрочитанных рукописей.

– За этот вечер ты второй мужчина, который усиленно потчует меня спиртным, – сказала она с дрожащим смешком, садясь и утопая в мягких подушках дивана.

К счастью, Джек оказался дома, когда она позвонила незадолго до этого. Он предложил приехать за ней, но она взяла с него слово, что он не двинется с места. Ей не хотелось, чтобы Крис узнал обо всем. До поры до времени.

– И кто был первым?

– Я заглянула в ваш офис, прежде чем приехать сюда, и столкнулась с Беном.

Она взглянула на часы – половина десятого. Как могло получиться, что уже так поздно? Ей казалось, что она рассталась с Беном не больше часа тому назад.

Джек наполнил бокал «шерри» и поставил его на столик возле дивана. В просторной гостиной его квартиры, которая казалась еще больше из-за почти полного отсутствия мебели, кроме нескольких необходимых предметов, она бы чувствовала себя человеком, попавшим на необитаемый остров, если бы рядом не было Джека.

– Итак, – начал он, усаживаясь рядом и обнимая ее за плечи, – поговорим?

Она рассказала ему все – с начала до конца, включая и то, что доверилась Бену.

Джек откинулся на подушки дивана, и было ясно видно, насколько он поражен неожиданной новостью. Она чувствовала прилив благодарности за то, что он не проявил бестактного ликования по этому поводу, свойственного любому издателю, как совсем недавно повел себя Бен… Но почему он так долго молчит?

Наконец Джек повернулся к ней и мрачным тоном сказал:

– Плевать на эту книгу: для меня главное, как ты это переживешь.

Эти слова были тем, в чем она так нуждалась.

– Ох, Джек… – она сглотнула, пытаясь снять спазм в горле, – со мной все будет в порядке. Я только так…

Она уткнулась ему в руку.

– Сердита?

Грейс взглянула на него и поняла, что он прав. Она и в самом деле злилась, черт возьми. На отца за то, что он обманывал ее. На Нолу за то, что та ждала до сих пор, не говоря ни слова. Это не изменило бы того, что случилось с Недом Эмори, – Грейс точно знала, что его смерть произошла в результате несчастного случая. Но все же, не был ли отец косвенной причиной? Нед не знал, кто был отцом Нолы, но знал наверняка, что не он. Не это ли заставило его направить оружие на Маргарет?

– Как он смог так поступить с нами?! – крикнула она.

– Почему ты думаешь, что он сделал это, чтобы причинить вам боль? – спросил Джек.

– Джек, разве ты не понимаешь? Он лгал нам! У них с Маргарет был ребенок!

– Которого он, может быть, любил больше, чем тебя? В это мгновение Грейс ненавидела Джека. Но ее тут же осенило, что он лишь старается помочь ей разобраться в своих чувствах. Она глубоко вздохнула.

– Может быть. – Что-то в ней повернулось, вызвав горячий прилив боли. – Ох, Джек, а что, если так и было?

– Вполне возможно, – начал он медленно, – что он любил тебя еще сильнее, чем мог бы при обычных обстоятельствах. Я представляю, что когда он смотрел на тебя, то думал не о Ноле, а о том, как ужасно будет, если ты отвернешься от него.

Слезы Грейс потекли потоком, обжигая ей щеки.

– Да, он любил меня – в этом я уверена.

– Вот чего ты действительно не знаешь, так это роли, которую во всех этом играла твоя мать.

Грейс, внезапно вспомнив о предстоящем визите матери, прижала ладонь к губам.

– О, Боже, она же приезжает через две недели!

– Ты хочешь ей обо всем рассказать? Грейс на момент задумалась, потом сказала:

– Придется. Но у меня такое ощущение, что она обо всем этом уже знает, даже если и запрятала глубоко в душе.

– Значит ли это, что ты станешь пересматривать свою книгу?

Выражение лица Джека выдавало лишь намек на чувство надежды, которая в нем тлела.

Грейс положила руку ему на колено, чувствуя себя гораздо более уверенной, чем за протяжении нескольких последних часов.

– Да. И не потому, что это поможет издательству «Кэдогэн», – не пойми меня превратно, поскольку я на самом деле желаю тебе добра, – но ради себя самой. Мне кажется, чего-то всегда недоставало в нашем образцовом семейном портрете. Может быть, именно это в первую очередь и заставило меня приняться за эту книгу.