Волшебный корабль
По синему Морю Корабль наш плывет,
От края до края – сияние вод.
Корабль – драгоценный, товары на нем —
Услада для взора, играют огнем.
И хочется многим товары купить,
Но Рок им велел прихотливыми быть.
Коль скуп ты, давай немудреную медь,
Но, раз дешевишься, не будут гореть.
Коль беден, давай нам последнюю медь,
И будут рубином играть и алеть.
А если обманом иль силой возьмешь,
Ты вместо сокровищ – чудовищ найдешь.
Так едем мы Морем, причалим, и ждем,
Товары волшебным сияют огнем.
И многие думают – мы колдуны,
И многие думают – просто лгуны.
Ни тем, ни другим не сказав ничего,
Мы дива даем с Корабля своего.
Одних осчастливим, других же смутим,
И снова мы в Море, и снова мы с ним.
В безбрежном и нежном кораллы найдем,
И мною рубинов с кровавым огнем.
Вещанье
Мы плыли по светлой вечерней воде,
Все были свои, и чужого нигде,
А волны дробились в своей череде.
Живые они, голубые
Играли мы веслами, чуть шевеля,
Далеко, далеко осталась земля.
Бел Сокол – названье того Корабля.
Родные на нем, все родные.
Сидел у руля златоокий Пророк,
И был он как будто совсем одинок,
И страшный внезапно пропел он намек.
Морские в нем страсти, морские.
Год скрепился, день сосчитан, миг бежит
и не вернется,
Час назначен, в диком плаче словно пыль
взметнутся все,
Кто тебе казался Богом, волколаком обернется,
Сорок громов, водоемов, сорок молний в их красе.
Бойтесь, бойтесь! Безвозвратно! Ничего уж
не исправишь!
Все убитые – восстали. Все задавленные – тут.
Горше всех лукавств убогих – что теперь еще
лукавишь,
А глаза твои как щели, сам себе назначил суд.
Сядешь – пламень, ляжешь – камень, в пропасть
кинешься – замкнется,
В ночь склубишься – сорок молний миру выявят
уклон,
Вся Вселенная смутится, и в седой клубок свернется.
Слышишь громы? Сорок громов! Падай, падай
осужден!
Был бледен и страшен Пророк у руля,
И все мы дрожали, вещаньям внемля,
И волны качали оплот Корабля.
Живые они, голубые.
Мы поняли, что он хотел нам сказать,
О бездне скорбел он, скользя через гладь,
Мы в Свете, но Бездна должна отстрадать.
Родные грехи нам, родные.
Мы плыли по тихой и светлой воде,
Все было свое, и чужого нигде,
Молитву мы пели Вечерней Звезде.
Мария! Мария! Мария!
Корабельщики
Будьте тверды в буре дикой, корабельщики мои,
Он придет, кто нам обещан в быстротечном
бытии.
Он поставит мачты крепки, паруса несокрушимы,
Он направит руль глядящий, он пронзит пожаром
дымы.
Вспыхнет с нами он огнями, как комета в бурной
мгле,
Он уж с нами, между нами, на плывущем корабле.
Бросит якорь в добром месте, как дойдем
к заветным далям.
Корабельщики, он с нами. Мы причалим.
Мы причалим.
Плавание
Как по синему по Морю все мы плыли без печали,
Легки ветры нам шумели, тихи ветры восставали.
Говорили нам, шептали, что богатый брег вдали,
И по синему потоку нас к Востоку понесли.
В синем Море с каждым часом ярки птицы нам
мелькали,
И невиданные рыбы островами возникали,
Мы проплыли три недели, счетом ровно двадцать
дней,
Мы не пили и не ели, в изумленности своей.
Души были в нас певучи от крылатостей летящих,
В ароматах были тучи, как в цветущих вешних
чащах,
И от радости иные низвергались к грудам рыб,
Но никто меж них, плавучих, из певучих
не погиб.
Так мы плыли в синем Море, и проплыли три
недели,
Мы от рыб засеребрились, вместе с птицами
мы пели,
И когда приплыл Корабль наш на сияющий Восток,
Каждый был певуч, и светел, и угадчив, и высок.