— Что-нибудь случилось?

— Да нет. — Василий пошел рядом с Петей. — Петя, а ты знаешь, как мышки устроили пожар?

— Мои?! — в ужасе воскликнул Петя.

— Да нет, не твои. Разве у тебя есть мышки?

— Ну, были…

— Вот именно, что были. Нет, не они. Упал из печи уголек. Мимо бежала мышка, шерстка на ней загорелась, мышка в ужасе юркнула под пол, а там — стружки сухие, мусор всякий…

— И загорелся дом?… Да разве так было?

— Не знаю, может быть, было, но я не об этом.

«Ах, почему Алиса не видела, как они встретились, — думал между тем Петя. — А может быть, видела?…»

— Так о чем ты, о чем?

— Я вот о чем. Мышек-то тебе бросать не надо бы. Петя умолк. Он и сам после того случая на крыше не раз думал о Мышках. «Как они там? — размышлял он. — Ведь маленькие еще, глупые. Их воспитывать надо…»

— Да я знаю, — сказал Петя. — Я и сам…

— Ну и что?

— Да знаешь, худо у меня стало с заданиями, вот какое дело. Все одно и то же: варежки, пуговицы, металлолом.

— Придумаем что-нибудь, — сказал Василий. — Хочешь, покажем им, как работают пожарные машины?

— А можно?

— А почему же нельзя. Приходите сегодня часика в три.

— Обязательно! — крикнул Петя. — Василий, ты жди, мы придем!

Гнев Акима Макарыча

Нужно ли говорить, как обрадовались и удивились Мышки, когда Петя снова пришел к ним. Каждый старался протиснуться к нему поближе.

— Петя! — кричали они. — Ты теперь не уйдешь?

— Петя, ты все свои дела переделал?

— Что вы, разве все переделаешь!

— Значит, он опять от нас уйдет, — сказал Бесценный.

— Нет уж, теперь не уйду. Мышки, у меня для вас интересное дело.

Мышки запрыгали от нетерпения.

— Какое, Петя? Какое?

— Пока не скажу. Сегодня без пятнадцати три приходите к часам. Только не опаздывайте.

Да какое уж тут опаздывать! На всех переменах Мышки так и волочились за ним. Петя держал себя строго, спрашивал про отметки, делал замечания, а в душе ликовал.

Весь день он переживал свою радость и торопил время. Стрелки медленно приближались к двум часам. Мышки уже ушли по домам — они ведь кончали рано — и вдруг на последнем уроке за Петей пришли от Акима Макарыча.

Он шел и думал: «Зачем же меня вызвали на этот раз?»

— Послушай, Петя!.. — сказал Аким Макарыч, в сильном волнении прохаживаясь по кабинету. — Скажи от нашего имени, что это позор, позор и позор!

— Что — позор? — удивился Петя и испугался по привычке.

— А ты думаешь, что и на этот раз Африка ни при чем?

— А при чем здесь Африка?…

Аким Макарыч подумал.

— Вот что, Петя, я забыл тебе сказать, что звонили Мишель и Андерс.

— Они вернулись! — обрадовался Петя.

— Да, вернулись и узнали, что ты их разыскиваешь. Ты ведь их разыскивал?…

— Да, да!

— Так вот, они ждут тебя на городском собрании студентов и школьников во Дворце культуры. А так как мы имеем право делегировать одного человека, то ты от нас и пойдешь.

— Обязательно! — воскликнул Петя.

— Подожди, подожди… Ты не только пойдешь, но и выступишь, слышишь, Петя, выступишь от нашего имени. Что сказать от имени всех учащихся школы, ты, вероятно, знаешь, но я хотел бы, чтобы ты несколько слов сказал лично от меня. Прошу тебя сказать следующее: «Господа империалисты! Это мерзость — душить молодой побег, впервые пробившийся к солнцу, — и другим словом, иначе как мерзость, этого не назовешь! Позор, позор и позор и ничего более!..»

Аким Макарыч буквально забегал по кабинету.

— Капитану Бимбе чужды интересы народа, такие люди в каждой стране есть. Я давно к нему присматриваюсь, он матерый аферист и интриган! Он продаст и недра, и землю, и воду, а главное — воздух свободы, вот что главное, Петя!..

Аким Макарыч говорил долго и воодушевленно, и Петя запомнил все слово в слово. Порою ему даже казалось, что это не Аким Макарыч говорит, а он сам.

— Хорошо, — сказал Петя, — я согласен. Мне самому давно хочется выступить. Я еще дома с папой посоветуюсь, я так подготовлюсь, что мне все хлопать будут минут пятнадцать!..

— А вот это нехорошо, Петя, нескромно.

— Я сам знаю, что нескромно, но очень хочется, чтобы похлопали.

— С каким папой? — вдруг спросил Аким Макарыч.

— Что — с каким папой?

— Ты сказал, что посоветуешься с папой, прежде чем выступишь. С каким?

— Со своим, разумеется.

Аким Макарыч покачал головой.

— Нет, Петя, со своим папой ты не посоветуешься. По той причине, что ты и домой-то не успеешь зайти. По той причине, что собрание начинается… начинается…

Аким Макарыч посмотрел на ручные часы, и сердце Петино сильно забилось. «Хоть бы, хоть бы…» — думал он.

— …через сорок минут. В три часа.

Петя почувствовал головокружение.

— Ну да, конечно… Мы без папы… — бормотал он, сам не понимая, что говорит. — Без папы даже еще лучше… Очень хорошо.

Аким Макарыч еще некоторое время его напутствовал, но все уже теперь шло мимо Петиных ушей. Наконец директор пожал ему руку, на что Петя зачем-то сказал: «Очень рад».

— Надеюсь, все будет в порядке, — говорил Аким Макарыч. — У тебя очень мало времени, Петя. Беги скорей.

— До свидания, — отвечал Петя. — До свидания, Аким Макарыч! До скорого свидания!..

И пока он шел по коридору, он повторил это свое нелепое «до свидания» не меньше двадцати раз.

Полчаса терзаний

Он даже веселый вышел от Акима Макаровича, этот Петя, он даже запел что-то себе под нос.

Отчаянность, безвыходность своего положения по-настоящему Петя осознал только на улице. Что говорить, в прежние времена он отнесся бы к этому весьма спокойно. Но сейчас он был просто в панике.

— Ах!.. — прошептал он. — Что же делать?… Как мне не везет!

Падал легкий снежок. На часах перед школой было двадцать пять минут третьего. Мышки должны были появиться через пятнадцать минут. С другой стороны, за оставшиеся полчаса Петя только-только мог добраться до Дворца культуры.

Он побежал было в пожарную часть к Василию, сам еще не понимая толком, куда и зачем бежит.

«Да-да, к Василию! — решил он. — Конечно, к Василию. Там что-нибудь придумаем. Отменим! Назначим на другой день!»

Но тут же в ушах его звучал голос Василия: «Да отменить-то можно, но вот ты скажи, Петя, Мышки сейчас с кем?»

И в воображении Пети возникла ватага притихших, растерянных Мышек, и голос Бесценного сказал: «Я ж говорил, что он опять нас бросит». Петя представил многочисленные опасности, которые всюду подстерегают доверчивых и беспомощных Мышек: машины, трамваи, обледенелые крыши, спуски к реке. «Нет-нет, одних я их не оставлю!» — решил он и повернул обратно.

На часах было полтретьего. А снежок все падал и падал и даже успел замести Петины следы.

«К Акиму Макарычу! — вдруг подумал он. — Ну да, к Акиму Макарычу! Он поймет!» Петя уже взбежал по ступеням, но тут же остановился, понимая уже, что не побежит он к Акиму Макарычу, потому что тот на него понадеялся, поверил, полчаса ему втолковывал что и как и не побоялся его послать от имени школы и от себя лично, — значит, Петя еще внушает ему доверие…

В общем, совсем запутался Петя.

А в ушах его в это время, усиленный десятками громкоговорителей, прозвучал новый голос: «От имени школьников выступает ученик пятого класса пионер Петя…» И шепот он услышал, и шевеление, которое прошло по рядам. И увидал, как все повернули головы: где Петя, где? Потом неловкая пауза, хлопанье стульев, хихиканье, и голос спросил на весь зал: «Нет Пети?… Значит, мама не отпустила». И дружный хохот. А Мишель-то, а Андерс!.. И — вот наваждение! — он услышал их разговор: «Странный мальчик Петя, какой-то неверный». — «Ну что ты хочешь, он еще маленький…»

Так он бегал и по направлению к дому Саввы, и к дому Леши Копейкина, а потом снова хотел объясняться с Василием, с Акимом Макарычем: менял пятак на двухкопеечные монеты, бегал по телефонным будкам и даже номера набирал.